В Севастополе рассказали об угрозах России и смуте: реальной и мнимой

Только разумные преобразования, считают историки и политологи, могут предотвратить грядущие разрушения.

История не учит

Многому из того, что происходит в стране и мире сейчас, можно найти исторические аналоги в прошлом. Не все параллели приятны, многие воспринимаются как сигнал тревоги. Задача всех, кому небезразлично будущее России, этот сигнал услышать и адекватно на него отреагировать.



Интереснейшие исторические факты, из которых можно сделать такой вывод, приводили участники научно-практической конференции, прошедшей в севастопольском филиале МГУ 16 февраля.

Конференция была посвящена 5-летию Русской весны, однако тема докладов и состоявшейся после них дискуссии оказалась гораздо шире. Многие участники мероприятия – историки, политологи, публицисты – категорически не согласились с определением севастопольских событий 2014 года как революции. Историк, специалист по Французской революции Александр Чудинов назвал их «антиреволюцией», а его коллега Аркадий Минаков сравнил с Переяславской Радой и предложил традиционное для таких случаев название - «собирание русских земель».

Однако тема революционных потрясений звучала во многих выступлениях - как потому, что они рассматривались как антипод Русской весне, так и в силу прискорбной актуальности этого мотива.

В отношении к революции в ее обычном понимании как к событию со знаком "минус" едины практически все. Говорили о том, что Французская революция, прозванная «Великой» нашими отечественными революционерами, стала для страны огромным злом как в экономическом, так и в демографическом смыслах. Напоминали, что любая революция означает «эскалацию разрушения». Цитировали Марину Цветаеву, которая в 1908 году воспринимала отказ от революции едва ли не как отказ от жизни – чем для нее это закончилось, знают все.

Круглый стол «Русская весна в большой русской истории». 16 февраля 2019 г. Фото: ForPost

Казалось бы, однажды полученный россиянами страшный урок должен навсегда избавить нас от повторения. Но жизнь не раз доказывала верность принципа «никогда не говори никогда».

Василий Ванчугов

Доктор философских наук, профессор философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова Василий Ванчугов привел в своем выступлении сказанные в 19-м веке слова социолога и публициста Николая Данилевского о том, что «лишенный духа насильственности» и живущий «идеалами мягкости» русский человек совершенно не склонен к революции.

Соответственно, делает вывод Данилевский, в России ее никогда не было и, по всей видимости, не будет.  

«Сегодня этот прогноз, безусловно, комичен, но эту цитату я привел не для того, чтобы смеяться над Данилевским», – сказал Василий Ванчугов.

Ремонт без сноса

Это пояснение, пожалуй, было лишним – смеяться тут не хочется никому. Несколько выбивался из общей стилистики, но очень интересным был доклад публициста и экономического аналитика Николая Проценко, который на примере событий на Майдане показал, кто может стать питательной средой для сегодняшних «посмодернистских», «полностью срежиссированных» революций.

Николай Проценко

Люди, убитые снайперами на Майдане, принадлежали к двум социальным группам, утверждает он. Первых можно отнести к так называемому «креативному классу», вторых социология называет субпролетариатом, а Карл Маркс называл люмпенами. И те, и другие, как ни странно, показали себя силой «крайне легко управляемой и мобилизуемой под некими лозунгами, которые формулировались совершенно другими людьми».  



Однако есть еще нечто важное, что их объединяет.

«И первых, и вторых можно отнести к социальному классу работников с частичной трудовой занятостью, причем эта занятость носит постоянный характер. То есть это люди, постоянно занятые временными заработками», – пояснил Проценко и напомнил о признании наших официальных лиц: в России миллионы людей, которых власть «не видит», то есть не знает, как и чем они зарабатывают себе на жизнь.

Питательная среда для новой смуты в России есть, и отрицать это нельзя. Только наличия люмпенов и фрилансеров, конечно, для революции мало. Но есть и другие предпосылки.

Думать о том, как избежать смуты, - актуальная задача, - подчеркнул историк и главный редактор информагентсва REGNUM Модест Колеров.



Политолог Александр Асафов считает, что изменения в стране не просто назрели - они должны носить «экстренный характер»,  иначе «система власти достаточно скоро может прийти к достаточно печальным обстоятельствам». Только безотлагательный «ремонт» может избежать «сноса несущих конструкций» «до основанья, а затем».

Над пропастью

Столь же прозрачны, как это сравнение, и исторические аналогии, приведенные доктором исторических наук, профессором, замначальника Центра документальных публикаций РГАСПИ Александром Репниковым.

Александр Репников

Состоявшуюся на конференции дискуссию Репников назвал «очень хорошей, зубастой». Именно боязнь поднимать острые вопросы, подчеркивает он, сыграла злую шутку с консерваторами прошлого.  Они проигрывали и «левым» с их социальной программой, и либералам, у которых была какая-никакая экономическая программа, относились к народу как к «дитю малому, неразумному», да к тому же боялись сказать слово критики в адрес власти, не желая быть пойманными на слове их оппонентами. Хотя все несовершенство власти понимали не хуже, а где-то, может быть, и лучше других.

В доказательство Александр Репников привел несколько цитат из письма Николаю II Константина Победоносцева, которого в свое время называли «глашатаем реакции».  

Впечатление сильное: яростный защитник режима писал царю о том, что в стране произошли серьезные перемены: если раньше народные массы «терпели, жили и умирали бессознательно», то теперь, в результате развития средств сообщения, им стала очевидна та пропасть, которая разделяет их жизнь и жизнь высшего сословия.

«Все это легло на массу страшной тягостью, порой невыносимой, – признает Победоносцев. – Они стали думать - для чего мы страдаем?».

Надо ли напоминать, что с тех пор «средства сообщения» сделали фантастический рывок и что теперь пропасть между образом жизни двух несоизмеримых по объему частей общества стала еще более очевидной? Что разрыв между бедными и богатыми у нас вопиющий, гораздо более серьезный, чем в большинстве стран? И что любое проявление презрения одних к другим становится общенародным «достоянием» незамедлительно?

Тема пропасти звучала в аудитории не раз. Модест Колеров считает, что революция, если она случится, будет именно антиолигархической и что впереди у России социализм - вот почему нужно предпринять все усилия, чтобы он не был «тупоголовым, распределительным». Николай Проценко описал раскол в обществе так:

«С одной стороны, народ, который справедливо полагает, что государство ему должно, а с другой - элита, которая твердо уверена, что она государству ничего не должна. Совершенно очевидно, что накопление этих противоречий близко к некой критической черте».

От себя добавим, что элита эта, включая пострадавших от санкций олигархов, тоже считает себя обиженной и ущемленной. Так что критическая черта может оказаться ближе, чем нам всем хотелось бы.

Они стучатся в дверь

Точка невозврата на пути к революции, считает Александр Репников, была пройдена еще до 1905 года.  Время требовало принятия срочных мер, но приняты они не были, - констатировал докладчик. Перемены эти буквально «стучались в дверь», а власть все еще раздумывала. Был, правда, Столыпин, которого карикатуристы не зря изображали в виде пожарного.

«Он разработал программу преобразований на долгосрочную перспективу. Но один Столыпин, и даже Столыпин со своей командой, решить все это не мог. У нас его часто представляют едва ли не независимой от императора фигурой. Но это не так. Центральной фигурой, конечно, был император, а не Петр Аркадьевич. Ну и, наконец, нельзя забывать о бюрократической системе, которую тут сегодня уже критиковали. Тогда бюрократическая система тоже была достаточно мощная, и обойти ее было невозможно», – напомнил выступающий.

Сделанный им вывод прозрачен:

«В конечном итоге все, о чем мы говорим, сводится к одному: все решает человек, стоящий во главе государства», – констатировал Александр Репников.

Многие участники конференции говорили, что Русская весна дала обществу надежду на обновление со знаком «плюс», но этот мощный потенциал до сих пор не востребован.

Положительно оценивалась и сегодняшняя роль Севастополя, в котором есть «живой» законодательный орган власти. Такое легитимное и законное сопротивление неприемлемым для общества решениям могло бы стать отдушиной, позволяющей избежать взрыва. Но есть опасения, что эту севастопольскую «аномалию», говоря словами Александра Асафова, «подровняют» «в следующем электоральном цикле».

История повторяется

Опасения не напрасны: во время своего последнего визита в Севастополь секретарь Генсовета «Единой России» Андрей Турчак назвал задачей партии формирование «однородного состава» фракции в Заксобрании. Цель вполне понятна и естественна, вопрос лишь в том, что понимать под однородностью. Как заметил вскоре после этого депутат Заксобрания Вячеслав Горелов, одно дело, если речь идет о людях, которые искренне болеют за город, и совсем другое - о подборе команды, которая беспрекословно поддержит любое решение исполнительной власти.

Да, сегодня власть и население страны взаимно не доверяют друг другу. Исключение народ делает только для Президента - именно его личный рейтинг, как заметил Александр Асафов, сегодня позволяет говорить о том, что рейтинг власти по-прежнему неплох. Но и власть отвечает народу тем же. Политолог Борис Межуев, говоря об этом, заметил: ей нужно перестать видеть в каждом «потенциального шпиона, смутьяна и революционера», ибо страх перед многообразием мнений чреват очень серьезными последствиями.  Пример тому - реакция российской власти конца 19 века на идею созыва Земского собора. Александр II, прочтя письмо славянофила Голохвастова с обоснованием этой идеи, нашел в нем «много справедливого».

Однако решать, быть или не быть Земскому собору, пришлось уже не ему.

Борис Межуев напомнил: редактор «Московских ведомостей» Катков тогда поставил идею созыва Земского собора на одну доску с деяниями цареубийцы Желябова. И сегодня история трагически повторяется: пытаясь избежать смертельной опасности там, где ее нет, власть не видит опасности настоящей.

«Нужно думать о том, как трансформировать Россию к какому-то такому состоянию, когда это доверие, этот живой огонь сможет ее обогреть и осветить», – заключил политолог.

«Если мы хотим выжить, мы должны быстро меняться», – констатировал Модест Колеров.

А Александр Репников напомнил слова автора «Красной смуты» Владимира Булдакова: если народ не чувствует своей сопричастности к чему-то великому, если он презирает власть, – жди смуты». Будем ждать или принимать меры?

Ольга Смирнова





По заказу БФ "35-я Береговая Батарея"