Жил-был Народ.

Рядом мирно паслись другие народы, и всем хватало еды и территории вольера.

У Народа был Пастух. Он назначался кем-то сверху и руководил до старости, а точнее, до смерти. Поскольку территория вольера была ограждена, а травы было в избытке, - роль Пастуха была условной, и Народ с безразличием поглядывал на «начальство» исподлобья, не отрываясь от жвачки или дрёмы.

Однажды старый Пастух не вернулся «С верху», а вместо него пришел новый.

Он погладил Народ по шелковистой шерстке и сказал: «Народ, ты достоин лучшей жизни. Ты должен стать независимым, свободным и счастливым!».

Народ удивился и, насколько мог, задумался.

Честно говоря, ему жилось неплохо, но скучновато. Он допускал, что жизнь может быть интереснее, тем более что за оградой вольера были видны зеленые леса с разноцветными плодами на деревьях, полные разнообразной, невиданной, неиспробованной травы и чистых глубоких водопоев.

-Что я должен делать? - спросил Народ у Пастуха.

- Ты согласен стать независимым и свободным?

- А как это? – спросил Народ.

- Ты будешь жить на своей территории и раз в пять лет будешь сам избирать себе Пастуха! Согласен?

-Да, согласен – неуверенно ответил Народ.

-Тогда тисни копытцем вот в этом бюллетене.

Народ тиснул.

Со слезами на глазах Пастух обнял Народ, почесал ему за ухом и сказал ласково:

- Поздравляю тебя, Народ! Ты свободен на своей территории! Но территорию теперь надо оградить от других народов. Надо построить собственный Загон.

Пастух указал на старый деревянный сарай и приказал Народу разбирать его на колья и доски. Сам Пастух, взяв большой кусок мела, задумчиво ходил по вольеру, делая отметки.

- Все, дорогой мой Народ, теперь мы построим внутри вольера свой Загон, и будем жить счастливо!

И Загон был построен.

Он примыкал к внешней изгороди вольера. Народ с удивлением наблюдал за суетой других народов, которые в этот день растащили на доски и колья все строения, что находились на территории вольера, и к ночи вольер был поделен заборами на отдельные независимые, как казалось, народам, загоны.

Штатные работники вольера, оставшиеся без служебных сооружений, бежали в леса, что виднелись вдали.

Долго не мог заснуть Народ в этот прекрасный день. Он торжествовал и с надеждой прислушивался к пению птиц, раздававшемуся из лесов. В эту ночь Народ, впервые в своей истории, спал в обнимку со своим Пастухом.

Прошло некоторое время, и Народ стал замечать, что трава в независимом Загоне не успевает вырастать. Часть травы он съедал, а часть вытаптывал.

Все чаще Народ ложился спать голодным.

Кроме того, его сухая торфяная подстилка осталась на другой независимой территории, и ему приходилось спать на собственных, неуспевающих просохнуть за день, кизяках. Вода на маленьком кусочке доставшегося Народу водопоя была грязной, она не успевала меняться и имела неприятный запах.

Народ стал болеть. Он стал тихим, бока его впали. Его золотая когда-то шерстка начала выпадать, а на копытцах появились трещины.

У Народа было три сына и дочь.

Старший рос худым, малорослым и злым.

Средний был тихим и ласковым. Он часто смотрел в небо и мечтал.

На воспитание Младшего у Народа не было уже ни сил, ни желания. И рос Младший диким и неграмотным. Он мог лбом расшибить вольерную изгородь, отделявшую Загон от лесного рая, Но Пастух не разрешал ему.

Пару раз Пастух загонял Младшего в самые грязные места вольера на отсидку, наказывая таким образом за проделки.  

Дочь была самой Младшенькой. Это была смышленая красавица, нежно и внимательно слушавшая Народ и своих братьев. В юности у неё был неудачный роман с каким-то бандитом, и она выпила у Народа много крови. Но Народ простил и любил её, как и всех своих детей.

Одержимый Пастух часто убегал в завольерные леса на переговоры, возвращаясь, он  показывал на леса пальцем через изгородь, и с пафосом уверял Народ, что свобода дорогого стоит, и что очень скоро жители лесов снимут часть ограждения вольера, и маленький независимый Загон свободного Народа присоединится к этой красивой сытой жизни.

Вскоре Пастух, не умеющий есть траву, и в то же время понимающий, как трудно Народу,  потребовал для себя только двух привилегий:

Первая: По причине всеобщей грязи в Загоне, он убедил Народ в том, что до дня воссоединения Загона с лесами он, Пастух, будет жить на его, Народа, спине, ближе к шее.

Вторая: Он, Пастух, будет три раза в день допущен к груди Народа, и будет питаться его, Народа, молоком.

Народ согласился, поскольку считал, что только Пастух знает, как договориться с лесным начальством.

Жить становилось невмоготу.  Однажды ночью Старший Сын разбудил Народ и сказал:

- Я буду твоим Пастухом! Я твой, кровный и сам приведу тебя к счастливой жизни!

-А что будет делать старый Пастух? – спросил Народ угрюмо.

-Пусть пока живет у тебя на спине и ест, как договорились. Выйдем в леса, высушим территорию Загона, тогда пусть живет, где захочет.

- Я должен выгнать старого Пастуха, - нерешительно заявил Народ после паузы, - он испортил мне жизнь.

- Нет, - сказал Старший Сын Народа, - старый Пастух разбудил в тебе стремление к новой прекрасной жизни. Он заслуживает твоей шеи и твоего молока.

Народ согласился, и сам, поставив треснувшим копытом, оттиск в бюллетене, назначил Старшего Сына Пастухом.

И Сын-Пастух взялся за дело. Он отгородил большую часть территории Загона, ту, что прилегает к водопою, и объявил, что эту территорию он будет высушивать, потому что Народ должен спать на сухом!

При этом  Сын-Пастух объявил, что водопой становится платным, а поскольку  у Народа почти нет денег, то пить он, Народ, будет только один раз в неделю.

Теперь Народ прозябал у дальней изгороди. Он уже не ложился, боялся захлебнуться во сне продуктами собственной жизнедеятельности, а потому спал стоя, по колено в вонючей жиже, прислонившись к грязным доскам изгороди.

Старый Пастух жил на его шее, регулярно спускаясь к сухим народным соскам. Он ежедневно объяснял Народу, как нужно держать голову, опершись подбородком на изгородь, чтобы, не дай Бог, он, Старый Пастух, не соскользнул в грязь.

Новый Пастух жил хорошо. На его отгороженной части было сухо, и буйно росла трава. И травы ему хватало. Иногда, к праздникам, он бросал родному Народу пучок сочной травки, и Народ с благодарной улыбкой его съедал.

Прошло пять лет. Подрос Средний Сын. Он был смышленым детенышем. Его проникновенный голос и умные спокойные речи нравились Народу.

И не только Народу.

К изгороди вольера все чаще Пастухи Лесов присылали посланников, приглашая Среднего Сына к себе на долгие беседы.

И когда пришло время снова выбирать Пастуха, Народ выбрал Среднего.

А Старшего простил и выделил ему место на собственной спине, рядом со Старым Пастухом, поделив между ними свои правую и левую груди.

Средний Сын - Пастух немедленно убрал внутреннюю изгородь в Загоне, и Народ некоторое время чувствовал себя счастливо, поедая траву и отдыхая на сухой земле.

К Среднему стали частенько приходить чисто одетые Пастухи из Лесов. Они на носочках пробирались к шалашу Среднего, прикрывали нос надушенными платочками и говорили Народу:

- Ты должен научиться гадить в одном, специально отведенном месте.

-Ты не должен  грязными ногами входить в водоем водопоя, поскольку у нас с тобой общие экологические проблемы.

- Ты должен прекратить пить всякую гадость.

- Ты обязан вымыться. Мы не сможем впустить тебя к себе в Леса грязным.

- Ты должен выучить и принять в своем Загоне наши законы, иначе мы не сможем объединить наши территории…

Наблюдая эти визиты, к Среднему как-то подошел Пастух Соседнего Народа. Этот народ был дальним родственником Нашего Народа, но был он покрупнее, травы у него было больше, водоем чище, а Загон имел многократно большую площадь.

Еще при Старшем Сыне – Пастухе Пастух Соседнего Народа время от времени подбрасывал Нашему Народу пучки сухой травы, наблюдая, как жадно Народ её ест и слушая громкие признания Старшего в братской дружбе.

- Зачем тебе эти западники из Лесов? - спросил Пастух Соседнего Народа у Среднего.

-  Они – высокая цивилизация. У них многовековая история и традиции. Мой Народ должен жить с ними.

- О чем ты, брат? Они далеки и чужды нам. Это наши с тобой народы – братья. Давай объединим наши Загоны, наши пастбища и водопои. Это будет самый сильный Загон  на территории бывшего Вольера.  Одно условие – Главным Пастухом буду я!

- Нет, - сказал Средний. Во времена, когда все народы жили в общем Вольере, ты управлял всеми и всей территорией. Это ты сделал мой Народ рабом!

- Ну что ж, - ответил Пастух Соседнего Народа, - тогда я перестаю давать твоему Народу сено. Я отдам его вон тому косоглазому народу, тем более  что его Пастух более сговорчив. Кроме того, я осушу твою часть водоема, и собственный Народ, который родил тебя и вырастил,  перегрызет тебе горло!

Молча отошел от изгороди Средний.

Он достал гончарный круг, размесил глину и начал вращать круг ногами. Он всегда лепил, когда не знал, что делать. Порой он бросал взгляды, полные надежды, на благоухающие Леса и ждал помощи от их пастухов. Леса молчали.

Разговор Среднего братца с Пастухом Соседнего Народа слышали Младший и Младшенькая.

Оба они уже были взрослыми, а в начале наступающего года предстояли очередные выборы Пастуха. Оба заметили синий огонек ненависти, мелькнувший в глазах Пастуха Соседнего Народа. Они поняли, что без сена и воды Народ быстро забудет отеческие чувства и поднимет на рога Среднего.

- Давай бросим кости, кому быть Новым Пастухом, - сказала Младшенькая.

- Пошла ты, - ответил Младший. Я пообещаю Народу разбить вдребезги изгородь и вывести его в Леса. Ему же есть уже нечего, он выберет меня!

- Это путь к смерти, - ответила Младшенькая. Лесные Пастухи не потерпят этого и уничтожат Народ.

- А что можешь предложить Народу ты?!! – в тупом гневе закричал Младший.

- Я пойду к Главному Пастуху лесных народов и стану его наложницей при условии, что он высушит Загон, восстановит водопой и накормит Народ!

- Идем к Народу, - закричал Младшенький, пусть он сам скажет, кто из нас станет его Новым Пастухом!

Они наперегонки бросились к Народу, обливая друг друга грязью, но Народ уже почти не слышал некогда любимых своих детенышей.

Народ уже не мог стоять и полулежал, вернее, сидел. Задняя часть его тела утопала в грязи. Дрожащие передние ноги сгибались в коленях. Медленно, но неумолимо, народная морда опускалась в смрадную топь. Глаза были закрыты.

Голодный и больной, с присосавшимися к его сухим соскам Старым Пастухом и Старшим Сыном, Народ терял рассудок и погружался в забытье.

Уже затухающим сознанием Народ ощутил, что, падая, он всей тяжестью своего костлявого тела навалился на кого-то из подбежавших Младшеньких и раздавил. Он не смог понять, кто стал жертвой. Последнее, что успел почувствовать Народ – тепло раздавленного тела и запах родной крови…

Кто-то из Младшеньких, оставшийся в живых, поднял правую переднюю народную ногу и аккуратно придавил ею бюллетень со своим именем.

Тележник