Кто боится прихода во власть фронтовиков?

Информация о том, что на выборах 2023 года будут ощутимо представлены добровольцы, волонтёры и бывшие военные, воевавшие на Донбассе, была ожидаемой.

То, что пришла она из серьёзных и влиятельных инфоресурсов, также закономерно.

Не менее характерно и то, что речь идёт не только об органах законодательной, но и об исполнительной власти. Это всё – явно никакой не сюрприз.

В ситуации войны и фактической мобилизации страны всё довольно очевидно. Просто бросается в глаза. То, что воюющие и рискующие жизнями сейчас на передовой, вернувшись обратно, будут рассчитывать на определённые бонусы от государства, понятно. Речь идёт не только о деньгах, но и о месте под Солнцем. В том числе и во власти. 

Более того, подобное уже происходило, в том числе, и в новейшей истории, к примеру, после войны в Чечне.

Здесь надо сразу оговориться: бонусы эти достанутся далеко не всем. Подавляющее большинство новых ветеранов останутся с неоправдавшимися ожиданиями, и многие из них могут пойти за реализацией своих амбиций в неформальные структуры социума, в том числе и те, что вне закона. И с этим тоже надо будет что-то делать.

В ситуации фактического обнуления общественного договора, сложившегося в нулевые годов, когда «сильная», ничем не ограниченная власть реализуется в обмен на некую «стабильность», в игру могут вступить новые сообщества, такие как военные и региональные элиты, а также партийные деятели, добивающиеся создания для себя перспектив роста (с которыми сейчас как никогда непросто).



И самой понятной и магистральной возможностью для них будет являться именно СВО. Иными словами, в России, где долгое время социальные лифты функционировали своеобразно, сейчас заработал новый. И в него будут рваться всеми силами.

Тем не менее, этот социальный лифт действует не для каждого. Он работает только для тех, кто принимает участие в боевых действиях, или хотя бы делает вид, что принимает. А ещё для тех, кто занят активной помощью фронту, бойцам, беженцам. 

При этом надо осознавать, что властные институты имеют ограниченную «вместимость». Мест в законодательной власти не хватит на всех добровольцев, «вагнеровцев» и прошедших по частичной мобилизации.

Одних добровольцев сейчас в России, по разным оценкам, до 200 тысяч, если считать с 2014 года. Таким образом, инициатива с выдвижением в органы власти всех проблем, которые возникнут после возвращения с фронта ожидающих справедливого удовлетворения своих амбиций людей, мягко говоря, не решает. Впрочем, на и не предназначена для этого.

Тогда зачем?

Долгие годы страна наблюдала за походом в депутаты спортсменов и артистов. А также лоббистов крупного отечественного бизнеса (и не только). Сейчас тенденция изменяется. В скором времени в парламенте, равно как и в главе целых регионов РФ, могут оказаться те самые люди с реальным военным бэкграундом. Люди в погонах – это как минимум. Причём, не в погонах спецслужб.

 Каковы будут результаты? Не всем они понравятся. 

Военные люди очень большие конформисты. Они действуют линейно и формально. Они – идеальные исполнители. Выполнение приказа для них – это главное. Они ограничены в проявлении инициативы – это профессиональная черта. 

Насколько такой набор качеств будет хорош для нашей страны, оказавшейся в ситуации небывалых санкций, международной изоляции и, по факту, войны с коллективным Западом - вопрос. 

Где-то пригодятся дисциплина и субординация, где-то потребуется, напротив, гибкость и изворотливость.

Но в любом случае прихода на управленческие посты ветеранов не избежать. Это происходит после любой войны. Происходило после Великой Отечественной, после афганской, после чеченских войн. Как минимум, есть пример Леонида Ильича Брежнева – он и есть фронтовик, дошедший до самого верха. 

А ещё нашей стране сейчас острейшим образом требуется ещё одно качество фронтовиков – патриотизм. Во в чём она действительно нуждается, в том числе и во власти.

И не надо пугать негативным примером Латинской Америки. Это совершенно разные ситуации. Вопрос скорее, в другом: кто действительно боится прихода во власть фронтовиков? И почему боится.

Вот это действительно хороший вопрос.

Павел Кухмиров