Символами новой эры в Крыму для большинства, разумеется, стали Крымский мост и аэропорт «Симферополь» — имиджевые проекты, которые первыми попадаются на глаза. Те, кто помнит тёмные осень и зиму 2015 года, обязательно упомянут в беседе два беспрецедентных энергопроекта — Симферопольскую и Севастопольскую теплоэлектростанции (ТЭС). Однако мало кто вспомнит о менее масштабных, но не менее важных для жизни полуострова стройках. Одной из таких стала Сакская теплоэлектроцентраль (ТЭЦ), которая уже в ноябре этого года заработает на полную мощность.
Остались ещё профессионалы
На стройке ТЭЦ работают около 600 человек — чуть больше 400 строителей и около 200 человек обслуживающего персонала, рассказывает исполнительный директор АО «КрымТЭЦ» Феликс Копышевский. Он вместе со станцией с самого начала — готовил документацию, отстаивал сметы: знает на объекте всё до последнего винтика. Процессы объясняет легко — но неспециалистам всё равно не понять, что такое ГТА, ОРУ, котёл-утилизатор. На неискушённый женский взгляд здесь просто всё вокруг серое, чистое — и очень сложное.
«Что такое ОРУ?» — переспрашиваю у увлёкшегося экскурсией Феликса Владимировича.
«Открытое распределительное устройство. На него от турбины через трансформатор уходит электроэнергия. Видите три линии? Это западно-крымское направление. — указывает он рукой на рогатые вышки. — Переток сейчас обеспечен, ОРУ работает на 40%. Скоро будет 120 мегаватт, будем дополнительно уже выдавать (напряжение в сети — прим.)».
«А старая ТЭЦ ещё работает?» — киваю на советский корпус с тёмно-бордовыми буквами «КРЫМТЭЦ» на фасаде.
«Конечно, работает. Она сейчас полностью покрывает теплом 80% города Саки. На ней ещё старая система, тепловая и электрическая, там стоит турбина на 20 мегаватт, стоит котёл-утилизатор, — поясняет Феликс Владимирович. — Там оборудование старое, нормально работает, мы даже ничего не меняли».
Стройка ТЭЦ не такая глобальная, как мост или аэропорт, но строили тоже всей страной, рассказывает Копышевский.
«Специалисты с материка приехали отовсюду: Краснодарский край, Татарстан, Рязань, — перечисляет он. — Главный инженер — из Челябинска. Но большая часть — наши, крымские».
«А местным специалистам квалификации хватает?» — интересуюсь у него.
«Учитывая, что оборудование новое, мы в любом случае обучение проводим. Но очень много местных специалистов, которых я оцениваю как профессионалов высокого уровня», — кивает Феликс Владимирович.
«Наши, крымские» директор ТЭЦ произносит с отеческой заботой хорошего начальника, который сам всех знает в лицо — даром, что приезжий.
«Был с материка, теперь местный, — неохотно отвечает на расспросы. — Я переехал ещё в 2016 году, по работе — но вот остался. Семью перевёз. Нравится».
«А другим? Говорят, здесь тоже, как и на мосту, строители вахтой месяцами работают», — уточняю.
«Да, строителям надо отдать должное, — кивает Феликс Владимирович. — Чтобы вы понимали: нормативный срок строительства такой станции — с проектированием, с отводом земель, со строительством — составляет 31 месяц. Мы сделали это практически за 13 месяцев».
«А за счёт чего такое сокращение сроков? Цикл производства не влияет на время строительства?» — удивляюсь, вспоминая отставания на строительстве ТЭС.
«Мы работаем 24 часа в сутки, по три смены. Если кто из людей мимо едет, то видят, что у нас работы ведутся и ночью с теми же темпами. У нас нормальное освещение, мы ставим световые вышки», — поясняет Копышевский.
Маленькая да удаленькая
Территория ТЭЦ совсем небольшая. Стройплощадка, на которой всё ещё ведутся работы, мерно гудит вместе с четырьмя турбинами, которые уже несколько месяцев работают в тестовом режиме.
Раньше, объясняет старший прораб строительства Андрей Игнатенко, здесь была территория заброшенного химзавода. Потом всё заросло небольшим лесочком, который для строительства пришлось расчистить.
Андрей — местный, сакчанин. На стройке тоже работает с самого начала. С удовольствием рассказывает и то, как строили в рекордные строки, и как использовали всё только своё, отечественное.
«Что — правда, ни одной иностранной детали?» — не верю я.
«Станция действительно полностью отечественная, до последнего винтика. Здесь много компаний участвовало, потому что оборудования много, оборудование сложное — и действительно, все наши, — кивает Игнатенко. Улыбается, предваряя следующий вопрос. — И местных, действительно, очень много. В моём подчинении только 120 человек и все фактически местные — из района, из близлежащих деревень. Во всех работах участвовали: сборка каркасов, прокладка коммуникаций. Разнорабочие, плиточники, гипсокартонщики — все наши».
«Вот станцию достроите — и куда потом?» — не унимаюсь я.
«Дальше строить, — пожимает плечами прораб. — Куда скажут, туда и пойдём».
«Ну, вы как местный житель плюсы от установки ТЭЦ ощущаете? Есть изменения к лучшему?» — задаю, наверное, самый главный вопрос.
«Ну, пока-то нет — ещё же строительство идёт, — смеётся Андрей. — Но местные жители довольны очень, что строится. Особенно районы радуются, что теперь не будут электричество отключать. В городе перебоев не бывает — ну, со времён блэкаута. Но в районах всё равно отключают. И сейчас, когда мы дадим дополнительную энергию, мы ей закроем всё, всю западную часть Крыма, как я слышал».
Из окон главного корпуса, в котором кипит работа, открывается вид на Сакские озёра, море и сам город. Расстояние до режимного объекта совсем небольшое.
«А у вас разве нет какой-то ограничительной зоны, опасной территории? Ничего, что предприятие так близко к городу?» — продолжаю разговор с Феликсом Копышевским.
«У нас очень жёсткие ограничения по выбросам. Из-за того, что вблизи населённого пункта, нам пришлось трубы поднимать на 75 метров — старая труба, видите, намного ниже. Это специально, чтобы рассеивание продуктов происходило выше, — объясняет Феликс Владимирович. — А излучения у нас никакого нет, находиться рядом неопасно. Вы же здесь стоите, я стою. Здесь же экологически чистое топливо — газ. А то, что рассеивается, — это выхлопные газы, но никакими осадками вниз они не выпадают».
Работы непочатый край
Главный щит, с которого осуществляется управление всеми процессами, поражает лаконичностью обстановки. Большой зал, три стола, экран на стене напротив. Мебель ещё будет, компьютеры — а лишнего не надо, чтобы ничто от работы не отвлекало.
«Вон те два экрана — электрическая схема. Вот эти два — тепловая, она позже будет, — поясняет энергетик Денис Воробьёв, работник «КрымТЭЦ», переехавший в Крым из Татарстана. — Вот люди за пультом — это оперативный персонал, непосредственно управляют работой блоков. Процесс круглосуточный, безостановочный. Смена работает 12 часов — работа тяжёлая, здесь от людей очень многое зависит. Нужно держать в голове кучу данных, понимать, что от чего зависит, принимать быстрые решения, — знаю, в своё время пять лет на щите проработал».
На самом пульте — сложная схема всей станции, вызывает в голове смутные воспоминания об уроках физики в школе и электрических цепях, которые рисовали в тетрадях.
«А тепловая и электрическая схема как-то зависят друг от друга или это два автономных процесса?» — спрашиваю у сотрудников на пульте.
«Конечно, зависим, это связанные процессы, — кивает один. — У меня здесь сейчас схема работы всей станции. А вон, видите, отдельно экран стоит с картинками красивыми? Это сами генераторы и паровые турбины. Я у себя на электрической схеме вижу только, что он выдаёт: напряжение, частота, мощность. А у них он расписан подробно, там уже другие процессы: то, что у них на двух экранах показано, у меня вот здесь, видите, всего лишь кружочек».
С главного щита поднимаемся на крышу — посмотреть на всё хозяйство целиком. Длинные стройные ряды вышек, трансформаторов, проводов — всё сливается в одно серое пятно.
«А почему, кстати, все электростанции всегда серые?» — вопрос чисто женский, но очень интересно.
«Серый цвет — самый универсальный. Если бы он был очень тёмный — например, коричневый, как вы говорите, — он бы притягивал к себе солнечные лучи, нагревался. А нужно, наоборот, чтобы солнечный свет отражался. Идеально подходит белый цвет — но он слишком маркий для таких объектов. А после белого следующий по соответствию — серый», — объясняет энергетик Денис Волков.
«А то, что рядом море, озёра близко — ничего? Вода всё-таки, а у вас тут электричество», — киваю на шикарный вид между башнями турбин.
«Нет, здесь всё просчитано, всё оборудование защищено, — качает головой энергетик. — Все конструкции покрыты цинком в результате процесса горячего цинкования — это как раз для защиты от коррозии».
Не страшны для просчитанной теплоэлектроцентрали ни пески в степном районе, ни ветра. Даже по сейсмическим показателям строящаяся ТЭЦ — одна из самых защищённых объектов, застрахована от любых подземных толчков. Намного страшнее для станции… птицы.
«Около семи процентов отключений в электросетевом хозяйстве — то есть семь аварий из 100 — приносят птицы. Из-за того, что сидят, и из-за того, что, простите, гадят, — поясняет Волков. — Это особенно весной проявляется в период витья гнёзд, потому что птицы таскают проволоку и всякую ерунду на гнёзда и могут ею что-то перекрыть. Вот видите, где гирлянда, стоит веер такой. Он как раз служит для того, чтобы птиц отпугивать».
«Не скучно вам работать на маленькой ТЭЦ после больших объектов российских?» — подначиваю энергетика.
«Скучно будет, когда строители уедут — привыкли уже, знаем все друг друга, — улыбается Денис. — А сюда я добровольно переехал и остаться планирую. Привлекает… развитие, что ли. Интересно вложить себя во всё это. Потому что, с точки зрения моей специализации, здесь непочатый край работы».
Звучит немного странно — особенно если учесть, что все энергетические объекты в Крыму уже вышли на финишную прямую. Но энергетику виднее.
«Это только начало, верхушка айсберга, как говорят. Здесь же сколько — 25 лет ничего не делали, 26? Я когда первый раз приехал, посмотрел… Вот электрическое хозяйство — в том состоянии, в котором оно было — так и осталось в конце 90-х. Уровень эксплуатации, состав и набор оборудования — всё старенькое, всё надо делать», — с энтузиазмом объясняет энергетик.
«Сильно от остальной России отстали?» — в ответ мужчина только молча кивает.
«Это же не только в энергетике — везде так. Надо всё восстанавливать. Поэтому так приятно приехать и что-то…» — пытается найти правильное слово Денис.
«Делать?» — подсказываю.
«Да! Просто делать работу, вкладывать. Сюда сейчас очень много вкладывают. Таких областей в России всего три: Калининград, Крым и Дальний Восток. Там тоже были большие инвестпроекты. Но до Дальнего Востока уж больно далеко — вот я сюда, в Крым и поехал», — улыбается Денис.
После ввода в эксплуатацию Сакской ТЭЦ в крымские сети будет поступать 120 мегаватт — объём небольшой, но важный. Кроме электроэнергии, станция подаёт и тепловую энергию — в перспективе это может повлиять на тарифы для населения, но энергетики разводят руками: их дело — строить. И в ближайшем будущем ещё одна такая ТЭЦ может вырасти под Симферополем — уже не для того, чтобы покрыть энергодефицит, но чтобы создать запас мощности для развития региона.
«Строительство (Симферопольской ТЭЦ — прим.) начнётся, когда решит министерство энергетики (России — прим.). Мы сегодня отрабатываем этот вопрос в части расширения и модернизации. Планируем приступить к строительству в 2019 году», — спрогнозировал гендиректор АО «КрымТЭЦ» Тарас Целый.
Очевидно, в грядущую ноябрьскую годовщину блэкаута, устроенного Крыму в 2015 году украинской стороной, крымчане могут смело показать «сусидам» язык и продолжать заниматься делами насущными — обустраивать жизнь, которая ещё чуть-чуть меньше стала зависеть от разбитого корыта украинского наследия.
Наталия Назарук
Фото автора
Обсуждение (1)
Вообще хороший репортаж, да и новость приятная, но мониторы, увы, LG.