Адмирал, герой первой обороны Севастополя в 1854-1855 годах.

Родился 1 февраля 1806 года (пог.5.10.1854 г.) в родовом имении Ивановском Тверской губернии.

Его отец был морским офицером, за службу на флоте получил чин капитан-командора, затем занимал губернаторские должности в сибирских краях, в конце жизни стал сенатором.

Идя по стопам отца, Корнилов-младший в 1821 году поступил в Морской кадетский корпус, через два года закончил его, став мичманом. Богато одаренный от природы, горячий и увлекающийся молодой человек тяготился береговой строевой службой в Гвардейском морском экипаже.

В 1825 году Владимира Алексеевича перевели в Гвардейский морской экипаж. В то время там, воодушевляясь немецкими образцами, усиленно насаждали фронтовую выправку и шагистику, усердно муштровали матросов. Береговая служба, где невозможно было проявить свои способности, лицемерие сослуживцев, лесть и стремление выслужиться, тяготили молодого офицера. Корнилов откровенно пренебрегал своими обязанностями, выказывал показное равнодушие службе, дерзил начальству, а большую часть времени проводил на балах, в театрах и шумных пирушках. Вскоре после зачисления молодой офицер был уволен оттуда «за недостаточной для фронта бодростью».

В 1827 году по ходатайству отца Владимиру Алексеевичу разрешили вернуться во флот. Он был назначен на только что построенный и пришедший из Архангельска корабль М.П. Лазарева «Азов», с этого времени и началась его настоящая морская служба.

Именно этот корабль стал настоящей школой для трех будущих адмиралов, составивших славу русского флота. На «Азове» вместе с Корниловым служили лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин.

Михаил Петрович встретил мичмана дружелюбно. Сразу разглядев в нем недюжинный ум, благородство характера и редкие способности, затуманенные, впрочем, светскими интересами, он стал внимательно наблюдать за Владимиром. Молодой офицер же вступил на борт «Азова» ярым «скептиком» — он хотел воевать с турками, однако повседневная служебная лямка виделась ему бессмысленной тягостью. По уровню интересов и по образованию он был гораздо выше большинства сослуживцев, к тому же усвоенные в Санкт-Петербурге светские манеры сильно отличали его от остальных, мешая сближению с офицерами.

Вскоре Корнилов понял, что лазаревская служба вовсе не похожа на ту, какую он знавал в Северной столице. Михаил Петрович требовал службы разумной, связанной непосредственно с боевой подготовкой, с жизнью судна и его команды, требовал, чтобы офицеры целиком и без остатка отдавали себя этому делу. Окунуться полностью в будничную службу, только ею жить, казалось Владимиру Алексеевичу невозможным. А капитан «Азова» с каждым днем становился все требовательнее к нему, придирался по мелочам. Отношения между ними стали натянутыми, и однажды Михаил Петрович вызвал Корнилова к себе для разговора «по душам». Он сказал молодому офицеру, что нельзя заниматься делом, которое не любишь или в которое не веришь и предложил Владимиру Алексеевичу решить, желает ли он остаться на флоте. Корнилов ответил утвердительно, на что Лазарев произнес: «В таком случае необходимо пересмотреть свои взгляды, создать новые привычки, отбросить все, отделяющее от общества товарищей-офицеров, породниться с матросами. И нужно учиться и учиться. Из книг и на повседневном опыте. Вы считаете себя образованным? Как офицер Вы невежественны».

Согласно дневникам самого Владимира Алексеевича данный эпизод стал переломным в его жизни. Воспитанные с детства взгляды на службу офицера, как на воинский долг перед Отечеством, воскресли в нем с новой силой. То, что еще недавно казалось тягостными служебными мелочами, обрело смысл. Молодой моряк начал усиленно заниматься самообразованием. Лазарев в общении с ним всегда оставался сдержан, однако его внимание и поддержку Корнилов ощущал постоянно.

В составе экипажа «Азова» мичман Корнилов принял участие в трудном переходе из Кронштадта в Средиземноморье. Здесь «Азов» вошел в состав объединенной русско-англо-французской эскадры, пришедшей на помощь восставшей Греции, и Корнилов стал участником знаменитого Наваринского сражения против турецко-египетского флота.

В этом сражении экипаж «Азова», проявил высшую доблесть и первым из кораблей русского флота заслужил кормовой Георгиевский флаг. Уроки капитана Лазарева не прошли даром – в Наваринском сражении (8 октября 1827 г.) мичман Корнилов был отмечен как «один из самых деятельных, расторопных офицеров».

 После завершения военных действий Корнилов вернулся служить на Балтику, но затем Лазарев, ставший начальником штаба Черноморского флота, вызвал запомнившегося ему доблестного офицера в Севастополь.

В период Босфорской экспедиции 1833 года, когда Россия решила содействовать мирному урегулированию египетско-турецких отношений, лейтенант Корнилов выполнял поручение Лазарева по военно-географическому обследованию района Босфора и справился с ним отлично. По окончании экспедиции он был награжден орденом святого Владимира 4-й степени.

По возвращении в Севастополь Владимир Алексеевич был назначен командиром нового брига «Фемистокл».

С 1837-го Корнилов командовал корветом «Орест», затем 120-пушечным кораблем «Двенадцать апостолов». Постоянно занимался самообразованием, изучая отечественную и иностранную литературу по военно-морским вопросам.

В 1838 году Корнилов в чине капитана 2-го ранга получил назначение начальником штаба при главном командире Черноморского флота Лазареве.

В 1846 году Владимир Алексеевич был командирован в Англию для наблюдения за строительством паровых судов по заказу Черноморского флота, одновременно знакомился с состоянием британских морских сил и организацией управления ими.

Вернувшись в Россию и произведенный в контр-адмиралы, он состоял для особых поручений при Лазареве, а в 1849 году вернулся к должности начальника штаба Черноморского флота.

Современников поражала работоспособность Корнилова. Его энергия казалась неиссякаемой. Один из сослуживцев Корнилова писал: «Он заваливал работой приближённых, даже его адъютант, трудолюбивый как пчела, говаривал, что выбивается подчас из сил, но не может жаловаться, поскольку Владимир Алексеевич трудится более чем он».

В 1852 году Владимир Алексеевич был произведен в вице-адмиралы и получил звание генерал-адъютанта.

20 октября 1853 году Россия объявила о состоянии войны с Турцией. В тот же день адмирал Меншиков, назначенный главнокомандующим морскими и сухопутными силами в Крыму, послал Корнилова с отрядом кораблей на разведку противника с разрешением «брать и разрушать турецкие военные суда, где бы они не встретились». Дойдя до Босфорского пролива и не обнаружив противника, Корнилов направил два корабля для усиления эскадры Нахимова, крейсировавшей вдоль Анатолийского побережья, остальные отправил в Севастополь, сам же перешел на пароходофрегат «Владимир» и задержался у Босфора.

5 ноября, «Владимир» обнаружил вооруженный турецкий корабль «Перваз-Бахри» и вступил с ним в бой. Это был первый в истории военно-морского искусства бой паровых кораблей, и экипаж «Владимира» во главе с капитан-лейтенантом Г. Бутаковым одержал в нем убедительную победу. Турецкий корабль был захвачен в плен и на буксире приведен в Севастополь, где после ремонта вошел в состав Черноморского флота под названием «Корнилов».

Вскоре Владимир Алексеевич во главе отряда пароходофрегатов вновь направился в море: Меншиков послал его к эскадре Нахимова с указанием взять руководство ею на себя.

Но к главным событиям Синопского сражения, в котором Нахимов разгромил турецкий флот, он опоздал. Синопское поражение турок ускорило вступление в войну Англии и Франции, и на плечи начальника штаба Черноморского флота легла тяжелая ноша — защита недостаточно подготовленного к обороне Севастополя.

13 сентября 1854 г. город был объявлен на осадном положении, и Корнилов привлек к строительству укреплений население Севастополя. Были увеличены гарнизоны южной и северной сторон, откуда ожидались главные атаки неприятеля.

На совете 9 сентября Корнилов вызвался атаковать подошедший вплотную к бухте неприятельский флот, превосходивший более чем трёхкратно Черноморский. Хотя Корнилов понимал невозможность победы русских, он рассчитывал на внезапность, навязывание абордажного боя, подрыв кораблей и нанесение вражескому флоту существенных потерь. Однако командующий русской армией в Крыму адмирал А. С. Меньшиков приказал затопить часть кораблей и перейти к пассивной обороне.

«То, к чему вы меня принуждаете, – самоубийство! Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелями – невозможно!» – отвечал Корнилов и отдал приказ о затоплении кораблей.

Затопление кораблей на входе в севастопольскую бухту.

После затопления части судов Корнилов записал:  «Грустно уничтожать труд свой! Много было нами употреблено усилий, дабы держать обреченные жертве корабли в завидном порядке. Но нужно покориться – Москва горела, а Русь стала сильнее… Мы нужны для обороны города, где дома наши и семейства».

С присущим ему умением подбирать людей, Корнилов поставил во главе инженерных войск Э. И. Тотлебена, специалиста по фортификационным сооружениям.

 «Отступать нам некуда, – провозгласил перед подчинёнными В. А. Корнилов, – позади нас море, впереди – неприятель».

5 октября 1854 года, в «день крещения Севастополя огнем и железом», адмирал около 11 часов утра прибыл на Малахов курган, где шла жестокая битва с противником. Укрепления, блиндажи, батареи и площадки Малахова кургана усыпал град неприятельских снарядов.

 Корнилов собирался продолжить объезд остальных укреплений Севастополя, но в этот момент его сразило вражеское ядро. Осколки взорвавшегося ядра раздробили левую ногу шедшего к своей лошади Корнилова. «Вас ранило?!» — воскликнул адъютант, склоняясь к адмиралу. «Хуже! Это конец», — прошептал Корнилов.

Когда подбежали офицеры и матросы, адмирал, превозмогая боль, сказал: «Хорошо умирать, когда совесть спокойна! Отстаивайте Севастополь... Я счастлив, что умираю за отечество...»

Смертельно раненного Корнилова отвезли в госпиталь. На перевязочном пункте адмирал пришел в себя, причастился и послал предупредить жену. Собравшимся он сказал: «Рана моя не так опасна, Бог милостив, я еще переживу поражение англичан». Но ранение оказалось смертельным.  К вечеру Владимир Алексеевич скончался.

Последними его словами были: «Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна. Благослови Господь Россию и Государя! Спаси Севастополь и флот!» В ответ на известие о подбитых английских батареях, он сумел вымолвить через силу: «Ура! Ура!»

На следующий день все защитники и жители Севастополя пришли проводить в последний путь организатора и руководителя обороны города, талантливого военачаль­ника, выдающегося адмирала русского флота.

Владимир Алексеевич Корнилов похоронен в усыпальнице четырёх адмиралов в Севастополе вместе с Лазаревым, Истоминым, Нахимовым.

А шинель, в которой Корнилов погиб, защищая Севастополь, стала реликвией Исторического музея.

Первыми почтили память адмирала матросы и солдаты: на Малаховом кургане, на месте, где он упал, сраженный ядром, они выложили крест из бомб, вкопав их до половины в землю. «Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова, - писал государь Николай Павлович князю А.С.Меншикову, - меня глубоко огорчила. Мир праху его! Вели положить его рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживем до спокойных времен, поставим памятник на месте, где убит, и бастион назвать по нем».

Указ Николая I был выполнен: бастион назван именем адмирала, а в 1895 г. на месте его гибели по проекту генерал-лейтенанта А.А. Бильдерлинга и скульптора И.Н. Шредера был воздвигнут памятник. Разрушенный в годы Великой Отечественной войны, он был восстановлен в 1983 г. к 200-летию Севастополя.

Памятник на месте ранения В.Корнилова на Малаховом кургане.

После гибели Корнилова в его шкатулке нашли завещание, адресованное жене и детям. "Детям завещаю, - писал отец, - мальчикам - избрав один раз службу государю, не менять ее, а приложить все усилия сделать ее полезною обществу... Дочкам следовать во всем матери".

В центре Севастополя города есть Набережная Корнилова в Ленинском районе (от дворца детства и юности до Артиллерийской бухты). Более 240 лет назад на месте расположения набережной находился форт, названный Николаевской батареей в честь императора Николая I. Самая крупная в тот период крепость, была взорвана французами в 1856 году, при первой обороне Севастополя. Почти 30 лет ее развалины напоминали жителям Севастополя о трагической войне.

В 1885 году городские власти решили разобрать руины и украсить город новым парком и набережной, назвав их Приморскими. В те времена набережная была гораздо меньше по размерам, но уже стала любимым местом променада городских жителей. В 1886 году центральной набережной дали имя Владимира Корнилова.