Что происходило за кулисами встреч Сталина, Черчилля и Рузвельта в Крыму

Ровно 79 лет назад, 4 февраля 1945 года, на Южном берегу Крыма встретились лидеры трёх стран-союзников антигитлеровской коалиции. Тогда, чувствуя близость победы над фашистской Германией, Советский Союз, Великобритания и США попытались очертить контуры будущего мира.

Как готовили Ялтинскую конференцию, что подавали на стол высоким гостям, в каких условиях проживали делегаты и какими запомнили друг друга участники? Об этом вспоминают закулисные свидетели тех дней, воспоминания которых собрала американский историк Кэтрин Грейс Кац. Её книга «Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны» увидела свет в 2023 году, в разгар спецоперации на Украине.

Главными героями книги стали не политические мастодонты, восседавшие за столами переговоров, а их спутницы — дочери, на глазах у которых и вершились исторические события. В те дни в Ялте находились 30-летняя Сара Черчилль, дочь английского премьер-министра Уинстона Черчилля, 38-летняя Анна Рузвельт, дочь американского президента Франклина Делано Рузвельта, и 27-летняя Кэтлин Гарриман, дочь американского посла в Москве Аверелла Гарримана.

На основе их писем, личных дневников и последовавших мемуаров спустя без малого 80 лет Кэтрин Грейс Кац подготовила собственный труд. Правда, в духе времени, щедро приправила его домыслами и литературными изысканиями.

Дворец на утёсе

Американский посол в СССР Гарриман с дочерью прибыли в Крым первыми, чтобы успеть подготовить дворец в Ливадии к приезду своей делегации.

«Зимой 1945 года некогда белоснежный, а ныне изрядно облупившийся с фасада Ливадийский дворец угрюмо пустовал на утёсе над Чёрным морем. От мебели и бесценных произведений искусства на осталось и следа. Раковины и унитазы вырваны из пола, люстры и бра сорваны. В стенах зияют дыры, из дыр выпирает искорёженная арматура. Всё — вплоть до медных дверных ручек — растащили фашисты», — так описывает плачевное состояние дворца Кэтлин Гарриман.

До открытия конференции оставалось всего три дня, но в здании бывшей царской резиденции и в парке кипела работа: ковка, чистка, покраска и высадка растений. Как отмечает автор книги, рабочим и пленным румынам, участвовавшим в разборе оставленных войной завалов, не хватало спальных мест, поэтому все трудились и отдыхали в несколько смен. Так же не хватало спален для размещения всех делегаций, состав которых разрастался с каждым днём.

Сталин, как поясняет автор, предложил резиденцию в Ливадии американцам, поскольку их лидер был прикован к инвалидному креслу и ему было бы сложно добираться издалека на ежедневные заседания. Однако американскому историку очень хочется видеть в этом «некий сигнал», который можно трактовать не столь благородно.

«Намеревался ли непостижимый Сталин подать этим выбором некий сигнал — припугнуть своих визави или показать им, что ему не чужд чёрный юмор, — или просто исходил из удобства месторасположения, остаётся загадкой. Воронцовский дворец и дача в Кореизе были в куда лучшем состоянии, нежели дворец в Ливадии», — с явным укором подчёркивает Кэтрин Грейс Кац.

Британской делегации определили Воронцовский дворец в Алупке, а советская делегация остановилась во дворце в Кореизе, до революции принадлежавшем князю Феликсу Юсупову.

Из повествования становится ясно, что американцы и британцы относились с подозрением и даже опаской к советским коллегам, повсюду ожидая подвоха. Так, по словам Кэтрин Грейс Кац, «коварные Советы» начинили апартаменты гостей настолько хитроумными «жучками», что их не смогли выявить «старомодные металлоискатели» США и Англии. И этим шпионаж за зарубежными партнёрами не ограничивался, уверена историк.

«Помимо жучков, Советы располагали ещё и направленными микрофонами для дистанционной прослушки на открытом воздухе с расстояния до 150-200 метров. <…> При этом того же Рузвельта они ловко направляли прямо на потайные микрофоны в садах Ливадии, приведя в порядок лишь строго определённые дорожки, по которым президент мог проехать в своём инвалидном кресле», — «раскрывает» хитроумную игру советских дипломатов автор.

«Коварные» советские фотографы

Черчилли и Рузвельты вместе прибыли с острова Мальта в Средиземном море, где у них была промежуточная остановка на пути в Крым. Едва ступив на крымскую землю, дочь президента США Анна Рузвельт уже испытала раздражение: на военном аэродроме под Саками ей не угодили советские журналисты.

Оказалось, что официальный Вашингтон всячески скрывал от американской общественности состояние здоровья 63-летнего президента. Прессе было запрещено публиковать фотографии Рузвельта в инвалидном кресле. Журналисты настолько усердно подчинялись приказу чиновников, что многие жители США не были в курсе того, что с 1921 года их национальный лидер не может самостоятельно передвигаться.

«И то, что Бирнс (будущий госсекретарь США — Прим.) подметил ещё по пути на Мальту, теперь было явлено всем: отец подолгу сидел с отвисшей челюстью и устремлённым вникуда взглядом. Фотообъектив бывает беспощаден к больным. Но Анна ничего не могла с этим поделать. А советские фотографы знай себе щёлкали и щёлкали затворами камер», — отмечает Кэтрин Грейс Кац.

Граждане США узнали о проблемах Рузвельта со здоровьем по фотографиям, сделанным в Крыму.

Чёрное море всему виной?

У Сары Черчилль первые впечатления от Крыма тоже не были восторженными. Крымские горы, которые очаровывали всех писателей и художников, бывавших на крымском южнобережье в течение предыдущих веков, дочь Черчилля нашла «гнетущими и зловещими».

«Тут и горы, и долины, всё воистину так, но весь пейзаж сродни женщине со всеми признаками красоты, но лишённой очарования — и не способной никого тронуть <…>. Слишком тут всё громоздкое — и так сминает. Не нравится мне это!!!» — приводит Кэтрин Грейс Кац эмоциональные оценки из писем Сары Черчилль домой.

После этого автор неожиданно предполагает, что источником «липко-осязаемого беспокойства» дочери Черчилля могло стать Чёрное море. А точнее, «пагубные для всего живого сернистые эманации, шедшие с заиленного тёмного дна и наполнявшие собою воздух <…>».

Очевидно, в отличие от героинь своего опуса, сама Кац в Крыму не бывала ни разу…

Американские макароны vs русская икра

Увы, не только дивная природа Крыма не смогла тронуть заморских гостей. Русская кухня также вызвала у делегатов не ту реакцию, на которую рассчитывала принимающая сторона.

Питанию участников Ялтинской конференции автор уделяет в книге много внимания. Так, делегацию из США, первой прибывшую на «Альбатрос» (так военный аэродром в Саках обозначался в секретных американских радиограммах — Прим.), прямо с трапа пригласили на завтрак в павильоны, установленные рядом с посадочной полосой. Внутри гостей поджидали «ломящиеся от изысканных яств столы», но один из штатовских генералов чуть не попал впросак, приняв крымский коньяк за фруктовый сок. Что касается самого Рузвельта, то из-за проблем со здоровьем и предписанной врачом строгой диеты он прибыл в Ялту с собственным запасом провизии и бригадой филиппинских поваров-кулинаров.

Судя по ремаркам автора, недоумение у иностранных делегатов вызвало как само меню, так и элементы советского гостеприимства. В описании одного из дней конференции, к примеру, можно встретить такой эпизод.

«Чуть поодаль метрдотель продолжал суетиться вокруг президента. Этот мэтр, сообщила Кэти Гарриман президентской дочери, «сервировал и разбирал» обеденный стол «по три или четыре раза в день, экспериментальным путём подбирая наиболее эффектные сочетания хрусталя и фарфора».

Позже по тексту приводится подробное описание ужина, который давала советская сторона: «коктейли, белое вино, красное вино, шампанское, икра, рыба, картофель, мясное ассорти, дичь, два вида десерта и ликёр на сладкое».

Однако Рузвельт не прикоснулся к этим яствам, ограничившись блюдами своих филиппинцев.

«<…>личные его повара приготовили восхитительные блюда из курицы, овощей и макарон и сумели-таки сбалансированно противопоставить их местным икорно-осетровым излишествам», — с явной гордостью за своего 32-го президента пишет американка.

Подобные отзывы о питании в Ялте настолько навязчивы, что невольно возникает вопрос: а точно ли американские макароны были вкуснее русских деликатесов? Или это дань автора современной мировой моде, когда всё исходящее от России априори плохо?  

Западные партнёры и Дядюшка Джо

Уинстон Черчилль изначально был против проведения конференции в Черноморском регионе. По его мнению, это было слишком далеко на восток от Лондона или тем более от Вашингтона и близко к театру боевых действий. Тревоги в размышления британца добавило известие, поступившее накануне прилёта в Крым: у берегов Италии в авиакатастрофе погибли эксперты британского МИД, направлявшиеся в Ялту.

Недовольства главе британской делегации добавлял и Рузвельт, который всеми силами старался избежать приватной встречи с Черчиллем для выработки единой позиции по вопросам конференции. Американского президента же более всего заботило, как бы его предварительное общение с британцем не вызвало у мнительного Сталина подозрений, что западные союзники что-то замышляют у него за спиной. В целом Рузвельт, по мнению автора «Дочерей Ялты», предпочитал неформальные беседы с партнёрами по переговорам, а потому и не видел нужды в подготовке и согласовании повестки.

Между собой с подачи американцев Черчилль и Рузвельт называли Сталина Дядюшка Джо. Такая кличка была образована от сокращённого английского варианта имени Иосиф — Джозеф. Когда однажды за завтраком президент США всё же сообщил советскому вождю об этом в шутку, Иосиф Виссарионович веселья не разделил. Положение спас будущий госсекретарь США Джеймс Бирнс, уточнив, что Дядюшку Джо можно считать аналогией Дяди Сэма как образа Соединённых Штатов.

Иосиф Сталин не оценил неформального прозвища, которое ему дали "партнёры".

К слову, наркому иностранных дел Вячеславу Молотову от союзников досталось прозвище «Мистер Нет»: его он заслужил своими «неуступчивостью и упрямством». Говоря по-русски — твёрдостью позиций.

Советский вождь появляется на страницах книги лишь во второй части, когда после обеда четвёртого февраля «неуловимый» Сталин, как его характеризует автор книги, прибывает в Воронцовский дворец, где разместилась британская делегация. И тут же, якобы специально, дочку премьер-министра Черчилля решили поставить в неловкое положение.

«Думая, что у неё в запасе достаточно времени, Сара Черчилль поспешила в свой номер освежиться, но Сталин, решив, похоже, методически выводить заморских гостей из равновесия, прибыл раньше срока, застав британскую делегацию в фойе не в полном сборе», — уточняет и, конечно же, поясняет конфуз на свой лад Кэтлин Грейс Кац.

Следом автор противоречит сама себе: советский генералиссимус лишь поприветствовал английского коллегу и отбыл в Ливадию. Так что вряд ли Сталин вообще думал о Саре Черчилль или намеревался обескуражить целую делегацию.

Экзистенциальные вопросы

Всего трёхсторонних официальных встреч с участием глав союзных держав и их ближайших советников было запланировано восемь, по числу дней конференции. Главной задачей было согласовать единую стратегию действий военного командования всех трёх армий, чтобы избежать хаоса при смыкании наступающих на Берлин. Кроме этого, с подачи Рузвельта планировалось обсудить новую организацию — гаранта мира на планете.

За закрытыми дверями бального зала Ливадийского дворца с массивными креслами за необъятным круглым столом в центре началось первое пленарное заседание. В нём участвовали 28 человек.

Сталин попросил Рузвельта объявить конференцию открытой — как бы в продолжение традиции встречи в Тегеране в 1943 году, где эта честь также выпала американскому президенту. Кэтрин Грейс Кац рассказывает, что ради прозрачности и ясности на конференции решили использовать последовательный, а не синхронный перевод, несмотря на то, что это сопряжено с двойными затратами времени.

«Сталин практически не вмешивался в дискуссию, лишь изредка задавал краткие уточняющие или наводящие вопросы, подчёркивая советскую военную мощь, например, статистикой превосходства в артиллерии», — между делом вставляет автор книги.

Мемориальная табличка на фасаде Ливадийского дворца.

На второй день конференции все пленарные заседания были запланированы на вторую половину дня в Ливадии. Ежедневные совещания военных и переговоры министров иностранных дел шли во всех трёх резиденциях в порядке ротации.

Уже тогда американскому послу Гарриману, пишет Кац, «слабо верилось, что дух сотрудничества, вызванный этой победой, сохранится надолго». Виной тому, считает автор книги, стала манера советской делегации вести переговоры.

«Советская переговорная стратегия была выстроена по определённой схеме. Поначалу Советы демонстрируют сердечность, обязательность и сговорчивость, особенно по второстепенным для них вопросам. Зато потом они начинают яростно упираться по тем пунктам, которыми они по-настоящему глубоко озабочены, становятся вдруг резкими, грубыми и даже враждебными и ни на шаг не отступают от сформулированной ими изначально позиции, всячески подчёркивая при этом проявленную ими чуть ранее гибкость и уступчивость. Однако же под занавес переговорного процесса они неизменно возвращаются к жизнерадостному дружелюбию и провожают гостей праздничным банкетом с тостами за дух сотрудничества и крепость союза великих держав», — так выглядит мнение посла Гарримана в вольной интерпретации дорвавшейся до хроники «исследовательницы».

Тем не менее, по информации Кэтрин Грейс Кац, в первые два дня обсуждения ожесточённые споры не вспыхивали. Необходимость координации действий в ходе наступления на Берлин ни у кого не вызывала сомнений, а вопросы «оздоровления» Германии и репараций, хотя и были сложными, требующими комплексного подхода, всё-таки носили материально-технический характер. По этим проблемам будут дебаты и торги, но в конечном итоге компромисс неизбежен.

«Однако лишь во второй половине дня 6 февраля три лидера союзников и их советники впервые погрузились в экзистенциальные вопросы — не о том, как им быстрее и эффективнее закончить войну, а о том, как обеспечить долгий и стабильный послевоенный мир», — уточняет автор книги.

Что получилось из этих обсуждений, мы можем наблюдать сейчас. Когда в том числе и Крым снова оказывается в эпицентре мировых событий.

Как писал ForPost, Ялтинская конференция 2.0 чрезвычайно необходима миру сейчас. Но нынешние лидеры стран, к сожалению, растеряли мудрость своих предшественников, поэтому такая встреча пока вряд ли возможна.

Пелагея Попова

Фото: автора, сайт Министерства обороны РФ, сайт президентской библиотеки-музея Франклина Рузвельта