3-томная «История Севастополя» - любовь к империи и страсть к свободе. Часть 1.

«История Севастополя» - 3-томное научное издание, подготовленное коллективом севастопольских историков под общим руководством историка, сенатора от Севастополя Екатерины Алтабаевой и Института российской истории РАН и вышедшее к 7-летию Русской весны в марте 2021 года, - дает не только богатый новый фактаж об истории города-героя, но и пищу для размышлений о том, что для нас в нашем прошлом имеет значение, и что это прошлое дает для понимания нас настоящих.

Вообще существует два глобальных взгляда, конкурирующих между собой последние два века, по поводу того, чем в большей степени является история: собиранием фактов, которые нужно выстроить в корректной хронологической последовательности, или же выявлением смыслов и внутренней логики различных исторических процессов, не всегда имеющих прямые причинно-следственные связи.

В «Истории Севастополя» сторонники обеих точек зрения смогут найти подтверждение правильности своей позиции.

Каждый из трех томов вводит много новых данных по истории города (и истории России) и его территории на разных этапах, начиная с древности.

Вместе с тем монография – не только собрание воедино новых фактов, что имеет значение само по себе, но и многослойный пазл, сложив который, можно понять, что такое Севастополь как целостность, каковы внутренние императивы его развития, в чем его специфика, и как исторически сформировался тот «севастопольский дух», о котором так часто можно услышать.

Разделение на три тома сделано по хронологии: 1-й том охватывает период с древности до 1774 года, 2-й том падает на период Российской империи (конец XVIII века – 1917 год), а 3-й приходится на период с революций 1917 года по события Русской весны 2014 года.

Понятно, что в каждом томе есть наиболее находящиеся на слуху сюжеты.

В первом томе – это Херсонес, во втором – севастопольская оборона в годы Крымской войны, в третьем – Севастополь в годы войны Великой отечественной.

Однако ответственные редакторы каждого тома – севастопольские историки Вадим Хапаев, Вадим Прокопенков, Елена Бойцова – независимо друг от друга ответили отрицательно на вопрос о том, будут ли именно эти темы наиболее читаемыми в 3-томнике.



На их взгляд, работа ценна, скорее, теми разделами, которые обращаются к менее известным сюжетам по истории Севастополя.

Какие это сюжеты – об этом и пойдет речь в данном материале.

***

Первый том, как это ни покажется странным на первый взгляд, оставляет устойчивое ощущение того, что «севастопольский дух» существовал уже в древности, хотя не было еще ни самого города, ни той страны, в рамках которой он сформировался, и – шире – российской цивилизации.

Тем не менее, можно говорить о том, что внутренний императив многовекового развития самой территории состоял, по большому счету, в соединении имперского сознания с представлением о собственных «вольностях» и правах, то есть в стремлении быть органичной частью империи, не подчиняясь ей при этом полностью и безусловно.

Этот императив обозначается в 5-й главе, посвященной периоду нахождения греческой колонии Херсонес в союзе с Римской империей, но особенно явно присутствует в 7-й главе, касающейся периода с VII по XII века, когда Херсонес был частью империи Византийской и центром византийской провинции.

Ответственный редактор 1-го тома Вадим Хапаев так говорит о периоде римского присутствия в Херсонесе:

«Мы мягко полемизируем с досоветскими и советскими историками по поводу того, что взаимоотношения греческих полисов (каковым был и Херсонес) с Римской империей основывались на порабощении, покорении.

Дело в том, что переосмысление письменных источников и данных археологии в последние 20 лет привело к пониманию – римское присутствие в Херсонесе было по инициативе Херсонеса и с огромной пользой для него. Херсонес был не «оккупированной территорией», а младшим, но союзником Римской империи.

Конечно, трудно представить себе крошечный полис и гигантскую мировую державу в статусе союзников, но текущая геополитическая ситуация в Причерноморье в начале нашей эры была такова, что такой союзник был нужен римлянам для нейтрализации Боспорского царства и противостояния ему.

А Херсонесу был нужен Рим как защита, и как бездонный рынок сбыта для всего, что Херсонес производил. Поэтому возник такой уникальный симбиоз».

Еще более явно этот императив проступает в истории Херсонеса византийского периода – периода, который традиционно рассматривался российскими историками как период сопротивления Херсонеса власти империи. Однако, говорит В.Хапаев, специализирующийся как историк именно на этой проблематике, в последнее время появилось новое понимание:

«Херсонес был не просто неотъемлемой частью империи, а гипер-лояльной ее частью. Он цеплялся за империю и как за свою защиту от той великой степи, на краю которой он находился, и как за свою цивилизацию (они говорили по-гречески, были православными христианами), как за свой мир, который при этом находился не за их стенами, а с той стороны моря. Сбежать из этого мира было для них нереально и противоестественно.

При этом они всегда очень болезненно реагировали, когда империя ущемляла их права, которые они считали для себя естественными. Однако это было следствием не стремления «вырваться из лап империи», как считалось ранее, а представления о наличии у города собственных законных прав (торговых, налоговых и т.д.)».

На вопрос автора этих строк, можно ли увидеть в содержании первого тома монографии определенные переклички с будущей историей Севастополя, который, с одной стороны, ощущает себя имперским городом, а с другой – демонстрирует внутреннее свободолюбие, понимаемое как определенного рода право, требующее защиты, Вадим Хапаев отвечает:

«В научной монографии подобных историософских размышлений мы не могли себе позволить. Но об этом невозможно не думать и невозможно не сравнивать.

Да, между историко-политическим образом и обликом Херсонеса Византийского, Херсона, и Севастополем существует масса параллелей. В этом, конечно, сказывается влияние географии на историю, влияние места на формирование менталитета его населения, независимо от того, говорит ли оно на греческом или на русском языке.

Севастополь – южный фасад и российского государства, и российской цивилизации. Он так себя воспринимает и таковым создавался.

А Херсонес точно также был северным форпостом греко-римской цивилизации, которая не умерла вместе с античностью, а продолжала жить под названием Византийской империи.

Описания Севастополя рубежа XVIII – XIX веков характеризуют его как русский город посреди дикой восточной страны. Как было и с Херсонесом на протяжении первого тысячелетия нашей эры».

Параллели древней и новейшей истории этой территории можно назвать лишь намеченными пунктиром в первом томе «Истории Севастополя», в то время как основное содержание тома касается многочисленных дискуссий по сугубо научным историческим сюжетам. Среди этих сюжетов:

– древнее население под названием тавры – это один народ или несколько, и если один – то какой это народ (2 глава);

– время и обстоятельства основания Херсонеса – археологически опровергнута дата 423 г. до н.э. которая долгое время считалась доказанной. Это – время Пелопонесской войны между Афинами и Спартой, когда Великая греческая колонизация VIII – VI вв. до н.э. была уже давно в прошлом. Сопоставление данных археологии и письменных источников указывает на то, что город был основан не позднее конца VI века до н.э. (3 глава);

– взаимоотношения Херсонеса с Понтийским и Боспорским царствами (4 глава);

– время вхождения Херсонеса в состав Восточной Римской (Византийской) империи – здесь разбег вариаций от конца IV до начала VI века нашей эры. В данном издании авторы приводят доказательства в пользу конца IV века, однако, по словам В. Хапаева, «мы не навязываем свою точку зрения» (6 глава);

– причины сохранения Херсонеса в эпоху, когда все античные государства Северного Причерноморья (Боспор, Ольвия и др.) были сметены Великим переселением народов, при этом не сохранилось ни государственности, ни большинства городов. А Херсонес не только сохранился, но его территория простерлась до самых руин Пантикапея (5 глава);

– время перехода от Античности к Средневековью – этот процесс сложно датировать, так как люди, жившие в то время, не знали, что они живут на смене эпох, а материальная культура (светильники, посуда, способы строения домов и т.п.) не претерпевали существенных изменений до VII века, а то и дольше (6 глава);

– переход к христианизации и последующая мифологизация этого сюжета – достоверные исторические данные и легенды об апостоле Андрее Первозванном, римском папе Клименте и местных святых – семи первых епископах Херсонских (6 глава);

– бурный период Cредневековья – Золотая Орда, княжество Феодоро, генуэзское присутствие, угасание Херсонеса (8 глава);

– «темный» период позднего Средневековья, которое растянулось в Крыму до 1783 года. В это время Юго-Западный Крым, оказавшийся в прямом подчинении Османской империи, впервые превратился в аграрное захолустье (9 глава).

При этом интерес вызывают не только дискуссии, ведущиеся в первом томе вокруг отдельных тематических линий, но и обращает на себя внимание само название первого тома – «История Юго-Западного Крыма с древнейших времен до 1774 года».

Со стороны может показаться, что такое название исходит из проецирования современных границ города на прошлое этой территории, то есть, что авторы пытались «подогнать» прошлое региона под будущее основание Севастополя.

Ответственный редактор 1-го тома В. Хапаев в разговоре с автором этих строк объяснил, почему это не так.

«Подобная постановка вопроса предполагает, что выделение Юго-Западного Крыма и его истории – это некая спекуляция. И если бы не было Севастополя сейчас, то не было бы ЮЗК в прошлом. На самом деле, это не так.

В историческом прошлом Крым географически четко сегментирован на 3 региона, у которых чаще была разная судьба, нежели общая.

Во-первых, это степной Крым, который больше тяготеет к Великой Степи и как правило имел с ней общую судьбу. Скажем, применительно к истории кочевых народов: если скифы здесь, то скифы и там, если печенеги здесь, то печенеги – и там, с той стороны Перекопа.

Во-вторых, это Восточный Крым, тяготеющий к Керченскому проливу, то есть к Боспору Киммерийскому, как транспортной и логистической артерии, вокруг которой создаются города, творится история.

И, в-третьих, Юго-Западный Крым, который является географическим центром Черного моря, и где есть такие бухты и гавани, которых нет нигде. Ряд природных географических факторов создают ЮЗК и как политико-географическую, и как геополитическую реальность. Есть еще горный Крым и Южный берег Крыма, которые, однако, и исторически, и сегодня, такой реальности не представляют, а тяготеют к трем названным частям.

Если взять историографию по археологии и истории Крыма с древнейших времен и до конца средневековья, то в огромном количестве публикаций «Юго-Западный Крым» присутствует в названии.

Это очень устоявшийся историко-географический термин не в связи с тем, что на этой территории сейчас существует Севастополь. А в связи с тем, что у этой территории есть свой особенный вектор исторического развития».

Особенный вектор развития Юго-Западного Крыма подчеркивает финал 1-го тома, который заканчивается не основанием Севастополя в 1783 году, а подписанием Кючук-Кайнаджирского мира в 1774 году, в результате которого территория бывшего Херсонеса и будущего Севастополя как часть Османской провинции – Кефинского эйялета – впервые за весь «османский» период вошла в состав Крымского ханства.

Знаменательно, что первый том «Истории Севастополя» не затрагивает историю Крымского ханства, т.к. эта территория была в составе ханства всего 9 лет – с 1774 по 1783 года.

Думается, такое окончание 1-го тома не случайно и в любом случае является знаковым.

С одной стороны, оказывается, что Османская держава во многом сохранила специфику положения Юго-Западного Крыма как части большой средиземноморской империи вслед за Римской и Византийской, с тем только отличием, что административный центр своих крымских владений турки обустроили не в Юго-Западном, а в Юго-Восточном Крыму, в городе Кефе (Кафа, современная Феодосия).

С другой – возникает смысловая сцепка с содержанием 2-го тома «Истории Севастополя», в котором одной из важных сквозных линий является тема обособления Севастополя от управленческих, экономических и социально-политических реалий большей части Крыма на протяжении XIX – начала ХХ веков.

Любовь Ульянова

Продолжение: 3-томник «История Севастополя». Любовь к империи и страсть к свободе. Часть 2.