Новый политический сезон в Крыму начинается по неофициальной традиции осенней сессией парламента РК. Она откроется 19 сентября.
Накануне ForPost узнал у руководителя филиала Фонда развития гражданского общества в Симферополе, политолога Натальи Киселёвой о перспективах «Единой России», шансах сетевых активистов на выборах 2019 года и кадровой чехарде в крымском правительстве.
В сентябре начинается новый политический сезон, который завершится в сентябре 2019 года выборами главы Республики Крым, депутатов парламента и муниципальных советов РК, — какие вызовы в Крыму он даст партии власти «Единой России»?
— Новый политический сезон в течение года, с одной стороны, будет обычным — крымский парламент, в котором «Единая Россия» составляет большинство, будет заниматься законотворческой деятельностью. Если же говорить о предстоящих выборах и вызовах для партии власти, то перечень этих вызовов пока, ещё до формирования списков кандидатов в депутаты, можно свести к прогнозируемому снижению двух показателей — электоральной активности крымского избирателя и партийного рейтинга «ЕР». Это обусловлено, прежде всего тем, что на следующих выборах госсовета Республики Крым не будет действовать эффект «Крымской весны».
Пенсионная реформа, поддержанная в Крыму единороссами — как минимум на уровне республиканского парламента, несёт серьёзную угрозу кампании «ЕР» по выборам в государственный совет и местные советы РК в 2019 году?
Здесь надо оговорить содержание «серьёзной угрозы». Если мы в неё вкладываем определение партийного победителя, то серьёзной угрозы предстоящая избирательная кампания не несёт. Если же мы говорим о партийном рейтинге, то негативный фон от повышения пенсионного возраста к следующему году снизится, но не исчезнет. Следовательно, можно прогнозировать и снижение электоральной поддержки крымского отделения «Единой России» в 2019 году.
В этом году электоральная поддержка «ЕР» уменьшилась в 14-ти регионах из 16-ти, где прошли выборы депутатов региональных парламентов. В то же время КПРФ и ЛДПР, не поддержавшие пенсионную реформу, воспользовались этой повесткой дня и «нарастили» свой электорат.
В следующем году должен быть избран новый глава Республики Крым. Пока нет точной информации, готовится ли ко второму сроку Сергей Аксёнов. Но давайте предположим, что это будет так: с каким «багажом» он подойдёт к этому рубежу?
Любой губернатор, если он претендует на новый срок, подходит к нему с тем, что наработал за предыдущий период. Сергею Аксёнову достался самый сложный этап — первые годы возвращения Крыма в Россию, — думаю, что с этим нельзя не согласиться как его сторонникам, так и его противникам. Если говорить о позитиве в его «багаже», то его составляющие постоянно приводятся в публикациях на официальном сайте совета министров РК, с которыми любой желающий может ознакомиться. И не будем утверждать, что этого позитива нет. Конечно, есть.
Но человек так уж устроен, что плохое помнит дольше, чем хорошее. Так что в этом багаже негатив по определению будет перевешивать.
В качестве негативного я бы, прежде всего, отметила отсутствие диалога власти и общества. Такой массовой поддержкой, какая была у Сергея Аксёнова в 2014 году, наверняка, не обладал ни один из российских губернаторов. Но ни сам Сергей Валерьевич, ни тем более его команда не смогли воспользоваться этим мощным человеческим ресурсом.
Есть мнение, — и оно звучало с 2014 года, — что Сергей Аксёнов, как тот мавр, сделал своё дело и может уйти. Согласны ли вы с этим и должен ли лично Аксёнов отказаться от избрания главой РК на второй срок?
Поскольку в вопросе речь идёт о личном отказе, то на него ответить может лишь лично Сергей Аксёнов. И решения по губернаторам принимаются в кабинетах власти, а не во время интервью.
Могу лишь сказать, что, на мой взгляд, должен делать любой человек на ответственной должности, – реально оценивать свои силы и возможности, прежде всего руководствуясь пользой, которую он может приносить обществу и государству. Но это в идеале.
Я никогда не была чиновником, но, глядя на них со стороны, соглашусь с выражением, что «самая болезненная операция – отделение чиновника от его кресла».
По вашему мнению, почему с 2014 года в Крыму нет действенной оппозиции власти? И сейчас мы опустим, например, тех же коммунистов и жириновцев, не представляющих в республике действенных сил, или сетевую оппозицию, не выходящую за рамки «Фейсбука».
Понятно, что одной из причин этого является наша региональная «молодость» в партийном поле России.
Если же действенность оппозиции оценивать не как качественную категорию, а просто как наличие действий со стороны оппозиции на территории республики, то местные отделения так называемой системной оппозиции по сути бездействуют, за редким исключением отдельных представителей ЛДПР и КПРФ.
Если же говорить о «радикальных» оппозиционерах, то у них патовая ситуация. Так как они не признают возвращение Крыма в Россию, то любое их участие в избирательной кампании будет расцениваться как фактическое признание полуострова в составе РФ. Да, собственно, и с лозунгами «аннексия полуострова» в Крыму рассчитывать на прохождение в парламент бессмысленно.
Как вы считаете, сетевым оппозиционерам стоит баллотироваться в парламент и муниципальные советы Республики Крым и при каких условиях они смогут добиться успеха, то есть избрания депутатами?
Это не мне и не вам решать, а им самим. Стоит или не стоит для чего? Для гарантированной победы? Если речь об этом, тогда надо выбирать уровень выборов.
Вероятность получения депутатского мандата в государственном совете РК (вне партийных списков) у них близка к нулю. А вот на муниципальном уровне при определённом стечении обстоятельств могут и пройти в местные советы. Как это было, например, на довыборах 9 сентября в Севастополе в Гагаринском муниципальном округе. Я не отношу севастопольских самовыдвиженцев, получивших мандаты, к сетевым оппозиционерам, а просто констатирую, что они смогли победить с большим отрывом кандидатов от ЕР.
Крымские татары, на ваш взгляд, могут быть действенной оппозицией, и кто из крымско-татарского народа сможет ее возглавить?
Мне трудно назвать причины (кроме идеологической), по которым бы крымским татарам следовало создавать какую-то оппозицию. Никаких ущемлений, никакой дискриминации ни в какой сфере для представителей этой этнической группы, как и для всех других, в Крыму нет. Мало того, межнациональная политика на региональном уровне строится на определённом выделении крымско-татарского вопроса в отдельную плоскость. Достаточно привести один пример – с выделением земли на самозахватах уже после 2014 года.
На земельном вопросе долгие годы спекулировал «меджлис»*, заявляя везде – и на внутренних, и на международных информационных площадках – о безземельности крымских татар. Естественно, такая ситуация имела место несколько лет после возвращения татар в Крым. Но уже с 2005 года уровень землеобеспеченности крымских татар превышал аналогичный показатель остальных крымчан. А на 1 марта 2014 года показатель посемейной обеспеченности земельными участками для жилищного строительства в целом для крымских татар составлял 133%, а для остальных крымчан — 68%.
Отсутствие какой-либо дискриминации в отношении крымских татар в области реализации права на землю, на которой постоянно спекулировал незаконный «меджлис»*, отражали не только официальные статистические данные, но и результаты различных исследований, в том числе проводимых в Крыму структурами ООН. Эксперты ООН, например, ещё в 2006 году констатировали, что самозахваты используются не только для решения земельных вопросов, но и в качестве земельных спекуляций.
Но несмотря на такие показатели, участки на самозахватах сегодня передаются в собственность или предлагаются взамен другие, да ещё и с денежной компенсацией.
При этом, например, на сайте общественной организации «Милли Фирка» выходит целый ряд материалов под «громкими» заголовками, нагнетающими обстановку вокруг выделения земельных участков: «В Крыму готовят большую бойню», «Кто подрывает устои России в Крыму», «Крымские власти раздувают пожар вражды», «Крым опять становится горячей точкой» и так далее.
Таким образом часть активистов из крымско-татарской среды продолжает тактику украинского периода, которой придерживался «меджлис»*, заключавшуюся в инкриминировании местной власти, предпринимающей комплекс мер по решению земельного вопроса репатриантов, разжигания межнациональной розни.
Что же касается личностей, которые могли бы возглавить этническую оппозицию, то таковых просто нет. Хотя, несмотря на значительное бюджетное финансирование обустройства репатриантов, в среде крымско-татарских политиков высказывается недовольство в адрес не только местной, но и федеральной власти. Так, например, депутата госсовета РК Лентун Безазиев распространил в марте этого года публичное письмо под названием «Крым ждёт от Москвы обещанной справедливости», в котором призвал крымских татар к протестным акциям: «Крымский татарин! Не бойся в защиту народа возвысить свой голос протестом против попрания твоих священных прав и дай всем знать о своём существовании». В крымском сообществе претензии Лентуна Романовича назвали «реинкарнацией меджлиса* в лице депутата госсовета». Я же считаю, что это не более чем «политическая поэзия», так как Лентун Романович известен не только своим политическим, но и поэтическим творчеством. А такие письма и заявления из серии ностальгии по временам, когда поэт в России был больше, чем поэт.
В чём, по вашему мнению, причины того, что КПРФ и ЛДПР — думские партии, позиционирующие себя оппозицией власти «Единой России» — не стали действенными оппозиционными силами в Республике Крым?
— Ну, раз известных представителей обеих названных партий в Крыму, как говорится, «раз, два и обчёлся», то значит, перефразируя Воланда, «кадровый вопрос испортил их».
В Крыму в некоторых сферах — например, винодельческой или учётно-регистрационной — продолжается переходный период. Но если брать в целом, насколько успешно республика встроилась в системы России?
Оценивать успешность в общем, без каких-либо количественных параметров, не имеет никакого смысла. Поэтому воздержусь от ответа на этот вопрос.
Стал ли переходный период плодотворным для формирования новой политической элиты Республики Крым. Не секрет же, что у крымчан в Русскую весну были (да и сейчас остаются) завышенные ожидания обновления власти, партийных и общественных лидеров?
В чём будем измерять плодотворность? Если оценивать законотворческую активность, то ваша редакция уже публиковала такой материал в начале этого года, разделив крымских депутатов на четыре группы. Из них в три группы вошли депутаты, в послужном списке которых разное количество внесённых/принятых законопроектов, а в четвёртую группу попали депутаты, если так можно выразиться, с нулевым КПД.
На начало января текущего года таких депутатов было чуть больше трети от установленного Конституцией Республики Крым численного состава парламента. Сейчас, возможно, соотношение изменилось.
Комментируя тогда вашу публикацию, глава парламентского комитета по законодательству Сергей Трофимов пояснил неучастие своих коллег в нормотворчестве тем, что это не единственная деятельность депутатов. По его словам, рядовые избиратели рассматривают депутатов не как составителей законов, а как представителей своих интересов.
Я согласна с тем, что нормотворчество не может быть единственным критерием оценки деятельности парламентариев. А эффективность работы депутатов, как представителей интересов избирателя, можно определить только с помощью массовых опросов общественного мнения. Уровень одобрения деятельности крымских депутатов на протяжении четырёх лет колебался, но превышал 50%.
Читайте также: Кто в парламенте Крыма стахановец, а кто — филон
Я не располагаю совсем свежими данными, но могу предполагать, что негативная повестка дня, связанная с повышением пенсионного возраста, понизила рейтинг нашего депутатского корпуса и местного отделения «ЕР», как и в других российских регионах. Например, на последнем круглом столе Фонда развития гражданского общества, посвящённом сентябрьским выборам, были озвучены такие факты — в целом ряде субъектов (Ивановской, Владимирской, Архангельской, Иркутской, Ульяновской областях и в Республике Хакассия) рейтинг ЕР перед выборами упал ниже 30%.
Если мы посмотрим уже на результаты выборов в региональные парламенты, то во Владимирской и Иркутской областях, Забайкальском крае и в Хакасии местные единороссы по партийным спискам набрали менее 30% голосов избирателей. В шести регионах партийный рейтинг «ЕР» колебался в пределах от 30 до 40%. Хотя в среднем вместе с одномандатниками единороссы получили около 60% мест в парламентах.
Но вернёмся к плодотворности наших парламентариев. Одним из косвенных показателей эффективности их деятельности может служить «узнаваемость» депутатов, которая также измеряется в ходе опросов общественного мнения.
Если мы с вами выйдем на улицу, и начнём задавать такой вопрос, какие фамилии услышим? Можно смело прогнозировать, что лидером по узнаваемости будет спикер госсовета Владимир Константинов. Сколько ещё человек назовут респонденты? Часть опрошенных может называть членов президиума как более медийных политиков, чем остальной депутатский корпус (Наталью Маленко, Ефима Фикса, Владимира Бобкова, Юрия Гемпеля и других). Могут называть фамилии депутатов, находящихся в родственных отношениях с Сергеем Аксёновым, так как эта информация не раз публиковалась в СМИ. Хотя не только поэтому. Например, мониторинг соцсетей показывает, что у Валерия Аксёнова есть авторитет у определённой части избирателей, обращавшихся к нему за помощью в решении разных проблем. Некоторые молодые респонденты могут называть руководителя крымского отделения «Молодой Гвардии» Владислава Ганжару.
Конечно, узнаваемость политика и эффективность его работы — это не тождественные понятия, но, согласитесь, о какой эффективности может идти речь, если фамилии большинства депутатов избиратели даже не знают?
За четыре с «хвостиком» года из правительства Республики Крым, которое возглавляет Сергей Аксёнов, ушли 67 высокопоставленных управленцев: вице-премьеры, министры, руководители служб, инспекций, комитетов. И это без учёта их замов, а также руководителей госучреждений и предприятий. Большинство ушло, потому что не справлялось с обязанностями или попало в поле зрения правоохранителей.
Как охарактеризовать такую кадровую политику и почему она сложилась именно так?
— Да, текучка кадров в исполнительной власти Крыма, как, впрочем, и Севастополя, большая. Например, буквально на днях покинул своё кресло в совмине РК очередной (уже шестой) министр транспорта. Сергей Аксёнов, комментируя его уход, указал на своей странице в «Фейсбуке» причины — «Не приняты действенные меры по оптимизации дорожной сети и работе общественного транспорта, соблюдению расписания перевозчиками, замене остановочных комплексов на новые и другие».
Эти претензии к экс-министру Сергей Валерьевич сопроводил следующим пассажем: «К слову, многие продолжают вести счёт уволенных должностных лиц. Замечу: дело не в количестве, а в качестве».
Так в том-то и дело, что, судя по оценкам самого главы республики, с качеством-то у нас и проблемы. Хуже того, у нас даже вопреки одному из известных законов развития, не происходит перехода количественных изменений в качественные.
Такая кадровая политика больше похожа на кадровую чехарду, а не политику. Почему так сложилось? Одной причиной здесь не обойтись. К объективным можно отнести трудности переходного периода, когда крымским чиновникам пришлось не только выполнять свои функциональные обязанности, но и на ходу переучиваться и параллельно учить российское законодательство. К субъективным причинам можно отнести «ручной» стиль управления в крымском правительстве, который не устраивает часть опытных чиновников. Сам Аксёнов не раз озвучивал ещё одну причину — «узкую скамейку запасных» кадров.
Нельзя сбрасывать со счетов и наличие проукраинских кадров в исполнительных органах власти разного уровня, перекрасившихся «под изменчивый мир» и занимающихся, по мнению разных экспертов, не только саботажем, но и вредительством. Собственно, один из таких, попав в поле зрения ФСБ по подозрению о причастности к незаконной покупке и хранению оружия, недавно сбежал на Украину, где публично заявил о том, что «проукраински настроенных чиновников в Крыму на самом деле много: и в органах власти, и в органах местного самоуправления». Его оценка — «много» — бездоказательна, но что такие есть — несомненно.
Чем, по вашему мнению, можно объяснить открытость коридоров крымской власти для украинских чиновников, бизнесменов, политиков и силовиков (например, замминистра информации Балацкого, начальника Ялтинского морпорта Подсудевского, директора земельно-имущественного департамента Ялты Сергея Калиниченко, советника главы РК Дмитрия Вороны и других)?
Их непосредственные руководители заявляют, что не имеют к их работе никаких претензий. Я же могу назвать это, мягко говоря, политической неразборчивостью. Вообще нельзя объяснить, как некоторые из бывших украинских чиновников, не проживавшие в Крыму, смогли получить российское гражданство уже после 2014 года, да ещё и портфели в органах власти. Конечно, объяснения этому есть, но они либо выходят за рамки действующих законов, либо объясняются другими причинами, о которых можно лишь гадать.
Но я не гадалка, поэтому сошлюсь только на один пример, связанный с уже упомянутым заместителем начальника юридического отдела Алуштинской администрации Николаем Бигняком, сбежавшим на Украину. Он, по словам мэра Алушты, был одним из трёх чиновником городской администрации, не сдавших украинский паспорт. Но согласно федеральному Закону «О государственной гражданской службе», россияне, имеющие двойное гражданство, не могут занимать должность госслужащего. Я не думаю, что ссылка на потерю украинских паспортов может служить достаточным основанием для того, чтобы принять таких кандидатов на госслужбу. Тем более что такие «растеряши», как и сбежавший Бигняк, не раз пересекали и пересекают российско-украинскую границу на севере Крыма, навещая своих родственников на Украине. Такое возможно как раз при наличии этих самых якобы утерянных паспортов.
И если уж мы коснулись «украинского вопроса», то, как вы считаете, в ближайшей перспективе усилит ли Киев попытки влиять на процессы на полуострове и как он это будет делать?
— Киев такие попытки и не прекращал, а только наращивал и будет усиливать. И для украинской русофобии, как говорится, «все средства хороши» — от любых методов информационной войны до провокаций и диверсий. Собственно, под воздействием всех этих методов Крым находится постоянно. И ведь недаром секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев на выездном совещании в Севастополе заявил о сохранении угрозы дестабилизации ситуации в Крыму из-за политики Киева и агрессивной деятельности украинских националистов. В этом же ряду он обозначил и действия лидеров «меджлиса»*, не раз заявлявших и на Украине, и за рубежом о готовности к провокациям вплоть до диверсионно-террористических актов.
Было бы наивно предполагать, что Киев не воспользуется предстоящими в Крыму в следующем году выборами для расширения спектра направлений по дестабилизации ситуации на полуострове, прежде всего, конечно, общественно-политической.
Кем считать высокопоставленных украинских политиков, призывающих уничтожать крымчан, и украинских бизнесменов, финансирующих АТО в Донбассе, которые трепетно хранят недвижимость и развивают бизнес на полуострове и так признают юрисдикцию России — и быть ли им среди крымчан?
Кем считать высокопоставленных украинских политиков, призывающих уничтожать крымчан? Если в рамках нормативной лексики — преступниками. А до ненормативной лексики в публичном пространстве опускаться не будем.
Если же говорить о той категории бизнесменов, которую вы обозначили, то что тут скажешь? Деньги для них не пахнут. Да и вообще деньги имеют запах только для людей, у которых есть совесть. Но таковых, увы, не так много, как хотелось бы.
Вопросы задавал Алексей Лохвицкий
Фото djankoiadm.ru, Наталии Назарук, rk.gov.ru
* — экстремистская организация, деятельность которой запрещена в России.
