В правительстве Крыма редко кто задерживается надолго. Один из старожилов — глава минстроя РК Сергей Кононов. Он местный, крымский — симферополец. До высокого поста был и прорабом, и коммерческим директором крупной компании.
Он говорит, что знает свою профессию строителя со всех сторон. Это, по его словам, и позволяет четвёртый год оставаться в министерском кресле.
О том, как выжить в Совмине РК, быть ли развитию крымских городов, а также о том, почему важно сдать объекты ФЦП в срок, Сергей Кононов рассказал в интервью ForPost.
— Сергей Борисович, какие выводы из трагедии в Кемерове сделали для себя минстрой Крыма и вы как министр и человек?
— Это страшная трагедия. Первая реакция, которая у меня возникла и, наверное, возникает у каждого нормального человека, — плакать хочется. Чувства, действительно, трагические, хотя это не родственники, не знакомые. Тем не менее, когда себе представляешь тот ужас, не можешь остаться равнодушным.
Мы все бываем в торговых центрах, у меня есть дети (сын 14 лет и дочь 8 лет). Слушая рассказы очевидцев трагедии, я себя представляю на их месте: как они вынуждены были бежать, не успев даже снять коньки. Пропуская через себя произошедшее, хочется, чтобы это не повторилось в Крыму и всё для этого сделать.
Мне кажется, в Крыму подобные чувства возникли не только у меня лично и не только у простых людей. Важно, что они возникли у руководства республики. Когда мы на заседании правительства обсуждаем эти вопросы, видна человеческая реакция. Первое, что побуждает нас как специалистов в своих отраслях, как чиновников принимать какие-то меры — личная оценка. И она очень помогла, подвигла нас к тому, чтобы мы всё от нас зависящее предприняли.
Глава республики сразу собрал все ответственные службы, чтобы обсудить ситуацию. Это заседание было закрытым, без прессы. Мы делились эмоциями, впечатлениями, предложениями, решали, что нам делать. После — начались проверки всех мест массового посещения, и мы убедились, что в некоторых из них не всё в порядке. Например, Русский театр в Симферополе вынужден был отменять представления. Но вопрос был принципиальный — если есть сомнение в безопасности людей, мы должны принять все меры. На это и направлена наша работа: ещё раз в эксплуатируемых зданиях проверить все нормы, элементы переоборудования, которые могли возникнуть, и убедиться в том, что сегодня всё это будет корректно эксплуатироваться.
Эта работа ещё не окончена, поэтому я не хочу забегать наперёд и анонсировать какие-то выводы.
— Были выявлены системные проблемы?
— К счастью, большинство объектов в целом в неплохом состоянии. Первое, что необходимо сделать в чрезвычайной ситуации — сориентировать людей, чтобы избежать паники. Сегодня мы убедились в том, что системы оповещение исправны. Например, в крупных торговых центрах Симферополя такие системы есть — это автоматизированные информационные системы, которые на нескольких языках сообщают о сложившейся ситуации, они функционируют.
***
Более того, если возникнет пожар или задымление, автоматически сработают системы пожаротушения — большинство торговых центров ими оборудованы. Мы убедились, что они в исправном состоянии. Это основные вещи. Также в случае чего должна включиться автоматика и разблокировать все двери. Всё это в исправном состоянии.
На тех объектах, которые сегодня не закрыты по предписанию контрольно-надзорных органов, всё в исправном состоянии. Конечно, есть отдельные недочёты (их немало, не могу сказать, что они мелкие), но ничего критического, принципиального нет — всё это устранимые вещи.
***
Знаете, какой я вывод для себя лично сделал после этой трагедии? Раньше, заходя в торговый центр, я по-другому его оценивал — как специалист (профессия накладывает свой отпечаток). Оценивал качество строительных материалов, если объект только строится — технику, одеты ли рабочие в форму, архитектурное решение и прочее. Сейчас же, заходя в торговый центр, я первым делом смотрю и детям своим об этом говорю — как мы будем в случае чего эвакуироваться.
— Вы доверяете крымским постройкам, называемым у нас торгово-развлекательными центрами?
— Если говорить о крупных торговых центрах, к счастью, практически все они введены в эксплуатацию в соответствии с действующим законодательством.
На них проводился соответствующий надзор при строительстве, соответствующий контроль строительных материалов. Соответственно, они строились в рамках выданных разрешительных документов. А это значит, что присутствовал авторский контроль: проектировщик следил, чтобы использовались именно те материалы, которые он заложил в проект, за их видом. Значит, был технический надзор, материалы оценивались с точки зрения их качества за весь период строительства. Потом эти объекты принимались в эксплуатацию соответствующими службами.
Сегодня эти торговые центры соответствуют действующей документации, проектной документации, прошедшей экспертизу, оценены специалистами и введены в эксплуатацию.
Если объекты введены по-другому — например, по решению судов — требуется дополнительная проверка, о результатах которой вы узнаете в ближайшее время. Механизм остановки эксплуатации определён и будет реализован.
***
Очень многое зависит от порядка эксплуатации. Проверили, что все системы функционируют. И если в дальнейшем люди так же ответственно будут относиться к своим обязанностям, проблем не будет.
***
Любой элемент, любую вещь нужно грамотно эксплуатировать. Ездим мы на хорошей дорогой машине — если туда заливать некачественный бензин, что с ней будет? Не поедет. А машина-то хорошая! И если проводить аналогию — наши торговые центры собраны хорошо, в эксплуатацию введены в надлежащем состоянии, и теперь многое зависит от того, как они эксплуатируются. Мы убедились, что сегодня большинство из них эксплуатируется достаточно неплохо, а остальные обяжем привести в нормативное состояние, а до этого времени эксплуатироваться они не будут.
— После Кемерова собственники таких объектов тоже «включились»?
— Незнание вины не освобождает от ответственности. Но мы — те, кто жил в украинском Крыму и теперь живёт в российском Крыму, — можем сравнивать. И когда мы сравниваем действующее законодательство — оно во многом отлично от украинского.
Ответственность за ряд вещей в российском законодательстве на порядок серьёзнее. Поэтому очень советую, чтобы те, кто эксплуатирует торговые центры и места массового пребывания людей, «включились».
Нельзя к пожарной безопасности относиться как к формальности. В каждой организации должен быть человек, ответственный за пожарную безопасность, и он должен не заставлять сотрудников просто расписываться в журналах, а обязан рассказать им об эвакуации, о мерах, возможностях, показать, где чьё место в случае чего, что нужно сделать.
— В Госдуме предложили размещать кинотеатры и детские комплексы на нижних этажах торговых центров — это раскритиковали киносети. На чьей стороне вы?
— Точно на стороне людей, которые бывают в этих кинотеатрах как посетители, а не используют их для получения прибыли. Двух мнений быть не может. Это лично моё мнение. Я всё-таки посещаю эти кинотеатры, а не имею в своей собственности.
И с точки зрения власти, с точки зрения демократии важно, как выскажется большинство. Оценивая в данном случае большинство (посетителей) и меньшинство (собственников), я как представитель власти на стороне большинства. Я за безопасность посещения этих объектов, за возможность быстрого выхода и эвакуации.
И если говорить о вашем примере — да, на нижних этажах, где можно эвакуироваться и сделать это быстрее.
— В Крыму собственники торговых центров готовы перенести кинотеатры на нижние этажи?
— У нас в целом ситуация не критична. Наши торговые центры в большинстве своём двухэтажные и, учитывая их правильное и корректное проектирование, <имеют> достаточно широкие эвакуационные выходы, которые удовлетворяют пропускную способность; все системы работают (оповещение, активные и пассивные системы пожаротушения). Для эвакуации всё продумано. В этом плане нет нареканий.
Но в целом, я считаю, кинотеатры не должны находиться выше второго этажа. Третий этаж — уже критично, это уже те секунды, которые могут стоить жизни. Вот со второго этажа, если рядом выход, несложно сбежать, с первого — ещё проще.
— Что изменится для хозяев уже существующих ТРЦ в Крыму и для инвесторов, которые хотят построить такие объекты?
— Как всегда, бывает более пристальное внимание всех контрольно-надзорных органов. Особенно на этапе прохождения экспертизы. Мы сейчас думаем над тем, чтобы ограничить размещение некоторых объектов не выше первого этажа, этот вопрос прорабатывается: возможно ли это сделать без внесения изменений в федеральное законодательство.
Если возможно сделать на региональном уровне, я думаю, мы этот шаг сделаем. Если требуются федеральные изменения, тогда нам придётся работать в комплексе с Государственной Думой. Сейчас мы прорабатываем, как это будет и как это лучше сделать.
И, безусловно, то, что мы сейчас можем сделать и уже делаем, — усиление контроля и надзора на всех этапах и на всех объектах. Начиная с проектирования и заканчивая эксплуатацией.
«Многие прошли через „Консоль”»
— С 2014 года в республике сменилось более 60 высокопоставленных чиновников, в том числе вице-премьеры и министры. Вы — из тех, кто непоколебим на своём посту, в чём ваш секрет?
— Нет никакого секрета. Я, честно говоря, не считал, сколько сменилось высокопоставленных чиновников, — скорее, я делал выводы, почему это произошло.
Когда я приступил к исполнению обязанностей на этой должности, понимал, что это работа временная, что вечно я не буду работать чиновником, тем более на такой должности. Сама структура власти предусматривает ротацию, обновление и, не скрою, очень сложный и напряжённый ритм работы. Далеко не все его могут выдержать. Я начинаю работать с восьми часов утра и заканчиваю в десять часов вечера. И совещания у нас проходят у вице-премьеров и в восемь, и в девять часов вечера.
Поэтому кто-то не выдерживает такого ритма просто физически. Кто-то не может постоянно работать в таком напряжении. Рецепт тут один — это здоровье. Если здоровье позволяет выдержать такой ритм работы, то можно работать. Кому-то просто не хватает физических сил, чтобы выдержать такой темп.
Я четвёртый год работаю, и объём работы не уменьшается — он увеличивается. В 2014 году были одни сложности, сложности переходного периода в зачатке — какие законы принять, как интегрировать систему. В строительстве — достроить дома, которые начинали строить при Украине, а ввести в эксплуатацию их надо по российским нормам. Всё это нужно было понять, осознать, принять нестандартные решения. Это был один формат работы.
Если в 2014–2015 годах мы заложили фундамент, то с 2016 года началось наращивание объёмов.
— Есть мнение, что своим положением вы обязаны спикеру парламента Крыма Владимиру Константинову, под чьим руководством работали в компании «Консоль».
— Знаете, как складывался мой жизненный путь? У меня не было родителей, которые бы мне могли дать безоблачные в финансовом плане перспективы. Я достаточно рано стал работать. Я осознанно выбрал направление в жизни — стать строителем. Потому что эта работа не только благородная, но позволит, мне казалось, жить и обеспечить себя и свою семью.
Я — симферополец, учился в Симферополе, в нашем тогда ещё Институте природоохранного и курортного строительства, который потом стал академией, а сейчас это уже часть Крымского федерального университета. После второго курса я стал задумался о дальнейшей работе, участии в студенческих отрядах, получении рабочих специальностей, чтобы уметь что-то делать своими руками, — и как раз появился факультет «Консоль», куда я пошёл. Потому что это была возможность получать не просто теоретические знания, но и практические навыки, и дальнейшее трудоустройство.
Уже после второго курса я был на практике в крупнейшей строительной компании республики. Другого пути у меня не было. Потому что учиться нужно у лучших. А «Консоль» — самая мощная строительная компания, единственная на тот момент региональная компания, которая вышла на всеукраинский рынок, которая строила в 14 городах Украины. Этим могли похвастаться только киевские компании. Это единственная компания из регионов, которая строила во Львове, Харькове, Киеве, Днепропетровске, Одессе и во всех городах Крыма. Я был студентом, который хотел учиться — и хотел учиться у лучших. И я пошёл на этот факультет и в эту строительную компанию, и закончил институт с красным дипломом.
И «Консоль» отбирала лучших. И я нисколько не жалею, потому что опыт — который я получил по строительным специальностям (от прораба до заместителя генерального директора, коммерческого директора организации за 10 лет) — трудно переоценить.
Когда я приезжаю на стройку для технического надзора, я знаю, о чём я говорю, вижу, как идёт работа.
Будучи коммерческим директором, я заключал договоры и принимал решения об общении с клиентами, о скидках, управлении персоналом и так далее. И сейчас это, конечно, мне помогает.
Поэтому я благодарен, что у меня в жизни всё так сложилось, что я вырос в этой организации и получил навыки профессии. Кстати, многие прошли через «Консоль» так или иначе, потому что это стабильно работающая компания, которая давала и даёт работу многим строителям.
— Сейчас главный архитектор РК — Ирина Соловьёва, два её предшественника, Анна Царёва и Александр Кузнецов, покинули свои кресла по требованию главы Крыма. Что же это за расстрельная должность такая?
— Это не расстрельная должность — это ответственная должность, я бы сказал — почётная должность. Но вы же сказали, что более 60 высокопоставленных чиновников покинули свои кресла. Мы же уже говорили о причинах, почему это происходит, — физическое состояние, возможность или невозможность выдержать темп.
Но есть ещё одна причина — соответствие требованиям, которые предъявляет глава республики к своим подчинённым, к правительству РК. А глава не может себе позволить растягивать работу на длительный срок. Задачи, которые мы получаем, — очень оперативные, и реагировать на них мы должны оперативно.
— Это связано с тем, что ещё нет генпланов городов. Возможно, если бы градостроительные документы были приняты, главному архитектору было бы легче работать?
— Мы же понимаем, что в республике накопился серьёзный массив проблем в этой части. Начиная с хаотичной застройки и заканчивая, к сожалению, архитектурным обликом городов.
К сожалению, сегодня у нас нет здравой концепции развития. Конечно, если бы у нас были приняты правила землепользования и застройки, утверждены все регламенты, наверное, в какой-то степени и было бы проще главному архитектору республики работать. Но когда это всё нужно делать, и делать самим, реально выезжать в поле, не быть кабинетным работником, быть на местах, всё понимать, давать конкретные рекомендации, когда поле работы — многомиллионный Крым с накопившимися проблемами, — есть повышенные требования к этой работе.
Поэтому глава РК абсолютно справедливо требования предъявляет и концентрирует все задачи, с учётом всего, что накопилось, и текущих вопросов, по которым мы должны догонять другие субъекты РФ; и у нас очень высокий темп.
Не со всеми задачами справились в той мере, в которой ожидали, поэтому отставки — естественный процесс. Может, люди рассчитывали на одно, а пришли и оказались в другой ситуации — гораздо сложнее, чем они думали. И нужно принимать неординарные решения, нестандартные, участвовать в разработке нормативных документов, законов.
Не каждый это может сделать, особенно в поставленные нам сроки, в очень ограниченные сроки. У коллег из других регионов горизонт планирования — от 8 месяцев до 1,5 года, а у нас закон за месяц может приняться. Соответствовать требованиям, набирать высокий темп, постоянно работать в таком темпе — вот что необходимо делать.
— А главным архитекторам, департаментам архитектуры на местах вы доверяете? Ведь республиканской власти приходится расхлёбывать то, что напринимали муниципальные чиновники.
— Это очень серьёзная проблема. Поэтому мы вынуждены были даже часть полномочий, которые в целом в Российской Федерации находятся у муниципальных образований, забирать на республиканский уровень. Например, выдача разрешительных документов: если в некоторых городах России по Градкодексу это полномочия местных органов власти, то у нас существует служба государственного строительного надзора, которая, кроме непосредственного надзора, ещё и выдаёт разрешительные документы.
Один из моментов, почему это было сделано (кроме того что нужны единообразие в целом по республике, понятные условия для инвесторов, партнёров, застройщиков, которые приходят), — чтобы был единый формат документов. Поэтому у нас есть единый орган с единым форматом и едиными подходами.
И да, это тот фильтр, который мы вынуждены были ввести и на который мы серьёзно сегодня рассчитываем.
Есть мысль о том, чтобы и дальше пойти по пути изъятия полномочий у муниципалитетов. Потому что, к сожалению, сегодня прямо могу сказать: я не удовлетворён работой соответствующих управлений, и в рамках контрольных мероприятий мы выявляем многочисленные нарушения во всех городах, которые мы проверяем. Весь вопрос в том, что этих нарушений будет на десять страниц или на девять.
— Кого-то выделить — кто лучше справляется, кто хуже?
— Пока выделить в лучшую сторону я не могу. Потому что неудовлетворён работой и в рамках муниципального контроля, который должен осуществляться на территории муниципалитета и в первую очередь выявлять объекты самовольного строительства (в том числе объекты, которые каким-то чудом из НТО превращаются в капитальные строения — и это в 50 метрах от городской администрации).
Как на это реагировать?! Мы вынуждены были организовать работу на уровне республики. Квадрокоптером отсняли территории. Вынуждены были подключать службу главного архитектора, службу госстройнадзора, госкомрегистр — республиканские органы власти, чтобы осуществлять такие проверки. Мы втягиваем в этот процесс муниципальные образования, которые сами должны это делать.
***
А документы, которые выдаются — градусловия и ограничения, ГПЗУ, меня просто поражают. Например, выдаются некоторыми муниципалитетами документы на многоквартирный дом, где написано: «машиномест — 0». А мы сегодня говорим о загруженности автомобилями! Как это воспринимать? И потом — когда мы вступаем в диалог с застройщиками на этапе ввода объекта в эксплуатацию и говорим, что мы не примем этот объект, — нам говорят: «Подождите, вы же (власть, система) нам такие условия дали, мы, может быть, очень сильно хотели тут такой прекрасный парк построить, так просили — а вы нам написали вот так, поэтому мы так и сделали».
***
Да, сегодня чиновники такого рода не работают; да, они входят в список тех 60 человек, о которых вы говорите; да, именно потому, что у них нет здравого смысла, нормы.
Приведёт ли это к каким-то уголовным делам, к административным? Это уже привело к тому, что они были отстранены от занимаемых должностей. Мы не останавливаемся на этом. Я инициирую ряд проверок, в том числе правоохранительными органами, по ряду таких эпизодов. И уже есть уголовные дела — и по освоению бюджетных средств, и по злоупотреблениям.
Там, где много денег, больших денег, там всегда возникают определённые искушения. Поэтому как воспринимать то, что мы видим на бумаге? Как отсутствие здравого смысла у человека, незнание норм или выгодополучение? Сейчас очень сложно сказать. Но вывод, который мы делаем, — такой человек не должен работать в органах власти, по нему должны быть проверки.
— В интервью «Крымской газете» (2015 год) вы сказали, что, увидев интересные для себя перспективы, без оглядки идёте к цели. Сейчас на что вы можете поменять пост главы минстроя Крыма?
— Я даже об этом не думаю. Реализовать задачи на начальном этапе в целом удалось. Но сделать нужно ещё больше, в разы больше. Поэтому пока хватит сил, пока будет доверие руководства, пока будет совпадать моё видение ситуации с задачами, которые ставятся передо мной, с теми вводными, которые идут, пока я буду чувствовать личное доверие, я буду работать и даже не думать о смене места работы.
Если бы мне было неинтересно работать на моей сегодняшней должности и я не чувствовал, что работа эффективна, я бы не работал.
Крым больше не «тормозит» ФЦП
— В 2011 году вы работали в минрегионразвития Украины, курировали стройки Евро-2012, в том числе реконструкцию Олимпийского стадиона в Киеве. Тот опыт вам помогает сейчас при работе с объектами ФЦП?
— Безусловно. Для меня это колоссальный опыт работы с серьёзными, крупными объектами, на производстве которых заняты тысячи людей одновременно. Организовать работу в таких условиях, логистику, движение рабочих сил, машин и механизмов в масштабном проекте — это дорогого стоит.
Этот опыт помогает принимать управленческие решения — например, оценивать работу подрядчиков, вполне адекватно давать вводные, рекомендации застройщикам. Благодаря ему не чувствуешь себя вырванным из ситуации человеком или чиновником, который приехал, не понимая куда.
— Объекты ФЦП в Республике Крым как идут?
— В двух словах: 128 из 156 объектов введены в эксплуатацию. До этого была другая пропорция, противоположная. Отставание по ряду других планируется устранить до конца 2018 года. Вот вам исполнение программы — оно достаточно хорошее на сегодня.
— В январе глава Крыма заявил, что создана новая схема контроля ФЦП: на объекты должны ежедневно выезжать представители правительства Крыма, фиксировать работы; кроме того, предусмотрен еженедельный детальный контроль. Схема-то работает, она оказалась эффективной?
— У нас в республике официально принята система, когда должностных лиц назначают ответственными за тот или иной объект. В частности, я официально назначен куратором строительства новой многоэтажной больницы имени Семашко, которая строится в Симферопольском районе. Это крупный многомиллиардный объект, поэтому он курируется министром.
Когда мы делали аэропорт (он строился за счёт инвестора, республика обеспечивала подъездные пути, водоснабжение, водоотведение, отопление, подвод сетей), я отвечал за подачу тепла.
У нас многоуровневая система контроля, которая заработала с конца 2017 года – начала 2018 года, и она работает. У нас заработала автоматическая информационная система. Мы поставили камеры на объектах и отслеживаем их строительство, в онлайн-режиме видим ход работ. Подключили муниципальную власть, которая ежедневно мониторит ситуацию на объектах и выявляет проблемы: делают фотофиксацию и направляют материалы в уполномоченный орган.
Официальные участники процесса (подрядчик, заказчик и распорядитель бюджетных средств) осуществляют еженедельный мониторинг на объектах, они в курсе ежедневной ситуации.
А по средам у нас совещание по ФЦП под руководством вице-премьера Виталия Нахлупина. Иногда такие совещания два раза в неделю проходят — в среду и пятницу — с участием Сергея Назарова, курирующего от Минэкономразвития РФ.
***
Сейчас исполнение ФЦП эффективнее, чем в прошлые годы, потому что результаты есть, значительно удалось сократить отставание по срокам. Конечно, стройка — живой механизм, и возникают разные моменты. Но благодаря тому, что в процесс включены все — от муниципального образования до республиканских министерств, вопросы решаются быстрее.
***
Всё делается ежедневно, еженедельно, а не оставляется на месяц до приезда очередного руководителя, министра. Скорость принятия управленческих решений в разы повышается, и это позволяет толкать, двигать процесс дальше.
— То тут, то там слышны нарекания: мол, проектировщики и застройщики виноваты в том, что срывается создание объектов ФЦП в Республике Крым. Кто или что мешает подобрать добротных подрядчиков?
— Никто не мешает. Но что такое подбор проектировщиков и подрядчиков? Это конкурс. И когда в рамках действующего законодательства побеждает на определённых условиях организация, а потом не выполняет свои обязательства — это риск, который возникает в ходе отбора организации.
К сожалению, мы столкнулись с тем, что на первом этапе, когда была возможность назначать единого исполнителя, были отобраны организации, которые не совсем хорошо себя повели, не зная специфику Крыма. Зашли, не понимая рынка трудовых ресурсов, не понимая, как организуют работу, не понимая сложности логистики. Организация, допустим, успешная в Пскове, но её техника и рабочий ресурс там — она зашла и столкнулись со сложностями.
Не говоря уже о том, что некоторые преступно злоупотребляли. Например, мы сталкивались с тем, что должны быть инженерные изыскания перед началом работ, но так они стоят денег и занимают определённое время, проектировщик делал подлог документов, представлял «изыскания» — а они с других его объектов.
— Таких рисков в Крыму больше, чем в других регионах?
— В Крыму этих рисков больше, чем в других регионах, потому что мы живём в санкционном режиме, и не каждая крупная компания международного уровня сюда зайдёт, опасаются санкций. Поэтому уже уровень участников процесса — другой, чем мог быть. Есть инфраструктурные ограничения, есть возможность или невозможность и цена доставки грузов. Местные строительные материалы, изделия и конструкции не покрывают всех потребностей строительного комплекса республики.
У нас есть материалы, которые мы изготавливаем, — благодаря в том числе и ФЦП мы очень серьёзно нарастили мощности. Но их всё равно не хватает. Например, если у нас был один базовый завод по изготовлению цемента (в Бахчисарае), который до ФЦП 100% потребности закрывал, то сейчас только около 40% перекрывает. Что делать — возили цемент из Новороссийска, а на это влияли погода, шторма в Керченском проливе.
Сейчас появился Крымский мост, и совсем по-другому всё будет выглядеть, сбоев не будет. Более того, в Крыму появились ещё два цементных завода с серьёзными мощностями — один из них, уже работающий, в этом году открыл в Керчи резидент свободной экономической зоны. Сейчас я прошу, чтобы они свои филиалы открыли в других регионах республики. Восточный Крым мы закроем заводом в Керчи, за счёт Бахчисарая будут мощности для Севастополя, Симферополя, Ялты. Теперь надо обеспечить западные районы.
Евпатория активно строится, и в рамках ФЦП они на втором месте по количеству строительства объектов. Город благодаря ФЦП получил хороший толчок к развитию, много перспектив. А вот как сейчас исполняются эти задачи — нам есть к чему стремиться.
Ворота в Крым, застройка ЮБК и перспективы запада
— Крымские города из года в год теряют общественные пространства — парки, леса, пляжи, — они становятся стройплощадками, на которых выгоняются многоквартирные дома, торговые центры. Есть ли в этом вина республиканских властей — или вся ответственность на муниципальных властях?
— Я бы не сказал, что у нас идёт массовая застройка зелёных зон. Более того, у нас есть постоянно длящиеся поручения главы республики о контроле над зелёными зонами. Мы не стали по формальному чиновничьему пути идти, как иногда бывает (есть границы парка на бумаге — значит, это парк, нет на бумаге — значит, не парк).
Мы — определив, что пока этот процесс идёт (установка границ, подготовка граддокументации, вынос в натуру), а он занимает определённое время — следим и стараемся застройку не допускать. Только в этом году министерство экологии и природных ресурсов РК все заповедные территории с их официальными границами опубличило. Там, где застройка возникла, она однозначно пресекается.
А в том, чего мы не знаем, — очень рассчитываем на общественников, на местных жителей, которые могут дать своевременный сигнал. И мы ежедневно получаем определённые сигналы благодаря тому, что у граждан есть возможность напрямую обратиться к главе республики через Facebook, благодаря тому, что у нас есть определённый порядок рассмотрения таких обращений. И реакция главы республики — быстрая и оперативная.
Но таких объектов у нас, увы, не мало. Мне приходилось выезжать на места, встречаться с жителями, обмениваться данными, просить, чтобы давали сигналы. И так останавливается строительство. Мы принимаем сторону людей — это принципиальная позиция власти: если люди не хотят, а застройщик ведёт себя неадекватно (как в Феодосии — застраивал детскую площадку), мы находим механизм регулирования застройки.
— Восточная и северная часть Крыма, хотя свободной земли там достаточно, не такие привлекательные для инвесторов, желающих строить дома и рекреационные центры, как ЮБК. Чем можно привлечь туда бизнес и нужно ли это делать?
— Я бы не согласился, что восточный и северный Крым малопривлекательны для инвесторов.
Если говорить о многоэтажной жилищной застройке — это один разговор. Но ведь жилыми домами не ограничивается строительство. Почему бы не развивать восточный Крым с точки зрения промышленного производства? Когда там появятся такие точки притяжения, как завод «Титан» (вокруг которого живёт Армянск, а его жители обслуживают предприятие), когда появятся крупные промкомплексы — вокруг них будет создана социальная инфраструктура. И так будет.
Точкой притяжения северного Крыма должен стать агропромышленный, промышленный сектор, который потом вокруг себя нарастит социальную инфраструктуру.
Точек притяжения может быть очень много. Например, часто можно услышать от сельхозпроизводителей, что урожай они вырастили, а хранить его негде, — значит, нужно построить такие хранилища. И стратегия развития Крыма до 2030 года предусматривает такие проекты, которые будут обрастать жильём, социальной инфраструктурой и прочим.
Если говорить о строительстве многоэтажных жилых домов, то, напомню, мы живём с рыночной экономикой — и спрос рождает предложение. Там, где строителям интереснее, где дороже, где выгоднее продать, там коммерческие организации стараются строить. Заставить их идти в Джанкой (условно говоря) очень сложно. Невозможно, если они не видят в этом смысла.
А нишу необходимого жилья должно восполнить государство. Есть обязательства, которые мы взяли на себя — обеспечить людей, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и они будут выполнены. Это будут дома для очередников; если их в населённом пункте мало, мы будем выдавать денежную компенсацию для приобретения жилья на вторичном рынке. Ведь строить многоэтажный дом в районе, где два очередника, — нелогично.
***
Что касается восточного Крыма. При Украине мы были сориентированы на север, откуда к нам заходили, например, железнодорожный транспорт и автомобили. Керчь была в тупике инфраструктурной сети — дорожной, транспортной, газовой, энергетической. Сегодня Керчь — ворота Крыма, и сегодня принципиально изменились транспортный, энергетический и железнодорожный каркасы.
Теперь западный Крым требует большего внимания, при этом не забывается северная часть Крыма. Но сегодня мы вынуждены обеспечить в первую очередь восточный Крым: сейчас там появятся инфраструктура, ресурсы для строительств, уверен, что появятся и желающие строиться.
***
В перспективах восточного Крыма не сомневаюсь нисколько, в частности, это касается строительства портов (и возможности такие есть, логистика появляется). Я не исключаю, что или расширятся существующие мощности, или появятся новые. И эта инфраструктура будет современной, новой вехой будет — как новый терминал аэропорта «Симферополь».
Перспектив очень много, интерес есть ко всему Крыму — это мы, крымчане, их не замечаем, начинаем перебирать: у моря, не у моря.
Многие жители Российской Федерации с огромным энтузиазмом относятся к жизни в Крыму. Но есть вопрос: нужно ли нам делать из Крыма «спальный регион»? Нужно ли сегодня перегружать его жилыми домами? Это вопрос, который не перестаёт меня тревожить. И у меня нет однозначного ответа. При этом я — абсолютно не сторонник застройки Крыма, особенно южной части.
— Кстати, если коснулись крымских регионов: когда у муниципалитетов будут утверждённые генпланы, без которых, как мне кажется, невозможно их развитие, тем более с учётом осуществления ФЦП?
— Есть определённая процедура принятия генеральных планов. Есть геоинформационная система публичной граддокументации, которая выставляется в публичном доступе на этапе подписания, согласования всеми заинтересованными органами. Эта процедура на сегодня проведена. Генеральные планы городов, поселений, выложенные в публичный доступ, сейчас обсуждаются. Мы очень рассчитываем на то, что к осени текущего года мы получим необходимый результат. В третьем квартале текущего года, надеюсь, граддокументация будет согласована и принята.
Не забывайте, что есть ещё правила землепользования и застройки, которые будут приняты после утверждения генеральных планов.
— Вы — как министр, обладающий информацией о ситуации в республике, как специалист в строительной отрасли — каким видите Крым через пять и через десять лет?
— Крым будет лучше, Крым изменится. Федеральная целевая программа будет реализована. Крым снимет многие ограничения, которые были: появятся детские сады и школы, дороги, объекты здравоохранения. С точки зрения строительства задача будет выполнена.
Очень хочется, чтобы это всё было наполнено содержанием. Чтобы в этих новых школах появились хорошие педагоги, которые у нас, безусловно, есть. Чтобы в новых больницах появились высококлассная аппаратура и хорошие врачи.
В 2014 году мы столкнулись со сложностями в проектировании — и в 2015 году открылся новый факультет в КФУ для подготовки градостроителей: в 2021–2022 годах они будут выпущены и получат опыт работы. Это будут наши люди, наши специалисты, понимающие нашу специфику. И они восполнят наши потребности. Когда я встречался с этими студентами, увидел, что у ребят горят глаза — они не безразличны. Кадровый потенциал для нас очень серьёзный.
Хочется, чтобы мы не упустили время и к моменту, когда у нас сложится инфраструктура, были те, кто займётся ею в полном объёме, — врачи, учителя, строители и так далее.
Что касается архитектурного облика, хаотичной застройки, мы сегодня ведём борьбу в этом направлении. Уверен, мы приведём в чувство застройщиков, которые ещё чего-то не поняли. Шаг за шагом к этому идём, готовим необходимые нормативы.
Конечно, я не строю иллюзии, что мы сделаем всё раз и навсегда. Эти проблемы будут возникать, у людей будет желание строить незаконно или обходить нормативы, экономить на материалах, не соблюдать правила.
Я хочу, чтобы у Крыма появилось своё архитектурное лицо, — и, уверен, оно будет прекрасным.
Власта Пидпала
Фото автора, stihi.ru
