Что стояло за взрывом линкора «Новороссийск» в Севастопольской бухте

За свою историю Севастополь не раз становился эпицентром драматических, трагических и просто эпохальных событий. Одно из них произошло 70 лет назад, 29 октября 1955 года. Тогда в Севастопольской бухте разыгралась трагедия, память о которой жива в городе по сей день.

Гибель в мирное время линкора «Новороссийск» и сотен находившихся на его борту моряков остаётся тайной, продолжающей будоражить умы людей. И любой человек с живой душой чувствует боль при мысли о тех, чьи жизни так нелепо оборвались в тот октябрьский день.

Как "Джулио Цезаре" стал  линкором "Новороссийск"

Вряд ли можно найти в Севастополе взрослого человека, который бы о трагедии линкора «Новороссийск» не знал. Много раз рассказывал о ней и ForPost. Но гораздо более подробно о событиях того дня, предшествовавших им обстоятельствах и о том, как странно всё закончилось, рассказывает 15-я серия сериала «Севастопольские рассказы», снятая почти 20 лет назад студией «Лавр» по инициативе и при финансовой поддержке Алексея Михайловича Чалого.

Съёмки сериала начались в 2007 году — это была одна из составляющих большой работы по сохранению подлинной истории города. Продолжались они несколько лет, а уже в 2014-м, после возвращения Севастополя в состав России, «Севастопольские рассказы» были показаны российским Общественным телевидением. 15-я серия называется «Под грифом „секретно”» и содержит много интересных фактов, о которых мы и хотим в день годовщины трагедии напомнить нашим читателям.

Большинство из них, конечно же, знают, что погибший флагман Черноморского флота до передачи его СССР был итальянским линкором «Джулио Чезаре». Построенный в 1914 году, в 1930-м он был модернизирован. На этом этапе ему добавили мощности и скорости, но, как говорили специалисты, сделано это было «за счёт живучести».

Убедиться, что это действительно так, матросам Черноморского флота пришлось той самой октябрьской ночью. Что же касается передачи СССР части итальянских кораблей, этот вопрос, как утверждают авторы фильма, поднимался ещё во время Ялтинской конференции 1945 года. Но Сталин хотел гораздо большего. По факту же в 1948 году СССР получил лишь один корабль, да к тому же не самый лучший.

Неожиданными выглядят и подробности передачи: как рассказывается в фильме, советской стороной она была спланирована как операция захвата. Моряков проинструктировали, что действовать надо корректно, но жёстко. И 3 февраля 1948 года на подходе корабля к албанскому порту Влёра, где должен был состояться этот акт, на борт внезапно высадились советские моряки.

Такой упреждающий манёвр, подчёркивают авторы фильма, был нужен, чтобы предотвратить возможные диверсии и обезопасить корабль. То есть такая возможность предполагалась уже тогда. Не добавило спокойствия и более близкое знакомство с кораблём: стало очевидным, что хлопот с ним будет много. К тому же линкор, два года стоявший без дела на Мальте, находился в антисанитарном состоянии и кишел грызунами. Как корабль освобождали от хвостатых захватчиков — отдельная эпопея, на протяжении которой наиболее отличившихся даже награждали 10-дневным отпуском. И в конце концов человек одержал победу.

В пригодное состояние корабль пришлось приводить специалистам Севастопольского морского завода. В Северный док он был поставлен в середине мая 1949 года, а уже через два месяца принимал участие в манёврах эскадры в качестве флагмана. Табличка с прежним названием корабля, конечно, была уничтожена. А вот отправка за борт талисмана корабля — надписи «Невооружённому гибель» (эти слова Юлия Цезаря, имя которого носил линкор, были его девизом) — могли произвести на людей суеверных (а среди моряков таких немало) не самое позитивное впечатление. Но — приказ есть приказ.

Странный визит Хрущёва и почти опальный Главком

Такие детали в фильме чередуются с упоминанием о вещах гораздо более серьёзных. В 50-х мир уже знал, что такое холодная война. Немалую роль в похолодании мирового климата сыграл президент США Эйзенхауэр, известный своим негативным отношением к СССР и разработанной при нём доктриной «массированного возмездия» «Свежий взгляд», отдававшей предпочтение ядерному оружию. В том числе носителями такого оружия виделись и корабли. У СССР же такой корабль был всего один — линкор «Новороссийск».

Судить о калибре пушек, которые были установлены на линкоре, можно по этой фотографии. И таких пушек на «Новороссийске» было 10. Дальность его стрельбы составляла 32 км, скорострельность — 1 выстрел за 40 секунд. Весил каждый снаряд около полутонны. И, конечно, всё это представляло для противника серьёзную угрозу. Но вот уверенности в том, каким именно образом следует развивать советский флот, у руководства страны не было.

Главкомом ВМФ тогда был Николай Герасимович Кузнецов, опытнейший моряк, во время войны — член Ставки Верховного Главнокомандования. Одной из его заслуг считается предотвращение вторжения на Кавказ с моря. Но, будучи человеком смелым и принципиальным, он позволял себе почти невообразимое — возражать самому Сталину. И в 1948 году Кузнецов был отдан под суд вместе с ещё тремя адмиралами, получившими от 4 до 10 лет. Сам же он был понижен в звании и отправлен на Дальний Восток. Однако обострение международной обстановки в начале 50-х заставило Сталина вернуть опального подчинённого из его «ссылки».

По убеждению Кузнецова, основу флота должны были составлять как раз крупные надводные корабли, способные решать задачи вдали от мест базирования. Это было частью его плана строительства сбалансированного флота.

«Это был прорыв от флота прибрежного, который был у СССР в 30-е годы, к принципиально другим масштабам и выходу в Мировой океан. Предлагал он начать и строительство авианосцев: адмирал раньше других видел перспективы надводного атомного флота», — подчёркивают авторы фильма.

Кроме того, Кузнецов считал необходимым иметь мощные базы флота на всех морях СССР. И на Чёрном море, конечно же, в качестве такой базы рассматривался прежде всего Севастополь с его многочисленными бухтами. В том числе — Балаклавской, которую практически не видно с моря. Здесь и был построен уникальный комплекс для подводных лодок, после чего Балаклава превратилась в секретный военный объект и надолго исчезла с географических карт.

Но программу развития флота, которую считал верной Главком, не поддержали ни в ЦК КПСС, ни в правительстве. В октябре 1955 глава советского государства Никита Сергеевич Хрущёв прибыл в Севастополь и провёл здесь специальное совещание по вопросам строительства ВМФ. Главкома Кузнецова на совещание не пригласили. А Хрущёв в своём докладе высказался о его видении неодобрительно и закончил речь словами «Наши корабли далеко ходить не будут».

Из Севастополя Никита Сергеевич уехал на другой день, не посетив, как было принято в подобных случаях, флагман Черноморского флота — линкор «Новороссийск». И корабль, до блеска надраенный в ожидании визита высокого гостя, отправился в море, на учебные стрельбы.

Их можно было спасти

Вечером 28 октября линкор вернулся со стрельб в Севастопольскую бухту, однако место, как подчёркивают авторы фильма, занял не своё привычное — встал на чужие бочки рядом с другими кораблями.

«Манёвр совершили не совсем удачно: пришлось разворачивать корму, подбирать якорную цепь. Ситуация неприятная, но вполне обычная. Но была ещё одна деталь, которая позднее стала поводом для официальной минной версии: якорная цепь, как плугом, могла зацепить связку донных мин и запустить механизм взрывателей».

Взрыв в носовой части «Новороссийска» прогремел в 1:31 29 октября. Он был чудовищной силы — предполагается, что от него сразу погибло около 250 человек. Свет погас, в пробоину хлынула вода. С берега за трагедией наблюдали дежурные врачи и медсёстры военного госпиталя, напротив которого и стоял линкор. Но помочь морякам они ничем не могли. А на самом корабле в это время отчаянно сражались за его и свою жизнь.

«Вот когда проявились все недостатки линкора: итальянские инженеры ради скорости пожертвовали безопасностью: стенки были сделаны из лёгких металлов, напора воды они не выдерживали. Попытки команды укрепить переборки не помогали. Но возможность спасти корабль всё-таки была. Первое, что можно было сделать, — это подвести линкор к берегу и посадить его на мель. Ещё не остыли корабельные машины, берег был рядом, и до мели корабль мог дойти своим ходом. Но и командир, и инженер-механик были в отпуске, что, конечно, не по уставу, а помощник командира не смог правильно оценить ситуацию».

Через час на линкор прибыл командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко и большая группа офицеров штаба флота. Это вселило в команду и тех, кто наблюдал за происходившим с берега, надежду, что самое страшное позади и оставшиеся в живых будут спасены. Но произошло совершенно иное.

«Вместо того чтобы отдать приказ о срочной эвакуации, Пархоменко приказал выстроить на палубе матросов, не задействованных в спасательных работах, и сам остался там же — не было у него ни обзора, ни связи, ни возможности правильно оценить обстановку. Чтобы эффективно руководить, он должен был подняться на главный командный пункт, но не сделал этого. Видимо, все, в том числе и сам Пархоменко, были уверены, что под кораблём небольшая глубина. Но линкор всё оседал и оседал на нос. Вода всё больше распространялась по кораблю — возник очень опасный, как говорят на флоте, опрокидывающий момент».

Около 4 часов утра начальник технического управления флота капитан 1 ранга Иванов доложил адмиралу, что корабль вот-вот перевернётся и необходима срочная эвакуация людей. Однако Пархоменко был этим докладом разгневан и велел офицеру вернуться на свой пост и прекратить панику.

Моряки до последнего пытались исполнить свой долг и делали всё возможное, чтобы спасти корабль. Но в 4 часа 14 минут «Новороссийск» лёг на левый борт, а затем быстро перевернулся вверх килем. Над бухтой пронёсся крик, а затем наступила тишина.

«Кто-то погиб сразу, кто-то карабкался на днище линкора, кто-то плыл к берегу. Теперь судьба каждого из них зависела от везения и от случая. Всех старших командиров спасли матросы с других кораблей. Одна из шлюпок подобрала и вице-адмирала Пархоменко, доставив его на Графскую пристань. А уж оттуда он добрался до штаба флота, чтобы доложить о случившемся в Москву. Моряки же, забравшиеся на днище линкора, услышали частый беспорядочный стук: это подавали сигналы бедствия их товарищи. Помощи ожидало более 200 человек, но высшее командование так и не смогло принять внятного решения».

Версии гибели

Попытка спасти оставшихся на корабле всё же была. Но через дыру, вырезанную в днище уже утром, удалось выбраться всего семерым.

«Тем не менее этот успех побудил спасателей действовать дальше. И это стало трагической ошибкой: изнутри с рёвом вырвался сжатый воздух, который держал корпус линкора на плаву, и помещения, где ещё оставались воздушные подушки, начали быстро заполняться водой».

Предпринятая попытка заварить отверстие ничего не дала: было уже слишком поздно. Через 18 часов после взрыва, в 10 часов вечера 29 октября, «Новороссийск» полностью ушёл под воду. Заживо погребённые подавали сигналы о помощи ещё более суток — их, как и едва различимое пение, слышали в наушники спасатели — умиравшие моряки пели «Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг”».

Что должны были чувствовать люди, умиравшие мучительной смертью и понимавшие, что при правильных действиях командования они могли остаться живыми, страшно представить. Всего трагедия унесла жизни более 600 человек. Погиб и самый мощный надводный корабль ВМФ СССР. Комиссия Министерства обороны работала в Севастополе две недели, и в её предварительном заключении говорилось, что корабль затонул в результате взрыва старой немецкой мины.

Это была наиболее удобоваримая версия, против которой, предположительно, не должно было возникнуть возражений наверху. Но, как подчёркивают авторы фильма, согласны с ней были не все. Что интересно — практически опальный уже на тот момент Главком Кузнецов официально находился в отпуске и в состав комиссии включён не был, но прибыл в Севастополь по собственной инициативе.

«Отказался поставить свою подпись под заключением комиссии и генерал военной контрразведки Шилин, — сообщают авторы фильма. — Он проработал все версии катастрофы с присущей этому ведомству тщательностью. Изучил материалы опросов 250 свидетелей, его сотрудники вызывали всех, кто хоть что-то видел или слышал об этой трагедии».

И сомнений в официальной версии у него становилось всё больше. Генерал считал, что многое свидетельствует о спланированной диверсии.

«Ещё во время войны на итальянском флоте существовала 10-я флотилия — специальное подразделение для подрыва вражеских кораблей под руководством князя Валерио Боргезе. В 1942 году база итальянцев находилась совсем рядом с Севастополем, в Форосе. Пловцы 10-й флотилии хорошо знали Черноморское побережье. Многим было известно и обещание Валерио Боргезе о том, что ходить под советским флагом „Джулио Чезаре” не будет. К тому же, по мнению минёров, взрыв донной мины нанёс бы кораблю повреждения другого характера. А пробоина, полученная „Новороссийском”, могла быть результатом взрыва мины, прикреплённой к днищу».

Но Хрущёва не устроила ни одна версия, и особенно — об итальянском следе. Гибель корабля в собственном порту в мирное время, да ещё с таким количеством жертв, — гордиться тут, мягко говоря, нечем. И в результате все собранные комиссией материалы, в том числе и показания очевидцев трагедии, Хрущёв распорядился уничтожить. Вопрос о гибели «Новороссийска» был закрыт, Главком Кузнецов снят с должности, его программа развития флота отвергнута.

Эта последовательность событий невольно подсказывает ещё одну, совсем уж чудовищную версию. В фильме она не упоминается, но такие предположения в разное время тоже делались. Озвучивать их мы не будем.

Гибель "Новороссийска" глазами севастопольцев

События прошлого часто кажутся нам настолько далёкими, что в них не то чтобы не верится, но с сегодняшним днём они совершенно не монтируются. Между тем в Севастополе и сейчас живут люди, видевшие трагедию «Новороссийска» собственными глазами. Один из них — директор народного медицинского музея Севастопольского военно-морского госпиталя Черноморского флота Александр Зубарев. О своих воспоминаниях он рассказывал ForPost пять лет назад, в октябре 2020 года.

В октябре 1955 года Александру Андреевичу было 5 лет. Его отец, Андрей Васильевич Зубарев, был командиром электромеханической группы крейсера «Слава» и входил в состав аварийно-спасательной группы.

«Ночью 29 октября его вызвали на корабль. А жили мы в то время на площади Ластовой, на Корабельной стороне. Папа ушёл, а мы с мамой выскочили из дома и побежали туда, где идёт спуск на угольную стенку — стояли там и наблюдали за происходящим. Всё увиденное я помню так, словно это происходило совсем недавно — видимо, сказался стресс. Угрюмое утро, днище корабля с пробоиной — всё это мы хорошо могли рассмотреть. Вокруг плавало очень много предметов, какие-то обломки, оказавшиеся в воде матросы... И всё это освещали прожектора других кораблей», — вспоминал Зубарев.

Когда «Новороссийск» начал переворачиваться, его отец находился на юте вместе с курсантами, проходившими на «Новороссийске» стажировку. Но ему удалось спастись и вернуться на свой корабль, который ходил по бухте, спасая оказавшихся в холодной воде людей.

Принимал участие в спасении моряков и отец ещё одного хорошо известного в Севастополе человека — Евгения Репенкова, о котором в связи с его юбилеем мы рассказывали недавно. И, конечно, таких людей в городе много. Нам остаётся лишь принести свои извинения всем, о ком мы просто не знаем.

Вечная память всем погибшим в результате взрыва, эхо которого звучит до сих пор. И пусть тот страшный день послужит уроком будущим поколениям военачальников, от решений которых зависят жизни их подчинённых.

Ольга Смирнова