Средиземное море (СЗМ), как театр военных действий (ТВД), имел важное мировое стратегическое значение. Из восточной части СЗМ баллистические ракеты с ПЛАРБ НАТО достигали территории СССР, поэтому эта часть СЗМ использовалась в качестве районов патрулирования ПЛАРБ. Из Эгейского моря авианосная палубная авиация также могла достигнуть территории СССР. 6-й флот США постоянно присутствовал в СЗМ в составе двух оперативных группировок: 60.1 ОГ и 60.2 ОГ. До начала предполагаемой войны США и НАТО планировали дополнительное развертывание своих сил на ТВД, включая десантную операцию в Саросском заливе (Эгейское море) под прикрытием авианосной палубной авиацией.



В этой связи в СЗМ, как ТВД, представлял огромный интерес и угрозу безопасности для СССР – в СЗМ несла боевую службу 5 оперативная эскадра ВМФ СССР (5-ОПЭСК), в состав которой входили противолодочные подводные лодки и значительное количество противолодочных кораблей.



ТВД СЗМ был сплошь напичкан всякими электронными системами, гидрофонными решетками, береговыми ГАС и РЛС, оружием и прочим, которые располагались на множествах противолодочных и противокорабельных рубежах сил НАТО.



ВМФ СССР не имел береговых военных баз на СЗМ, поэтому задачей флота являлось обнаружение и слежение за ударными силами НАТО с целью наведения на них основных ударных сил флота – а точнее – нанесения по ним ядерных ударов. О том, что и свои корабли попадают в эту кашу, никто не задумывался – все списывалось бы на боевые потери. Вопреки существовавшим тогда пропагандистски рожденным легендам – надводные корабли ВМФ СССР сколько-нибудь серьезной угрозы для 6-го флота США не представляли. Главными ударными силами флота считались ПЛ и морская авиация.

В этих условиях, вдохновленные и окрыленные пропагандой и готовые ко всему ради обеспечения безопасности Родины, советские моряки несли тяжелую боевую службу в СЗМ.



На кораблях разведки, поскольку они занимались непосредственной добычей информации, были приняты НАТОвские термины в управлении и оперативной терминологии. Все знали, что такое и где находится «60.1 ОГ» - это оперативная группировка НАТО в западной части СЗМ, в которую входит, как правило, одна авианосная многоцелевая группировка (АМГ), ударная группировка (УГ) и отряды боевых кораблей (ОБК) и другое.



С появлением у СССР так называемых авианесущих крейсеров, например «Киев», в тактические действия 6-го флота начали вносить корректуры на то, что на нем, якобы, могут быть, якобы, самолеты. Которые, возможно, летают.



В этой связи НАТО проводили учения, в которых роль «Киева» играл английский авианосец «Арк Роял» с ОБК.

По замыслу, США проводили конвой с десантными силами для высадки в Саросском заливе. Конвой шел из США, после Гибралтара уходил под прикрытие Испанцев в Иберийскую зону, затем через Мессинский пролив должен был двигаться в 60.2ОГ. «Наши», в лице «Арк Рояла» («Киева») ждали конвой на выходе из Мессины (южнее пролива), подавив базы Кальяри и Таранто. «Рояль» еще не пришел, а мы уже заранее выдвинулись, чтобы видеть, как оно будет. Потом пришел французский фрегат. И тоже лег в дрейф. Не далеко. Одна – две мили. Сутки-двое дрейфуем, потом меняем позицию. Тоска. Жара. Командир фрегата по званию капитан-лейтенант, а у нас – капитан 3 ранга. У них тоже есть разведка. Нас (офицеров) они знают пофамильно, не говоря уже о званиях.



Немного ранее, у Григория Шкворня (командир БЧ-1) родился сын. В тот же день командир Испанского эсминца прислал семафор с поздравлением. Замполит, как будто ему скипидару с патефонными иголками впрыснули в зад, орал, что это, мол, провокация. А через двое суток из политуправления ЧФ пришла шифровка, что позавчера у Гришки родился сын. Вот такие дела… шпионское дело тонкое…



Так вот, этот негодный лягушатник – командир французского фрегата, то ли в шутку, то ли всерьез, стал производить регулярные доклады старшему по воинскому званию. Утром докладывает, что за ночь замечаний нет, вся техника проверена, исправна, экипаж жив-здоров и готов. Вечером – что вечерняя проверка произведена, все, мол, на борту, замечаний нет. Мы, под недремлющим оком замполита, ждали подвоха или чего-нибудь интересного в развитии событий. Командир (замполит косяки бросал и на него) отвечал лягушатнику, что, мол, принят доклад, спасибо. Дальше – больше. Лягушатник оборзел и начал приглашать то командира, то замполита, то старпома на обед, на завтрак, на ужин. При этом любезно предлагая свой катер (наши вельботы, лягушатник это видел, без эфира не заводились вообще, а когда заведутся, то и тогда толку с них было мало – шлюпбалки могли рухнуть при спуске и мы их берегли). При этом сообщал меню. Если бы он молчал про меню, дело может быть этим и закончилось. А то вдруг стало обидно: какого хрена они так питаются? Издева-а-аются гады!!! Пытливые умы начали искать достойную подЁку.



В военно-морском флоте считается не то, что позором, а наипозорнейшим позорным позором – когда за бортом что-то болтается, особенно швабра-машка. Это касается всех. Это знают все. Но на планете был только один человек, который завернул на эту традицию большой болт с левой резьбой. И этим человеком был командир БЧ-5 Коля Хаслов. Как потом оказалось, он своим маслопупам не только разрешал, но и приказывал ночью мыть машку за бортом (а где еще мыть? Машина должна быть чистой.). Но!!! Строго-настрого с рассветом машки должны быть вынуты. Промахи бывали. Но очень редко.

И, как обычно это бывает, что именно в тот злополучный день машка была забыта и мирно плескалась за кормой в лазурной волне.



Мысль о жестокой подЁке наглого лягушатника за наглейшее сообщения своего обеденного меню и приглашении на обед достигла своего апогея именно тогда, когда солнце было в зените, командир мирно лежал на мостике, переваривая перловую кашу с тушенкой. Мерзкая фраза: «а у Вас швабра за бортом!!!», по замыслу, должна была компенсировать тушеных осьминогов в пикантном соусе. Сигнальщик лихо отбарабанил прожектором тщательно выверенную фразу под контролем замполита и гаденько улыбался, глядя в бинокль за реакцией. Лягушатники замельтешили-замельтешили, забегали-забегали по бортам. Но потом заговорил прожектор француза. То, что он передал, поняли не сразу. Нелепица какая-то. Общество в шоке. Все боятся сообщить содержание семафора, но долго тянуть нельзя, пауза затянулась. Солнце начало со страха перед грядущим прятаться за тучу. Все лишние с мостика здрыснули. Вахтенные благоразумно отошли на безопасную дистанцию, чувствуя, что такой категории уже нет. А французы передали: «Вашу шутку поняли. Смотрите у себя за бортом».



Сразу наступил вечер. Все стихло, и даже волны перестали шуршать у борта. Солнце решило тоже не показываться. На всякий случай. Коля Хаслов сделал вид, что его вообще на борту нет, дескать, вреде домой ушел или еще куда.

Командир в трусах метнулся к корме и успел-таки заметить лохматый машкин хвост, мелькнувший в проеме двери и оставивший за собой мокрый шлейф (отжать ее уже не было ни секунды). На верхней палубе стало пустынно. Душегубка, напичканная разведчиками, сама задраила все отверстия, через которые внутрь поступал воздух – видимо, решила всех за грехи немедленно удушить. Ниоткуда ни звука. Ветер стих. Вахтенный сигнальщик что-то срочно увидал вдали и припал к бинокулярной трубе БМТ-110. Вахтенный офицер вспомнил про что-то срочное и стремглав удалился в штурманскую рубку с лицом очень занятого человека.



Витееватая тирада отборного мнооэтажного мата «про все и вся сразу», начинавшаяся с прародителя Адама и Евы, охватывающая всю историю мироздания и заканчивающаяся всеми, еще не родившимися свет (несомненно, включавшая в себя как весь экипаж корабля сразу и каждого его члена в отдельности, так и сам корабль со всем его рангоутом, такелажем и прочими якорями) вырвавшись, наконец, с грохотом наружу из горла командира, так ни к кому и не отнеслась – публики уже не было.



Пару дней никто ни о чем и ни с кем не разговаривал (кроме, конечно, необходимых служебных фраз) – только здоровались. На всякий случай.

Так бы тянулось и далее, и неизвестно чем бы закончилось, если бы не черепаха. Она спасла положение и всех нас. На ходовом мостике постоянно находились три заряженных автомата АКМ с двойным комплектом магазинов. Командиру осторожно и с опаской доложили, что, мол – черепаха… Чья-то мысль о черепаховом супе незаметно телепатировалась командиру вместе с намеком на автоматы и была материализована. Возраст ее был, видимо, приличным, так как пули из автомата АКМ рикошетили от ее панциря. Дистанция до черепахи была около 100 – 150 метров. Расстреляв один рожок и развеяв в пороховом дыму тяжкие воспоминания о былом, командир любезно предложил пострелять и некоторым офицерам, не занятым на вахте. Все дружно «мазали». А может черепаха была бронированная. Но она никак не реагировала на стрельбу и загорала себе поблизости. Поняв, что арсенал можно опустошить не достигнув цели, командир прекратил стрельбу и дал команду пускать ГД и готовить группу захвата. В группу захвата черепахи вошел, естественно, старпом, как руководитель операции ну и я, как инструктор по ловле черепах. Панцырь черепахи был примерно метр в диаметре. Мы надели спасательные жилеты, подготовили конец для страховки и шторм трап с полубака. Корабль дал ход и приблизился к объекту на нужное расстояние. Мы прыгнули за борт и поплыли к черепахе. Старпом плыл впереди и первым достиг цели. Он наивно схватил черепаху за заднюю лапу и тут же ушел вместе с ней под воду. Через несколько секунд старпом вынырнул, а черепаха нет. Корабль подошел поближе, мы поднялись на борт. Все ждали, когда и где эта тварь всплывет. Где-то через минут 30 – 40 черепаха вынырнула вдали. Снова двинулись к ней. На этот раз к группе захвата добавился еще один пловец. Втроем мы окружили черепаху таким образом, что один пловец был в поле зрения черепахи на безопасном для нее расстоянии (чтобы отвлечь на себя ее внимание), а мы заплыли сзади и смогли накинуть петлю из бросательного конца на ее заднюю лапу. Участь черепахи была предрешена. Ее таки вытащили на борт.



Насколько опасной была проделанная операция, мы поняли лишь тогда, когда она своим «клювом» легко перекусила проволоку-катанку диаметром примерно 3 – 5 мм, любезно просунутую ей в пасть командиром БЧ-5.

А суп черепаший мы так и не поели – когда начали делить черепаху, пытаясь сохранить панцырь – ничего путного из этого не вышло, все порвали на куски и размазали по палубе, которую потом долго отмывали разной химией – палуба была деревянной. Корабельный кок это месиво из внутренностей и кровавой каши просто выкинул за борт.

А.Рассохин