Стали известны положения новой «Доктрины информационной безопасности РФ»

Новая «Доктрина информационной безопасности РФ» должна быть принята в 2016 году на смену действующему документу от 2000 года. “Ъ” удалось ознакомиться с ключевыми положениями проекта документа. В нем сказано, что информационное пространство все чаще используется «для решения военно-политических задач, а также в террористических и иных противоправных целях». Авторы новой доктрины выделяют пять блоков угроз национальной безопасности страны в информационной сфере. Судя по частоте упоминаний, главной угрозой власти РФ считают использование современных технологий для дестабилизации внутриполитической и социальной ситуации в стране.

Ныне действующая «Доктрина информационной безопасности РФ» была принята еще в 2000 году. О подготовке нового документа взамен уже не соответствующей сегодняшним реалиям доктрине в мае этого года сообщил секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев. По словам высокопоставленного источника “Ъ” в Кремле, новая редакция доктрины начала разрабатываться Совбезом РФ с начала апреля во исполнение поручения Владимира Путина: ожидается, что финальная версия документа будет отправлена на подпись главе государства до конца года. «Если у Владимира Владимировича (Путина.— “Ъ”) не возникнет претензий к ее содержанию, то документ, естественно, будет подписан, в противном случае он будет доработан с учетом его пожеланий»,— добавил собеседник “Ъ”.

По словам источника “Ъ”, имевшего отношение к разработке проекта документа, текст новой доктрины «фактически на 100% готов» и сейчас проходит финальную стадию согласования. После подписания президентом РФ документ будет опубликован. “Ъ” удалось ознакомиться с его ключевыми положениями.

Во введении уточняется, что доктрина «является документом стратегического планирования в сфере обеспечения национальной безопасности РФ» и служит основой «для выработки мер по развитию системы информационной безопасности РФ», «разработки и исполнения государственных программ» в этой сфере, а также «организации сотрудничества РФ с другими государствами и международными институтами».

Далее описываются преимущества информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Отмечается, что они «стали неотъемлемой частью всех сфер деятельности личности, общества и государства», что их «эффективное использование является фактором ускорения экономического развития и способствует формированию общества знания», а «информационная сфера играет важную роль в обеспечении политической стабильности в стране, обороны и безопасности государства».

У России, как следует из проекта документа, есть ряд национальных интересов в информационной сфере, включая «соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области получения и использования информации, включая неприкосновенность частной жизни», «развитие отрасли информационных технологий в РФ», «обеспечение устойчивого развития и бесперебойного функционирования информационной инфраструктуры РФ в мирное время, в период непосредственной угрозы агрессии и в военное время», «доведение до российской и международной общественности достоверной информации о государственной политике РФ» и «содействие распространению духовных и культурных ценностей народов России по всему миру».

Но, как следует из текста доктрины, всему этому может помешать множество угроз: информационное пространство все чаще используется «для решения военно-политических задач, а также в террористических и иных противоправных целях». Составители доктрины выделяют пять блоков угроз для нацбезопасности страны в информационной сфере.

Во-первых, предупреждают они, зарубежные страны наращивают потенциал в сфере ИКТ, в том числе для воздействия на критическую информационную инфраструктуру РФ (электросети, системы управления транспортом и т. п.) и технической разведки в отношении российских госорганов, научных организаций и предприятий оборонно-промышленного комплекса.

Во-вторых, как следует из проекта доктрины, спецслужбы и «подконтрольные общественные организации» отдельных государств активно используют ИКТ «в качестве инструмента для подрыва суверенитета и территориальной целостности» других стран, «дестабилизации внутриполитической и социальной ситуации». При в этом в качестве угрозы рассматривается и «тенденция увеличения объема материалов в зарубежных СМИ, содержащих необъективную и предвзятую информацию о внешней и внутренней политике РФ», а также «наращивание информационного воздействия на население страны, в первую очередь на молодежь, с целью размывания культурных и духовных ценностей, подрыва нравственных устоев, исторических основ и патриотических традиций».

В-третьих, в документе указывается на рост масштабов компьютерной преступности, прежде всего в кредитно-финансовой сфере, и увеличение числа инцидентов, связанных с нарушением законных прав граждан на неприкосновенность частной жизни.

В-четвертых, констатируется «отставание РФ от ведущих зарубежных государств в создании конкурентоспособных ИКТ и продукции на их основе» (в том числе суперкомпьютеров и электронной компонентной базы), что обуславливает зависимость страны от экспортной политики других государств.

Ну и в-пятых, угрозой сочтено «стремление отдельных государств использовать для достижения экономического и геополитического преимущества технологическое доминирование в глобальном информационном пространстве». «Отдельные государства» не перечисляются, но речь идет, по всей видимости, о США.

Далее в документе в общих чертах перечислены меры, которые власти РФ намерены принимать для противодействия всем этим угрозам. Так, для обеспечения информационной безопасности в области обороны планируется содействовать созданию таких международно-правовых условий, при которых риски использования ИКТ «для враждебных актов и агрессии» были бы снижены. Первый шаг в этом направлении уже сделан: как недавно сообщал “Ъ”, 20 стран заложили основу для глобального пакта об электронном ненападении под эгидой ООН (см. “Ъ” от 17 августа).

Впрочем, на одни только международно-правовые нормы власти РФ рассчитывать не намерены. Как следует из проекта доктрины, параллельно они планируют развивать «силы и средства информационного противоборства» (этот термин в тексте не расшифровывается), а также предпринимать усилия для создания в информационной сфере системы «стратегического сдерживания и предотвращения военных конфликтов». Здесь налицо отсыл к зародившейся в период холодной войны концепции ядерного сдерживания. При этом из документа следует, что Россия готова помогать и своим союзникам противостоять вызовам в этой сфере. Впрочем, эти «союзники» в документе не перечислены, и нет ни слова о региональных организациях, в которые входит Россия и где тема информбезопасности прорабатывается тоже весьма активно,— ШОС, ОДКБ, СНГ.

Примечательно, что в разделе, посвященном информационной безопасности в области обороны, также сказано о необходимости «противодействия деятельности по информационному воздействию на население и в первую очередь на молодых граждан страны, имеющей целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты отечества».

Этой теме авторы доктрины уделяют внимание и в разделе, посвященном государственной и общественной безопасности. Помимо борьбы с использованием ИКТ в целях пропаганды идеологии терроризма, экстремизма и ксенофобии, власти РФ считают необходимым противодействовать задействованию интернета для распространения идей национальной исключительности (вероятно, отсыл к известному заявлению президента Барака Обамы об «исключительности» США), подрыва общественно-политической стабильности, насильственного изменения конституционного строя РФ.

В этом же разделе есть абзац, где говорится о защите критической информационной инфраструктуры РФ от компьютерных атак. Но по сравнению с защитой населения от «тлетворного влияния извне», этой важнейшей теме в проекте документа уделено на удивление мало внимания.

По мнению эксперта ПИР-Центра Олега Демидова, такой перекос может быть связан с тем, что «в последние годы актуальность и острота угроз в сфере использования контента для дестабилизации режимов сильно выросла в глазах российского руководства». «В Москве с тревогой наблюдали за использованием социальных сетей для организации массовых протестов во время “арабской весны”, полагая, что эти процессы инспирированы и координируются извне,— поясняет эксперт.— В определенном смысле в эту же картину угроз укладываются и события на Украине, сопровождающиеся жестким информационным противоборством конфликтующих сторон и внешних игроков. Власти РФ видят в подобных явлениях все большую угрозу».

Зато в документе много говорится о важности создания собственной «конкурентоспособной» IT-отрасли. В частности, предполагается: «создать конкурентоспособную и вносящую существенный вклад в формирование ВВП страны отечественную индустрию ИКТ, средств вычислительной техники, радиоэлектроники, телекоммуникационного оборудования и программного обеспечения»; «создать, развить и широко внедрить конкурентоспособные на мировом уровне отечественные ИКТ и продукции на их основе, включая суперкомпьютерные технологии и перспективные средства обеспечения информационной безопасности», «развивать отечественную конкурентоспособную электронную компонентную базу и микроэлектронные технологии, обеспечив потребности внутреннего рынка в такой продукции и выход этой продукции на мировой рынок», а также повысить информационную безопасность национальной платежной системы. Стоит впрочем, отметить, что за исключением последнего пункта все предыдущие так или иначе упоминались и в ныне действующей доктрине от 2000 года.

По словам председателя совета Института развития интернета Германа Клименко, за исключением ИКТ-оборудования, развитие ИТ-технологий в России сейчас идет на уровне ведущих зарубежных государств. «Проблема в том, что интернет к нам пришел на десять лет позже. И если на Западе средний чиновник понимает, в чем польза электронного правительства, электронной цифровой подписи, телемедицины, то наш средний чиновник в 80% случаев этого не понимает,— рассуждает Герман Клименко.— У нас слишком много администраторов, которые к интернету относятся с осторожностью. Сейчас мы получили ответ, что у нас в будущем появится не интернет 3.0, а интернет вещей. И когда мы идем в интернет вещей, мы сталкиваемся с сопротивлением чиновников. Когда мы пытаемся проникнуть в Минздрав, Минобразования, то получаем отказ при внедрении технологий под предлогом защиты детей, защиты пациентов. Но если мы не зайдем туда, то мы все профукаем, и роботы будут не нашими, и медицина в будущем будет не нашей».

В проекте документа также говорится о мерах по обеспечению информационной безопасности в области науки, технологий и образования. Кроме того, в нем сказано о необходимости принятия мер по повышению эффективности информационного обеспечения госполитики РФ. И здесь вновь говорится о «противодействии негативному влиянию зарубежных информационных структур на духовную, экономическую и политическую сферы общественной жизни РФ путем навязывания нетрадиционных для России моральных и нравственных ценностей».

В доктрине 2000 года наиболее часто упоминавшимся объектом «защиты» были «конституционные права и свободы человека». Это словосочетание фигурировало в тексте 17 раз. В новой версии документа этот термин упоминается трижды.

Елена Черненко, Владислав Новый, Иван Сафронов