«Перестройка» в Севастополе: игры в демократию и насильственная украинизация

Перестройка, начавшаяся в апреле 1985 года, практически сразу же привела страну в состояние турбулентности. Севастополь, конечно, не был исключением. Любопытны и весьма показательны в этом плане выборы в советы всех уровней, проходившие в Советском Союзе в марте 1990 года, 35 лет назад и спустя 5 лет после выбора М.С. Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС.

В Севастополе тогда выбирали 4 народных депутатов в Верховный Совет Украинской ССР, 200 депутатов – в городской совет и еще свыше 500 – в районные, поселковые и внутригородские (Белокаменский, название Инкермана в тот момент) советы.

Газета «Слава Севастополя» стала площадкой для публикации на протяжении января – марта 1990 года предвыборных платформ 29 кандидатов, претендовавших на 4 депутатских места в украинский Верховный Совет. Собственно, именно эти публикации (а также их соотнесение с результатами голосования по каждому отдельному кандидату) и показывают состояние умов и в целом – общественные настроения того времени в городе-герое.

Вообще выборы марта 1990 года были первыми альтернативными выборами в Советском Союзе. Во всяком случае они были декларированы как альтернативные и по этой причине – как демократические. В разгар предвыборной кампании, в феврале 1990 года, очередной Пленум ЦК КПСС под руководством Горбачева принял решение о построении «гуманного, демократического социализма».

И газета «Слава Севастополя» постоянно подчеркивала повышенный «демократизм» предвыборного процесса: наличие большого количества кандидатов по каждому избирательному участку (кандидатов в депутаты больше полутора тысяч в целом по городу, из-за чего невозможно опубликовать предвыборные платформы всех, сообщала редакция); неоднократную организацию горкомом партии встреч избирателей с кандидатами в народные депутаты, в независимости от их принадлежности к партийным структурам; столь же неоднократную встречу на площадке горкома партии кандидатов в народные депутаты с руководством различных структур горисполкома (водоснабжение и канализация, газовая служба, электроснабжение) – для равного доступа зарегистрированных на выборы к информации о состоянии городского хозяйства и для дальнейшего использования полученной информации в агитации всеми желающими.

При этом «открытость» партийных структур к будущим «народным избранникам» по совокупности оставляет впечатление «показухи», как будто местные органы власти действовали в соответствии с руководящими установками, пришедшими сверху. Только если ранее эти установки состояли, например, в поиске инструментов и механизмов «ускорения экономического развития» и «научно-технического прогресса», то теперь перед партактивом стояла задача обеспечить «демократизм» политико-управленческой системы, продемонстрировав энтузиазм «народных масс» не за счет 99% явки на выборы, как было в предшествующий период, а за счет выдвижения на выборы большого количества кандидатов.

О том, что «альтернативность» выборов обеспечивалась, видимо, по разнарядке говорит, например, тот факт, что по каждому из четырех избирательных округов в Севастополе было зарегистрировано кандидатами в депутаты Верховного Совета УССР от 6 до 9 человек, что соответствовало – как сообщала «Слава Севастополя» в одном из редакционных материалов – средним показателям по Украинской ССР.

В то же время публиковавшиеся в газете предвыборные платформы всех 29 кандидатов в народные депутаты УССР оставляют впечатление искренности самих кандидатов, а по совокупности – показывают и хаос в головах простого населения, включая членов КПСС, в этот исторический период.

***

Одним из наиболее популярных пунктов предвыборных платформ кандидатов в народные депутаты Украинской ССР, который присутствовал в большинстве публикаций, был пункт о придании Крыму статуса «региональной хозрасчетной всесоюзной здравницы».

Идея хозрасчета в тот исторический период была важной экономической составляющей «перестройки», соответствуя более общей идее возрождения «ленинских принципов», искаженных «сталинизмом». Хозрасчет относился к «заветам Ильича» по той причине, что он впервые применялся советским руководством в ходе НЭПа в первой половине 1920-х годов.

Однако если вполне можно представить хозрасчет между предприятиями, то заметно сложнее понять, как предполагалось организовать хозрасчет для целого региона, являясь к тому же основанием для изменения его административно-территориального статуса.

Тем не менее идея регионального хозрасчета присутствовала в предвыборной платформе крымского обкома партии, принятой в январе 1990 года, откуда и была почерпнута севастопольцами, выдвигавшимися на выборы в украинский Верховный Совет.

Статус «всесоюзной здравницы» для Крыма – красивая, но не имевшая отношения к реальности формулировка – была не просто одной фразой, а занимала весомое место в программах кандидатов, но упаковывалась при этом в экологическую проблематику.

Практически все кандидаты обещали севастопольцам в Верховном Совете УССР требовать на основании достижения уникального положения «всесоюзной здравницы» закрытия на полуострове всех промышленных производств, загрязняющих окружающих среду. Некоторые предвыборные платформы ограничивались перечислением наиболее скандальных на тот период производств такого плана: мусоросжигательного завода, рудника на горе Гасфорта, Крымской АЭС, строительство которой было прекращено после аварии на Чернобыльской АЭС.

Другие же кандидаты шли дальше, предлагая создать не только из Крыма, но и из Севастополя – целиком – территорию непрерывного национального парка, «заповедную зону». Так, например, заведующий урологическим отделением больницы первой горбольницы Александр Петрович Вайнер, занявший в Ленинском районе второе место и прошедший во второй тур, перечислял в своей платформе: «закрытие мусоросжигательного завода, придание Крыму статуса всесоюзной здравницы».

При этом никто не оговаривал, как бы предполагалось решать вопрос с присутствием Черноморского флота со всей его береговой инфраструктурой в городе-герое, превращенном в «национальный парк»-«всесоюзную здравницу».

Вообще о Черноморском флоте в предвыборных платформах севастопольцев, решивших избираться в украинский Верховный Совет, речи практически не шло, за исключением вопроса социального обеспечения военно-служащих, попавших под сокращение – массового процесса конца 1980-х годов, или необходимости «дальнейшей демократизации советской армии и Военно-морского флота» (особенно удивительно, что этот пункт присутствовал в предвыборной платформе Рудольфа Николаевича Лихвонина, кадрового военного, на протяжении пяти лет, 1981 – 1985 года, возглавлявшего политуправление Черноморского флота).

В предвыборном платформе Радия Сергеевича Прасолова, профессора Севастопольского приборостроительного института, занявшего второе место в своем избирательном округе (избирался по Балаклавскому району) и прошедшего во второй тур, акцент делался на тех экологических проблемах, которые приносил флот городу, в частности, указывалось на «излучение радиолокационных станций флота», приводившем к росту онкологических заболеваний населения, на «токсичные выбросы флота», в связи с чем требовалось «отнести Севастополь к зонам экологического бедствия».

Приметой времени можно считать и не менее удивительный пункт предвыборной платформы вице-адмирала, члена Военного совета-начальника политуправления Краснознаменного Черноморского флота Владилена Некрасова (в итоге выигравшего выборы по тому же Балаклавскому округу) – не только «производить товары народного потребления на флотских предприятиях», но и «продавать военную технику и имущество организациям и частным лицам через отдел фондового имущества флота». 

Видимо, подтверждением серьезности такого рода «демократических» намерений руководства Черноморского флота должна была стать организованная тогда же, в начале 1990 года, «распродажа» жителям города флотского имущества.

Точно таким же веянием времени можно признать и самое популярное в предвыборных программах требование «передачи всей власти Советам» - требование, подававшееся как еще один «ленинский принцип». «Подлинное народовластие», «реальная власть советов», «борьба за расширение демократии во всех сферах жизни района», «изжитие бюрократизма и волокиты», «всемерное развитие гласности», «экономическая децентрализация в руках советов», «полновластие советов, включая землю и средства производства», «полные экономические, административные и политические права» - такими формулировками полнились предвыборные платформы на страницах газеты «Слава Севастополя».

Среди проявлений народовластия значилось и требование передать «в собственность местных советов все санатории в Крыму». И лишь в одной предвыборной платформе «полновластие советов» соседствовало с требованием «противодействия любым попыткам разрушения союзной государственности», хотя очевидно, что полновластие советов – так, как оно понималось спустя пять лет после начала «перестройки» – должно было привести к моментальному распаду союзной государственности, лишенной и экономической, и управленческо-политической основы.

По большому счету, единственный вопрос, по которому в предвыборных платформах не было единодушия – это вопрос о статусе Крыма (при отсутствии при этом темы статуса Севастополя). Вообще Крым как «региональная хозрасчетная всесоюзная здравница» попал в предвыборные платформы севастопольцев, выдвинувшихся на выборы в Верховный Совет УССР, вследствие присутствия такой формулировки в платформе крымского обкома партии.

Важно отметить, что в самой платформе по инициативе первого секретаря крымского обкома Николая Васильевича Багрова речь шла не о хозрасчете и не о здравнице самих по себе, напротив, оба параметра упоминались сугубо в контексте возможных вариантов решения вопроса об автономии Крыма – либо в составе УССР, либо в статусе союзно-автономной республики. В этом контексте славословия о «всесоюзной здравнице» и переходе на «региональный хозрасчет» со стороны крымского обкома партии были лишь способами обоснования одного из двух вариантов, которые еще предстояло «продавить» перед украинским руководством.

В платформах же кандидатов в украинские депутаты по Севастополю тема «всесоюзной здравницы» попала преимущественно в раздел экологии, что в общем-то в очередной раз показывает слабое понимание баллотировавшимися в депутаты жителями города политико-управленческих реалий того периода.

В то же время вопрос о крымской автономии присутствовал в большинстве предвыборных платформ, но практически в каждой платформе он трактовался по-своему (что позволяет говорить об отсутствии «ЦУ», спущенных сверху, по поводу содержания предвыборных платформ в целом).

В четырех платформах из 29 речь шла о необходимости возвращения в состав России. Собственно, такой пункт присутствовал в каждом из четырех избирательных округов: у Алексея Михайловича Калинина, недавнего командующего Черноморским флотом, баллотировавшегося в Ленинском районе, у «домохозяйки» Марии Викторовны Сибилевой, выдвигавшейся по Балаклавскому округу, у Юрия Васильевича Грошева (был представлен в «Славе Севастополя как «военнослужащий») в Гагаринском округе и у Валерия Николаевича Чернышова («регулировщик электромеханических и радио-технических систем и приборов завода имени В.И. Ленина», согласно газетному представлению) – в Нахимовском.

Любопытно, что кандидат-«домохозяйка» не только выразилась наиболее резко по данному вопросу, но и вообще практически полностью посвятила свою предвыборную программу проблеме «воссоединения Крыма с Российской Федерацией», озаглавив публикацию в газете «Восстановление исторической справедливости»:

«Я не могу согласиться с мнением тех, кто выступает за автономию в составе Украины и оправдывает ее установившимися связями с УССР… как свидетельствует статистика, до 70 процентов крупных промышленных предприятий Крыма поставляют свою продукцию на всесоюзный рынок… что же касается исторических связей, то более чем 200-летняя история Крыма в составе России – это гораздо больше, чем 36 лет в составе Украины, учитывая, что акт присоединения совершен в 1954 году Н.С. Хрущевым без согласия большинства населения Крыма.

Если Сталин виновен в массовых репрессиях по отношению к крымским татарам, грекам, армянам и другим коренным жителям, незаконно выселенным из Крыма, то Хрущев фактически продолжал эту политику в отношении оставшегося населения. Все школьники крымских городов и сел, за исключением детей военнослужащих, а также отдельных руководителей без согласия родителей начали изучать украинский язык.

Сегодня, учитывая требования Закона о языке, стоит вопрос о введении украинского языка в высших учебных заведениях Крыма, в делопроизводстве. Даже театральные афиши и этикетки отныне требуется печатать только на украинском языке. Ну а как же быть с русскими, которых у нас в городе большинство, татарами, греками, евреями?

В этой ситуации согласие прошедшей сессии Верховного Совета УССР сохранить в Крыму сложившуюся языковую структуру выглядит неубедительно… Определенную опасность представляют и крайне правые сторонники украинского народного руха, добивающиеся, несмотря ни на что самостийности Украины. Но, простите, причем здесь Крым, наш Севастополь, который был и остается форпостом Страны Советов на Черном море».

Характерно, что эта предвыборная платформа вызвала одобрение только 4 тысяч избирателей, при том, что «за» победителя по Балаклавскому округу В.Некрасова проголосовало 19 тысяч, который по вопросу автономии Крыма высказался лишь в смысле необходимости установления официального двуязычия на территории республики (то есть – УССР). Об этом же (равноправии двух языков в УССР) шла речь в предвыборной платформе победителя по Гагаринскому округу – историка Геннадия Ивановича Ванеева, незадолго до выборов закончившего Киевскую высшую партийную школу и активно публиковавшего в момент предвыборной кампании в городской газете цикл статей «Бастион мужества» об обороне Севастополя в годы ВОВ, профессора ЧВВМУ им.П.С. Нахимова.

За статус Крымской АССР в составе УССР прямо высказалось трое кандидатов в украинские депутаты. Еще шесть, поддержав идею крымской автономии, обошли умолчанием вопрос, в состав какой союзной республики должен входить Крым. В частности, именно такая формулировка присутствовала в предвыборной платформе первого секретаря горкома партии Павла Александровича Власенко, избиравшегося по Нахимовскому округу:

«В области национальных отношений – придание Крыму статусов многонациональной автономной республики и всесоюзной здравницы». Аналогичная и, по сути, столь же абстрактная формулировка была в платформе директора школы № 53 Александра Николаевича Кондрякова, который и выиграл выборы по Нахимовскому району, заметно обойдя во втором туре руководителя горкома партии по количеству голосов.

Все остальные кандидаты, включая второго секретаря горкома партии Юрия Ивановича Ступникова, будущего руководителя севастопольского горсовета и одного из инициаторов «севастопольского» вопроса на «крымском референдуме» 20 января 1991 года, вообще не упоминали вопрос статуса территории. Ставший одним из самых активных пророссийских деятелей в Севастополе спустя полтора года, после объявления Украинской ССР независимости 24 августа 1991 года – Александр Георгиевич Круглов – также не упоминал данную тему в своей предвыборной платформе февраля 1990 года, сосредоточившись на обсуждении вопроса «полновластия советов».

***

Вообще предвыборные платформы в полной мере демонстрируют те разительные перемены, которые произошли в сознании людей в первые годы «перестройки». Характерно полное равнодушие в заявлениях кандидатов в депутаты к проблематике «ускорения научно-технического прогресса» и вообще к науке – и это при той большой роли, которую играл в городе научно-технологический кластер промышленности. Сама промышленность при этом подверглась жесткой критике как наносящая вред экологии и здоровью людей.

Аналогичное равнодушие было продемонстрировано к флоту, который рассматривался кандидатами в украинские депутаты от Севастополя как большая проблема – ведь флот занимает слишком много места в городе в целом и в прибрежной зоне в особенности и вредит той же экологии. Характерна готовность людей разменять и флот, и промышленность на «здравницу» и «развитие туризма», в том числе – за счет «интуристов».

Получается, что все эти составляющие «лихих 90-х», столь критикуемые сегодня, требовались самими людьми под занавес «перестройки».

Перераспределение власти в пользу выборных местных советов с передачей в их руки всей собственности – как государственной, так и партийной – собственно, и было реализовано в ближайшее время в союзных республиках, в той же Украинской ССР, когда после «августовского путча» Верховный Совет Украины принял постановление о передаче всей партийной и общесоюзной собственности в руки самого Верховного Совета. По большому счету, этот шаг вполне соответствовал предвыборным платформам севастопольцев марта 1990 года.

Стоит отметить, что мартовские выборы 1990 года продемонстрировали неготовность населения к неожиданно свалившейся на него «демократии». Через саму процедуру «альтернативных» выборов набирала обороты политическая и управленческая турбулентность. Редакция газеты «Слава Севастополя» с сожалением констатировала «низкую» явку – «всего 75,6%», в отличие от 99,9%, как было ранее, когда выборы были «недемократическими» и «безальтернативными».

Однако гораздо хуже было то, что в городе, в котором и так уже четыре месяца, с октября 1989 года, не было руководителя, по всем четырем избирательным округам предстояли вторые туры или перевыборы: ни один из кандидатов в народные депутаты Украинской ССР не набрал голосов больше половины избирателей, а в горсовет выборы были признаны состоявшимися только на 75 участках из 200, при этом на 85 участках перевыборы предстояли там, «где баллотировалось более двух кандидатов и ни один из них не был избран, и по 40 округам, где баллотировалось не более двух кандидатов и ни один не был избран, либо выборы были признаны несостоявшимися или недействительными».

Повторные выборы, прошедшие также в марте, позволили выявить победителей на выборах в украинский Верховный Совет, а вот городской совет Севастополя и к апрелю 1990 года оставался недоукомплектованным, собравшись, таким образом, на первую сессию в неполном составе.

В целом же, и по сути звучавших лозунгов, и по самой процедуре мартовские выборы 1990 года зафиксировали тот исторический момент, когда уже была сформулирована и растиражирована сверху до самых низов вся та политическая и экономическая повестка, которая привела страну в ближайшем будущем к распаду, но люди, которые озвучивали эту повестку во многом в унисон друг с другом, этого не видели и не понимали.

Любовь Ульянова