Севастопольский характер Степана Самошина: иногда кажется, что Севнаследие обслуживает другие интересы

Вторая часть интервью с севастопольским историком и защитником архитектуры Степаном Самошиным*. Первый блок общения можно посмотреть здесь.

Деликатная реставрация

Реставрация – вообще, конечно, огромное искусство. Я сам по профессии не реставратор, но могу сказать, что высшее ее проявление – это сохранение здания таким образом, чтобы оно не выглядело новым. Это вообще высший пилотаж. У нас такого в Севастополе, наверное, почти нет. И хорошую реставрацию исторического сооружения я могу, наверное, вспомнить только одну. Это было очень давно. Это Михайловская батарея. Из реставрации после 2014 года мне не нравится ни одна. Они или плохие, или ужасные. Могу несколько привести примеров. Может быть, дело в самих проектах, может быть, в том, как это делается.

Поликлиника на Ленина - историческое здание. Его изюминка – довоенные надписи. Они несколько лет были открытыми: класс, отдельные кабинеты. Поразительно. В Севастополе вообще такого нет. Вот есть такие надписи в разных городах сохраненные. Во Львове, кто был, видел на стенах, где-то еще. И тут вот такой подарок судьбы, под штукатуркой оказались довоенные надписи. Их просто оставить, и все, ну там чем-то покрыть, чтобы они не разрушались. Нет, их закрасили. Ну ни одной причины не было, чтобы их уничтожать. Это ужасно, просто ужасное какое-то преступление.

Потом ступени внутри исторические, они каким-то грубым способом стесаны, что вообще ужас. А балясины чугунные – между ними наварили какие-то столбы современные. Что это? Вставили стеклопакеты – вообще такого быть не может, понимаете. Ну какая разница, что они деревянные – хоть какие. Но это стеклопакеты. Это сразу лишает здание исторического вида. То есть оно не выглядит уже как историческое, ну совершенно. Эта крыша блестящая. Ну хорошо, что хоть ее там не покрасили в какой-то розовый цвет. Но это не дело – это плохая реставрация.

Эта дверь с ручкой за три копейки из интернета, понимаете. Что им стоило приобрести историческую ручку дореволюционную, которая стоит не так дорого, можно купить на аукционе. Я обращал внимание, что на этой поликлинике такие же ручки, такой же ширпотреб, как в кинотеатре «Москва».

А училище Синельниковой в Балаклаве? Там еще хуже. Там мало того, что они уничтожили еще остававшиеся деревянные рамы, которые были предметом охраны – их нельзя было уничтожать. Они заменили все на новые. Там эти стеклопакеты уже рассыхаются. В них так грубо вкручены эти саморезы. Штукатурка намокает на этом здании. Это надо видеть, как там все сделано. Железная дверь, ужасная просто. Это что, объект культурного наследия?

Последняя история – это дом с шариками на Большой Морской. Я хочу отдельно сделать публикацию. Это огромное разочарование. Обратите внимание, сколько было пафоса, когда начиналась эта реставрация: вот мы вернем, мы сохраним, вообще будет красота. А что-то тишина – не слышно о победном завершении. Потому что результат даже не знаю, не на троечку. Это вообще непонятно, что было. Потому что все застекленные балконы, все внешние блоки кондиционеров – они все остались. Облицовка испорчена, она вся кривая. Ну, то есть вот этот факт, уже просто после него опускаются руки, и думаешь, что будет дальше с остальными домами, если в таком же духе. И смысл вообще в реставрации, если остаются все диссонирующие элементы?

На Макарова, насколько я знаю, закончили дом – тоже ОКН. Все застекленные балконы остались на месте. А смысл было начинать тогда? Так что реставрация – это тоже отдельная история.

Монолог с властью

По мере возможности я пытаюсь общаться с чиновниками, с кем есть контакт. И буду общаться всегда, потому что выбора нет. Только в диалоге – куда от этого деваться. С переменным успехом, конечно. Севнаследие – с ними тоже все сложно. Мы находимся во взаимодействии постоянно. Я состою в совете при Севнаследии. Но приходится признать, что в его нынешнем состоянии, как уже прозвучало с трибуны законодательного собрания, не совсем ясно вообще обоснование существования этого органа. Потому что формально он призван охранять объекты культурного наследия, а в реальности иногда кажется, что обслуживает этот орган какие-то другие интересы. Что ярко показывает история со зданием в Херсонесе, которая недавно была. Где вместо того, чтобы срочно спасать настоятельский корпус, которому 160 лет, тянули с рассмотрением заявки до последнего дня, как это позволял закон – 90 рабочих дней.

Есть у меня и просроченные заявки на выявление, у которых вообще прошли все сроки давно. И это, конечно, горько и обидно, почему нужно заставлять работать те органы и чиновников, которые как бы на наши деньги получают зарплаты. Знаете, шутка из нашего детства: еж – птица гордая, не пнешь – не полетит. Почему нужно все время пинать, заставлять, напоминать.

К сожалению, действительно, вот вроде бы я и коллеги мои занимаемся вопросами культуры, вроде вообще политика ни при чем. А получается, что при чем. Вот никуда без нее. По тому же дому на Большой Морской, 24 – дом с шариками. Два человека, которые близко знакомы с ситуацией, независимо друг от друга подтвердили, что изначально планировалось убирать внешние блоки, а потом по политическим соображениям решили этого не делать – чтобы не злить жильцов. Но давайте как бы взвесим. На одной чаше интересы жителей одного дома. Более того, был вариант установки одной системы кондиционирования воздуха на весь дом – она ставится в подвале. Кроме того, часть блоков можно было поставить внутрь балконов, как это делается во всем мире.

Это было бы, на мой взгляд, правильным решением, действительно достойным руководителя города, действующего в его интересах: в данном случае пойти, может быть, на конфликт с какой-то небольшой группой людей во благо интересов Севастополя в целом. Если нужно где-то у нас для строительства вырубить целую кучу деревьев – пожалуйста, это можно, несмотря на возмущение людей: я был на этих слушаниях по медкластеру, как это все было проведено, видел. Можно все, если надо, особенно если это спускается сверху откуда-то.

Архитектурные жемчужины Севастополя

Ведение работы по выявлению объектов культурного наследия – это очень важная часть моей деятельности бесплатной. Хочу просто подчеркнуть, если вдруг кто не знает. Да, я состою в нашем отделении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Но эта деятельность, она общественная, она никак не оплачивается, я никакой выгоды здесь не имею, только трачу на это личное время, силы и нервы.

Работа по выявлению крайне важна, потому что из-за, как мне кажется, неудачного момента в федеральном законодательстве Севнаследие само не может выявлять ОКН, не может само себе написать заявление. Это странно, глупо – но пока вот так. Только кто-то может им принести это заявление. И мне приходится это делать. Потому что, как я уже говорил, другого пути нет. Если дом не ОКН – идите лесом и свои претензии оставьте при себе.

Есть и другие, конечно, охранные статусы. Например, часть зданий у нас являются ценными градоформирующими объектами. Но по факту это не работает. Это пустышка, которая не влияет ни на что, к сожалению. Потому что ЦГФО – это был интернат возле Малашки (Малахова кургана), где он, этот интернат? ЦГФО – это здание на Ластовой, с которого, помните, тоже сбили весь декор, синим профлистом покрыли крышу. Причем его занимают ведомства городские. Они вообще даже не в курсе, что это ЦГФО. Это ни от чего не защищает. Только статус объекта культурного наследия. Эта работа очень важна. Таких заявок я уже подал много, несколько десятков. Но, тем не менее, еще очень много зданий исторических в городе у нас не имеют охранного статуса – это важно понимать. То есть людей часто удивляет, когда они думают, что, наверное, все здания, по крайней мере дореволюционные, какие-то красивые, должны быть объектами культурного наследия. Но нет, это не так. Так что тут работа еще большая.

Спасенные

Вот известная была история, такая даже со скандалом, которые я так не люблю, – с флигелями на Будищева. Это замечательные здания – один ансамбль, прекрасный комплекс, практически целиком сохранившийся, начало прошлого века, рядом казармы этого полка. Вот они все выявлены, и сейчас проходят по ним экспертизы. Там же офицерское собрание – это музыкальная школа. Это уже региональный ОКН – предмет охраны разработан.

Недавно выявили дом Косолапенко на Щербака, 11А. Прекрасное здание дореволюционное, построено в 1905 году, где жил Ефим Косолапенко со своей семьей. И там у него была паровая колбасная фабрика. Он делал колбасу, венские сосиски утренние и вечерние, сыр голландский, российский, швейцарский и кавказский. Пять сотрудников было. Короче, здание красивое, с декором. Действительной я удивлен, как до сих пор это был не ОКН. И вот недавно выявили.

Правда, опять-таки, тянули, там вообще все сроки уже прошли по рассмотрению этой заявки. Наконец, ее рассмотрели. Но пока рассматривали, за вот эти последние несколько месяцев успели со стороны двора ужасный сделать такой пластиковый огромный балкон.

С этим рассмотрением хочу привести пример, как Севнаследие затягивает намеренно рассмотрение заявок. Да, по закону, к сожалению, это тоже изъян в нашем законодательстве, заявку на выявление рассматривают 90 рабочих дней. Это просто ненормально, потому что сама процедура выявления – она как бы такая спасательная, срочно мы увидели объект важный и должны срочно его выявить. Обычное ваше заявление, жалобу, что у вас в подъезде что-то не то рассматривают 30 дней. А тут 90. За это время можно уже снести дом три раза.

И, конечно, чиновники как всегда прикрываются бумажками – это их стиль работы. Но вот представьте ситуацию – «Скорая помощь», у них же тоже есть нормативы – за какое время они должны приезжать. Допустим, 10 минут. И вот представьте, «Скорая помощь», рядом лежит человек, умирает, медики курят и говорят: у нас есть 10 минут, вот мы покурим и без одной секунды 10 минут начнем, все по правилам.

То же самое делает Севнаследие. Они смотрят, как уничтожается ценнейшее здание в Херсонесе, и говорят – все по закону.

На камеру «НТС» директор Херсонеса так и сказал, что первым делом, когда Ирина Масликова (директор Севнаследия) получила это заявление, она им позвонила, понимаете, в чем штука. То есть, видите, вроде как по идее ведомство должно руководствоваться желанием сохранить наследие города, а получается, видимо, чем-то другим руководствуется.

Илья Варламов и Артемий Лебедев

Невозможно увлекаться вопросами сохранения исторической среды и благоустройства, при этом не знать, кто такие Лебедев и Варламов. Конечно, может, и не регулярно, но я их смотрю, пытаюсь взять для себя что-то полезное из их опыта. И хочу сказать, что, в любом случае, независимо от политической позиции одного и другого, их вклад в такое просвещение, в частности сохранение наследия и городского благоустройства, городской среды, огромен. Это надо знать, изучать и применять у нас. Тем более, что интерес к урбанистике растет. Людям уже не все равно, как раньше. Так что это важно для нашего города, и важно, чтобы таких людей, которые об этом говорят, было больше.

Эволюция городского сознания

Я совершенно убежден – отношение к исторической среде города и вопросам благоустройства меняется, большее число людей это начинает интересовать. И это здорово. Я даже, знаете, замечаю, что в соцсетях люди, которые просто постили картинки: ах, Севастополь, ах, красиво, ах, цветочки, ах, дом, ах, окошко такое гламурно-цветочное, даже они стали все чаще писать о том, что как бы сохранить. Пишут: а вот зря там побелили, а вот зачем оштукатурили. То есть все больше людей от простого любования уже переходят к тому, чтобы задуматься, как это сберечь, потому что мы все быстрее это начинаем терять. Потому что у нас все процессы, все как-то ускорилось с 2014 года. Я не говорю, что это плохо. Вместе с этим ведь больше возможностей стало для сохранения. То есть так как сейчас мы говорим и выступаем против чего-нибудь, мне кажется, не всегда можно было делать до 2014 года. Сейчас я бы сказал так, и вызовов больше – и возможностей больше. И вообще как-то все ускорилось, все как-то завертелось.

Смешно о грустном

Ну без юмора никуда, конечно. И хочу сказать, вот если серьезно и без шуток, моя деятельность – она ведь такая очень изматывающая. Извините за откровенность, но как бы здесь нужен какой-то ресурс. На самом деле, борьба за сохранение архитектурного наследия – это как война, в которой невозможно победить. Мне даже моя жена говорит: ну ты же понимаешь, что… Но все равно, все, что мы можем, надо делать. Разумеется, как-то держаться в равновесии помогает, во-первых, юмор, во-вторых, умение замечать что-то хорошее. Потому что хорошее, конечно, есть. Я бы хотел сегодня и о хорошем поговорить, чтобы не казалось, что прямо совсем наш город в мрак погружается. И еще смена деятельности и, конечно, общение с единомышленниками. Очень важно понимание, что ты не один.

Подпись Степана Самошина во ВК: фото называется «Диалог с городом». Подскажите конкурс, на который можно отправить.

Пользуясь случаем, хочу поблагодарить вообще всех людей, которые мне пишут, не знаю, или просто ставят лайки в соцсетях. Потому что это напоминает тебе, что ты не какой-то городской сумасшедший, ты не один, а ты, по сути, представляешь людей, как депутат, которого выбрали. По сути, эти люди тоже меня выбрали, потому что они за мной следят, они поддерживают то, что я говорю. Поэтому и я выступаю, общаюсь с какими-то чиновниками не просто как от себя, а, по сути, выступаю и от многих людей, которые разделяют мою точку зрения.

О хорошем

Я уже говорил, что важно радоваться мелочам. Что из хорошего: вот наша брусчатка многострадальная. Да, у нас на Суворова заминка вышла. А до этого на Василия Кучера вообще там поломали эти блоки пополам. Но зато теперь она хотя бы, по крайней мере, на бумаге – в приказе об историческом поселении вся охраняется. Хотя бы уже есть к чему апеллировать.

На той же многострадальной Суворова ведь это решение было, никто на этом не настаивал. Это было предложение самих чиновников, что надо всю улицу замостить. Они же могли этого не делать. Они были обязаны только сохранить, где была брусчатка ранее. Решили, что вся улица будет замощена.

На той же Суворова я просил сохранить старые крышки люков. Потому что это тоже городские артефакты – история под ногами. Это довоенные дореволюционные крышки колодцев водопроводных, канализационных и телефонных. Было принято решение, чтобы они там практически все сохранились. Ну это же здорово. Ты идешь, у тебя под ногами необычная такая крышка с аббревиатурой НКС, а это наркомат связи. Или, допустим, дореволюционные крышки на других улицах, на которых написано «Завод Ступина» или «Ящинина». Да кто этот Ступин, кто это Ящинин. Это побуждает людей интересоваться их историей.

Ранее ForPost публиковал статью о старых канализационных люках.

Другой случай был на Корабельной стороне, где тоже я обращался к заместителю губернатора Жигулину еще, и говорил, что там много этих крышек, давайте постараемся сохранить по максимуму. И они там были сохранены. Там много довоенных крышек. И это, насколько я знаю, первый случай вообще в России. Я не смог найти примеров, где бы в каком-то городе России сознательно при ремонте сохранялись исторические крышки люков. Так что вот такое начинание.

А потом замечательная у нас была история с горсветом. Моя коллега на улице Гоголя заметила такую старую гирлянду – световую консоль, цветочек-гвоздика. Она уже давно не работала, еще с этими старыми лампочками накаливания. И об этом мы написали в горсвет, и они ее восстановили. Она там стала гореть. И потом еще по ее образцу сделали другие такие цветочки.

А недавно они где-то на Гоголя или рядом обнаружили еще такой колосок, и ко Дню Победы сделали такие композиции на основе вот этих мотивов, гвоздики и колоска, которые висят над проезжей частью. Это очень классно. Внимание к таким элементам маленьким исторической городской среды – это очень вопрос перспективный. Есть мечта о восстановлении еще наших неоновых вывесок. Тоже я вот общаюсь по этому поводу с горсветом. Их очень мало осталось. Но очень хотелось бы их сохранить.

У нас на примете «аэрофлот» на Коммунистической, 1, на Корабельной стороне – на Матвея Воронина вывеска «Весна» очень красивая. Как было бы здорово. Такое делается в разных городах российских. Советский неон – это просто настолько душевно, настолько красиво.

Есть у нас в городе несколько дореволюционных опор чугунных трамвайных конца XIX века. Одна из них возле СЦКИ. Тоже было бы здорово их восстановить, чтобы они горели, привести в порядок. Так что такие тоже есть идеи.

Что ждет архитектуру Севастополя?

Хочется быть оптимистом. Я уверен, пожалуй, что через какое-то время, возможно, этому будет способствовать смена поколений, у нас коренным образом изменится отношение к этим вещам. К ценности сохранения истории в ее таком материальном воплощении, уважению к ценности подлинника, а не к какой-то копии или реплике. Вопрос только в том, когда это произойдет и что останется к тому моменту. Будет ли что к тому времени сохранять. Важно это осознать как можно быстрее, пока еще вообще у нас что-то осталось.

Беседовал Андрей Киреев

*Редакция может не разделять мнение своих собеседников.