30 лет назад, в 1995 году, начался непродолжительный период, когда российский парламент, в начале первого, а в 1996-м году — и второго созыва, неоднократно высказывал свою позицию по поводу статуса Севастополя. Тогда двумя палатами российского парламента было принято несколько «обращений», «заявлений», «постановлений» и даже один закон (не вступивший в силу из-за отклонения Президентом). При этом если в памяти севастопольцев практически единственным «светлым пятном» надежды на Россию осталось Постановление Верховного Совета о российском статусе города от 9 июля 1993 года, то в научной литературе корпус документов 1995-1996 годов в целом известен, однако оценивается он нередко в интонациях, далеких от позитивных.
Так, крымский историк А.В. Мальгин в своей известной работе ещё 2000 года «Крымский узел», посвящённой «крымской проблеме» в контексте переговоров по Черноморскому флоту, утверждал, что никаких территориальных разногласий между Россией и Украиной не было, «крымский спор» был «фиктивным», а «проблему Севастополя» вряд ли стоит рассматривать как самостоятельный фактор российской внешней политики, во всем этом можно видеть лишь «риторический… обмен любезностями», скрывавший реальность под именем «раздел Черноморского флота».
В частности, Мальгин писал: «Более или менее пристальный взгляд на крымскую проблему показывает, что те или иные радикальные заявления политиков являлись не более чем риторикой, призванной обеспечить решение значительно более частных политических и экономических задач. Для России такими задачами были: сохранение контроля над Черноморским флотом и обеспечение льготных условий его базирования, а также сохранение действенного рычага для экономического и политического влияния на Украину, для Украины — средством достижения наиболее выгодных экономических последствий базирования российского военного контингента на своей территории…
В отличие от фиктивного, в значительной мере, „крымского спора” России и Украины, борьба за обладание Черноморским флотом была вполне реальной».
В другом базовом исследовании по теме раздела Черноморского флота — книге 2003 года (и последующей докторской диссертации) севастопольского историка С.А. Усова «Проблема Черноморского флота и Севастополя в условиях распада Российской империи и СССР: (историко-политологический анализ)» попытки российских Государственной Думы и Совета Федерации включиться в переговоры с Украиной характеризуются как неоправданное вмешательство, которое приводило к срывам в переговорном процессе и достигало цели, обратной заявленной, — усилению с украинской стороны радикальных сил, настроенных жёстко антироссийски и пронатовски.
В «Истории Севастополя», изданной коллективом севастопольских историков под эгидой Института российской истории РАН несколько лет назад, позиция российского парламента 1995-1996 годов вообще не рассматривается ни как важный фактор переговорного процесса России с Украиной, ни как фактор поддержки севастопольцев (за исключением деятельности мэра Москвы Ю.М. Лужкова).
Обратная позиция представлена в работах самих участников того законотворческого процесса, например, С.Н. Бабурина и В.Б. Исакова, однако эти работы написаны в апологетическом тоне в адрес одних общественных и государственных деятелей и разоблачительно-критическом ключе — в адрес других (в первую очередь — президентской власти), что в целом мало приближает к объективному пониманию тех событий.
В действительности позицию российского парламента периода накануне раздела Черноморского флота и заключения первого постсоветского «общеполитического» договора можно охарактеризовать как внятное продолжение линии российского Верховного Совета на построение доказательной базы вокруг российского статуса Севастополя (и в меньшей степени — Крыма), причём линии не конъюнктурной (противостояние с президентской властью внутри России или стремление России прихватить побольше «кусок» Черноморского флота), а исходившей из «народной воли» — то есть настроений и позиции жителей Крымского полуострова.
***
Первый комплекс документов — Постановление Госдумы от 22 марта 1995 года «В связи с решениями Верховного Совета Украины по Крыму», Заявление Государственной Думы «Об отношении к решениям Верховного Совета Украины по Крыму» от того же числа, а также ещё одно Постановление от 17 мая 1995 года — был реакцией на попытки Украины лишить Крымскую республику статуса автономии.
Севастополь на тот момент рассматривался как часть Крымской автономии — в соответствии с изменениями, произошедшими ещё в феврале 1991 года в результате референдума 20 января о статусе Крыма, зафиксированными и в Декларации о государственной самостоятельности Крыма (сентябрь 1991-го), и в Конституции Республики Крым (май 1992-го).
В «Заявлении об отношении к решениям Верховного Совета Украины по Крыму», принятом на фоне отмены Украиной целого пакета документов 1992 года, регламентировавших положение крымской автономии в составе независимой Украины (в частности — договора о разграничении полномочий Крыма и Украины июня 1992 года, в результате принятия которого Украиной в Крыму согласились наложить мораторий на проведение референдума о статусе Крыма) говорилось:
«Государственная Дума… заявляет о своём серьёзном беспокойстве о перспективах российско-украинских отношений в связи с принятыми Верховным Советом Украины решениями, унижающими волеизъявление населения Республики Крым, прерывающими договорно-переговорный процесс между Крымом и Украиной и могущими серьёзно дестабилизировать обстановку в регионе…
Чрезвычайные, поспешные решения Верховного Совета Украины, принятые, на наш взгляд, без учёта всего комплекса возможных политико-правовых последствий и влияния их на российско-украинские отношения в целом, не могут не отразиться на обсуждении в Государственной Думе всей проблематики российско-украинских переговоров, включая вопросы реструктуризации долгов Украины, раздела Черноморского флота и статуса его главной базы — города Севастополя.
Государственная Дума вновь рекомендует Правительству Российской Федерации в ходе переговоров с украинской стороной при обсуждении создавшегося положения учитывать законные интересы и результаты волеизъявления жителей Крыма, выслушать представителей Республики Крым».
Очевидно, под «волеизъявлением населения республики Крым» имелся в виду референдум 20 января 1991 года, когда жители Крымского полуострова, включая Севастополь, проголосовали за восстановление статуса автономной республики.
Следующее Постановление Государственной Думы — от 17 мая 1995 года — также было связано с «волеизъявлением населения республики Крым». Речь шла об «общекрымском референдуме», инициированном в этот момент Верховным Советом Крыма под руководством С.П. Цекова:
«… 2. Обратиться к Верховному Совету, Президенту и Правительству Украины с предложением обеспечить населению Республики Крым право на свободное волеизъявление по отношению к Конституции Республики Крым...
Призвать органы государственной власти Украины, исходя из общепризнанных прав человека и национальных меньшинств, в интересах развития взаимоотношений с Россией, отказаться от давления на население и органы власти Республики Крым, взвинчивания напряжённости в пограничном с Россией регионе и перейти к решению существующих проблем исключительно путём переговоров на основе выявленного мнения избирателей.
3. Предложить Правительству Российской Федерации предпринять необходимые шаги для активизации переговорного процесса с Украиной с учётом мнения населения Республики Крым и избранных им органов власти» (выделено мной. — Л.У.).
Стоит полагать, что в результате этих действий Государственной Думы Российской Федерации, в условиях новой попытки организовать в Крыму референдум (предыдущая была тремя годами ранее, весной 1992 года) руководство Украины отменило собственные решения конца 1994 — начала 1995 годов, направленные на ликвидацию крымской автономии, в частности, вернула в действие «Договор о разграничении полномочий». Добившись восстановления статуса автономии, руководство Крыма — как и в 1992 году — наложило мораторий на проведение «общекрымского референдума».
Таким образом, в данном случае мы видим со стороны российского парламента действия, направленные скорее на реализацию интересов крымчан, как они (крымчане) сами их понимали, чем, например, на усиление позиций России в переговорах по флоту или на усиление позиций Государственной Думы в противовес Б.Н. Ельцину в переговорах с Украиной.
Хотя и эти факторы тоже присутствовали.
***
Мне уже приходилось писать, что подчинение Севастополя Крыму, случившееся весной 1991 года, было не столько объективным процессом, сколько следствием местных внутриэлитных договорённостей (на референдуме 20 января 1991 года севастопольцы проголосовали не только за статус Крыма как автономной республики, но и за «союзно-республиканский» статус самого Севастополя).
Понимание, что Севастополь — это всё-таки отдельная от Крыма политико-управленческая реальность, присуще и анализируемому в этой статье пакету документов. Так, в Постановлении Госдумы от того же 22 марта 1995 года говорилось:
«4. Предписать думской части Межпарламентской комиссии по российско-украинскому сотрудничеству, комиссии Государственной Думы по Черноморскому флоту в ходе переговоров и консультаций исходить из признания города Севастополя в административно-территориальных границах городского округа по состоянию на декабрь 1991 года главной базой Черноморского флота».
Однако гораздо более радикальную позицию российский парламент (в данном случае — не только его нижняя, но и верхняя палата) занимает по поводу Севастополя осенью 1996 года.
Именно Севастополя, т.к. в Крыму в это время продолжает действовать «Конституция Республики Крым» 1992 года, восстановленная Украиной при участии российской Госдумы, а вот Севастополь в принятой на Украине в июне 1996 года Конституции был указан как украинский «город со специальным статусом».
В результате осенью 1996 года начинается обсуждение Думой не столько параметров «раздела флота» или отдельных пунктов «общеполитического договора» России с Украиной, сколько российского статуса Севастополя — темы, которая до этого впрямую обсуждалась только Верховным Советом РСФСР незадолго до его разгона.
Первым шагом в этом направлении стало принятие Государственной Думой закона «О прекращении раздела Черноморского флота» 24 октября 1996 года. Инициатором принятия выступил Комитет Государственной Думы Федерального Собрания РФ по делам Содружества Независимых Государств и связям с соотечественниками под руководством Г.И. Тихонова.
Закон фиксировал прекращение «раздела Черноморского флота в связи с окончанием переходного периода, установленного Соглашением между Российской Федерацией и Украиной о принципах формирования ВМФ России и ВМС Украины на базе Черноморского флота бывшего СССР, подписанным 3 августа 1992 года в городе Ялте, и с отсутствием договорённости между сторонами по комплексному урегулированию проблем Черноморского флота».
Севастополь упоминался в статье 3:
«Поручить Правительству Российской Федерации принять необходимые меры по обеспечению боеготовности и боеспособности сил и средств Черноморского флота — в городе-герое Севастополе и других местах дислокации, предусмотрев при этом определение статуса военнослужащих, гражданского персонала и членов их семей».
Закон «О прекращении раздела Черноморского флота» не оговаривал напрямую статус Севастополя. В отличие от «Обращения к Верховному Совету Украины», принятого Думой в связи с данным законом.
В «обращении» делался акцент на «братские народы», общую историю со времён Киевской Руси и «единства» с эпохи Богдана Хмельницкого, когда «на несколько столетий восторжествовала бессмертная идея союза народов России и Украины», но прежде всего предлагалось комплексное рассмотрение вопросов передачи Крымской области в 1954 году, статуса Севастополя и раздела Черноморского флота:
«Государственная Дума… обращается к Верховному Совету Украины с призывом отказаться от одностороннего подхода к вопросам о произвольной передаче Крымской области из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в состав Украинской Советской Социалистической Республики в 1954 году, о статусе города-героя Севастополя, не входившего в 1954 году в состав Крымской области, и о разделе Черноморского флота».
В «обращении» анализировались юридические аспекты положения Крыма с момента вхождения его в состав Российской империи и в составе Советского Союза, включая ставшие общепринятыми для пророссийского движения в Крыму и прокрымского постсоветского движения в России тезисы о «неконституционности актов 1954 года» и отсутствии города Севастополя в составе Крымской области на тот момент в силу отнесения города в 1948 году к категории «городов республиканского подчинения» РСФСР, на основании чего делался вывод и о статусе Черноморского флота:
«…вопреки историческим фактам Украинская Сторона не подвергает сомнению не только правомерность передачи Крымской области из состава РСФСР в состав УССР, но и украинский статус города-героя Севастополя.
С момента разрушения Союза ССР политическая напряжённость в Крыму и вокруг проблем, связанных с ним, постоянно возрастает. Одной из причин такого положения является проблема статуса города-героя Севастополя, напрямую связанная с продолжающимся разделом Черноморского флота.
Государственная Дума убеждена, что разрешение вышеозначенной проблемы возможно только с учётом исторического, международно-правового, государственно-правового, финансово-экономического и демографического аспектов.
…Российская Федерация как продолжатель территориальных прав РСФСР и правопродолжатель Союза ССР вправе осуществлять государственный суверенитет над городом-героем Севастополем. В связи с этим все односторонние акты Украины об объявлении города-героя Севастополя под украинской юрисдикцией не могут быть признаны правомерными как не согласованные в установленном порядке с Российской Федерацией и принятые с нарушением действовавшей Конституции (Основного Закона) СССР.
Исходя из Указа Президиума Верховного Совета РСФСР „О выделении города Севастополя в самостоятельный административно-хозяйственный центр” от 29 октября 1948 года д. № 761/2 государственный суверенитет Российской Федерации над городом-героем Севастополем в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права никому и никогда не передавался.
Город-герой Севастополь был, есть и будет главной военно-морской базой Черноморского флота России.
В связи с вышеизложенным раздел Черноморского флота может быть возобновлён не иначе как после вступления в силу международных договоров Российской Федерации, регулирующих весь комплекс взаимоотношений между Российской Федерацией и Украиной, включая конкретные условия раздела Черноморского флота».
Итак, по этому тексту не только отстаивался российский статус Севастополя (статус Крыма в данном случае обозначался как вторичная проблема), но и на основании данного факта весь флот также признавался российским, дислоцированным в Севастополе, а действия Украины по разделу флота (имевшими место в действительности ещё до подписания договора о разделе флота в мае 1997 года) назывались «односторонними».
Соответственно, Государственная Дума соглашалась возвращаться к вопросу о разделе Черноморского флота только «после вступления в силу международных договоров Российской Федерации, регулирующих весь комплекс взаимоотношений между Российской Федерацией и Украиной» — то есть, очевидно, только после того, как Украина признает российский статус Севастополя в отсутствовавшем на тот момент «межгосударственном договоре» между двумя странами.
Накануне рассмотрения вопроса о Черноморском флоте в Государственной Думе, 21 октября 1996 года, было опубликовано «Открытое письмо» от имени председателя попечительного Совета благотворительного фонда «Москва — Севастополь» Ю.М. Лужкова и с 31 подписью ветеранов различных подразделений советских Вооружённых Сил. Письмо было адресовано Президенту, Председателю Правительства, Совету Федерации и Государственной Думе — то есть всем федеральным органам власти.
Любопытно, что Лужков был представлен не как мэр Москвы и не как член верхней палаты российского парламента, а как руководитель благотворительного фонда. В «Открытом письме» впервые речь шла о непрерывном российском статусе Севастополя, начиная с момента его возникновения, упоминались две героические обороны, значение города в системе безопасности России на протяжении веков, а также — тех юридических аргументах, которые фигурировали ещё в документах комиссии Верховного Совета 1993 года:
«Нет и не было никаких юридических оснований, опровергающих российский статус Севастополя. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 29 октября 1948 года он отнесён к категории городов республиканского подчинения Российской Федерации. При передаче в 1954 году Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР этот Указ не был признан утратившим силу и до настоящего времени не отменён».
Результирующая часть «Открытого письма» — что и было, видимо, его целью — сводилась к необходимости включить пункт о «российском статусе Севастополя — главной военно-морской базы Российского Черноморского флота» в «готовящийся к подписанию широкомасштабный договор о дружбе и сотрудничестве Украины и России».
К декабрю 1996 года думский Комитет по делам СНГ и соотечественников разработал ещё один законопроект. Его название практически дословно повторяло формулировку опроса горожан июня 1994 года, инициированного тогда шедшим на выборы под пророссийскими лозунгами В.М. Семёновым, — документ назывался «Постановление о статусе города-героя Севастополя — главной базы Российского Черноморского флота». Собственно, на этот опрос (историю которого автор этих строк разбирал ранее в отдельной статье), как ранее на «волеизъявление населения Крыма», и ссылалась «Преамбула» данного документа:
«…учитывая итоги волеизъявления жителей города-героя Севастополя, состоявшегося 26 июня 1994 года,
стремясь сохранить территориальную целостность Российской Федерации, обеспечить безопасность и обороноспособность страны…» (выделено мной. — Л.У.).
В пункте 1 утверждалось, что «изменение российского федерального статуса города-героя Севастополя как неотъемлемой части территории Российской Федерации» должно соответствовать российской Конституции, ФКЗ «О референдуме» (в смысле нельзя без референдума на территории РФ менять российский статус Севастополя), закону «О международных договорах». В последнем случае, очевидно, речь шла и о том договоре, который предполагалось заключить между Российской Федерацией и Украиной.
Российская юрисдикция над Севастополем обосновывалась сразу несколькими документами.
Во-первых, Договором между РСФСР и УССР от 19 ноября 1990 года (разбирала различные трактовки этого документа в своей предыдущей статье для «Форпоста»):
«2. Констатировать, что односторонние акты Украины об объявлении города-героя Севастополя под юрисдикцией Украины являются неправомерными, противоречащими общепризнанным принципам и нормам международного права и статье 6 Договора между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Украинской Советской Социалистической Республикой, подписанного в городе Киеве 19 ноября 1990 года».
А, во-вторых, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР «О выделении города Севастополя в самостоятельный административно-хозяйственный центр» от 29 октября 1948 года д. № 761/2 и Постановлением Верховного Совета Российской Федерации «О статусе города Севастополя» от 9 июля 1993 года № 5359-1.
В целом данный проект закона, постулировавший российский статус Севастополя, был в гораздо большей степени юридически проработанным и корректным, чем Постановление Верховного Совета от 9 июля 1993 года.
В интернете фигурирует информация, что «это Постановление Госдума так и не приняла, тогда (в 1996-м) его затормозил ельцинский Кремль. Оно так и осталось Проектом Комитета Госдумы по делам СНГ». Однако данная информация представляется произвольной, т.к. на текущий момент неизвестно, вносил ли вообще Комитет Госдумы под руководством Г.И. Тихонова на рассмотрение данный закон в Думу в соответствии с собственным «Решением» от 9 декабря 1996 года.
Всё, что можно утверждать на текущий момент, это то, что тот же Комитет предложил Госдуме ещё раз одобрить закон «О прекращении раздела ЧФ» (отклонённый Президентом в ноябре 1996 года) 6 февраля 1997 года, а затем — 24 апреля того же 1997 года.
***
Совет Федерации действовал одновременно и в унисон с Государственной Думой.
Опять же, не очень ясно, был ли этот параллелизм результатом влияния тогдашнего мэра Москвы на нижнюю палату парламента, или же в Государственной Думе была своя группа поддержки темы российского статуса Севастополя, как-либо связанная или не связанная с наиболее известными по этой теме фигурами С.Н. Бабурина и К.Ф. Затулина.
5 декабря 1996 года Совет Федерации образовал под руководством О.П. Королёва комиссию «по подготовке вопроса о правовом статусе города Севастополя» в связи со следующими причинами:
«…этот вопрос имеет исключительную политическую значимость для развития добрососедских отношений между Российской Федерацией и Украиной, обеспечения стабильности и безопасности Европы.
Выражая озабоченность тем, что Украинская Сторона вопреки объективным реальностям не желает обсуждать на переговорах вопрос о российском статусе города Севастополя, что порождает сложную ситуацию вокруг этого вопроса, которой могут воспользоваться силы, заинтересованные в разжигании очага напряженности на постсоветском пространстве, и признавая необходимость решения российско-украинских проблем на основе принципов международного права путём переговоров…».
Итак, Совет Федерации полагал, что признание Украиной российского статуса Севастополя является залогом не только «добрососедских отношений» двух постсоветских государств и причиной отсутствия «очага напряжённости на постсоветском пространстве», но и европейской безопасности.
К деятельности комиссии предполагалось подключить целый ряд комитетов Совета Федерации:
- Комитет Совета Федерации по конституционному законодательству и судебно-правовым вопросам;
- Комитет Совета Федерации по делам Федерации, Федеративному договору и региональной политике;
- Комитет Совета Федерации по международным делам;
- Комитет Совета Федерации по делам Содружества Независимых Государств;
- Комитет Совета Федерации по вопросам безопасности и обороны.
В этот же день Совет Федерации принял «Заявление о статусе города Севастополя», текст которого во многом повторял «Постановление» о создании комиссии.
При этом в заявлении впервые нарушение российского территориального статуса Севастополя было отнесено к «вопросам территориальной целостности и безопасности» России. То есть в данном документе верхняя палата российского парламента не только фиксировала российский статус города, но и заявляла, что именно Украина нарушает «территориальную целостность» России (традиционный аргумент Украины в адрес России по поводу Севастополя).
Также впервые российский статус Севастополя объявлялся показателем прочности российской государственности:
«Вопросы территориальной целостности и безопасности являются основополагающими для любого государства. Не может быть исключением в этом отношении и Россия. Между тем в последние годы именно с этой стороны российская государственность подвергается испытаниям на прочность. Яркое подтверждение того — проблема статуса города Севастополя, ставшая предметом разногласий между Российской Федерацией и Украиной. Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации с озабоченностью следит за развитием событий вокруг Черноморского флота и города Севастополя, за тем, что Украинская Сторона вопреки объективным реальностям не желает обсуждать на переговорах вопрос о российском статусе города Севастополя».
В заявлении предлагалось вынести вопрос о статусе Севастополя на переговоры, видимо, отдельные от переговоров и по флоту, и по так называемому «общеполитическому договору»:
«Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации считает, что определённые противоречия в отношениях между Россией и Украиной должны быть разрешены за столом переговоров на основе строгого соблюдения норм международного права, существующих межгосударственных соглашений и с учётом взаимных интересов Сторон. Переговорный процесс… должен опираться на нормы международного права, свободное волеизъявление народа, мнение парламентариев как его политических представителей…» (видимо, ещё одна отсылка к опросу июня 1994 года; выделено мной. — Л.У.).
В этот же день — 5 декабря 1996 года — Государственная Дума приняла «Обращение» к двум президентам, правда, в нём речь шла как раз о флоте в контексте шедших несколько лет переговоров:
«…3. Предложить принцип сохранения единого Черноморского флота, действующего в интересах России и Украины, в качестве позиции Российской Стороны при заключении российско-украинского договора по Черноморскому флоту».
В то же время можно найти и общее с Заявлением Совета Федерации, т.к. в обоих документах шла речь и об ухудшении отношений двух «братских народов», и об ослаблении обороноспособности, причём обоих государств:
«…этот вопрос не только самым негативным образом сказывается на судьбе Черноморского флота, но и оказывает отрицательное воздействие на заключение договора между двумя государствами и может стать предметом обострения отношений между нашими народами. И военные, и политики понимают, что раздел Черноморского флота означает его уничтожение. Ни у России, ни у Украины не будет в обозримой перспективе средств для создания на базе осколков Черноморского флота боеспособных военно-морских соединений, призванных решать во многом общие геополитические и военные задачи на Чёрном море… Это объективно играет на руку нашим общим геополитическим оппонентам».
17 апреля 1997 года верхняя палата парламента за подписью председателя Е.С. Строева приняла Постановление «О работе комиссии Совета Федерации по подготовке вопроса о правовом статусе города Севастополя».
В «Постановлении» речь шла об «одобрении предложений комиссии по подготовке вопроса о правовом регулировании статуса города Севастополя, направленные на его мирное разрешение путём переговоров с Украиной на основе строгого соблюдения норм международного права, существующих межгосударственных соглашений и с учётом взаимных интересов обоих государств» и направлении предложений комиссии Президенту. В пункте 3 указывалось, что комиссии нужно «продолжить работу с федеральными органами государственной власти по поиску путей правового регулирования статуса города Севастополя».
В чём состояли предложения комиссии на текущий момент, так же неясно, как неизвестна и судьба самой комиссии после мая 1997 года, когда президентами России и Украины были подписаны «Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве», а премьерами — пакеты документов по разделу Черноморского флота.
***
Ратификация соглашений мая 1997 года в Государственной Думе и в Совете Федерации растянулась на следующие полтора года. При этом ещё в 2005 году юрист из МГУ П.П. Кремнев в книге «Распад СССР. Международно-правовые проблемы» отметил, что со строго юридической точки зрения для Россия эти соглашения так и не вступили в действие, т.к. две палаты российского парламента осуществили ратификацию с нарушениями.
В свою очередь, хотелось бы отметить: не стоит недооценивать роль таких документов, как «постановления», «обращения» и «заявления», с формально-юридической точки зрения не имеющих официального статуса законодательного акта. В некоторых случаях именно такими документами решались сýдьбы страны. Например, та же Украина денонсировала Союзный договор 1922 года, объявив о своём официальном выходе из состава СССР документом под названием «Обращение к парламентам и народам мира» от 5 декабря 1991 года.
Читатели «Форпост» неоднократно оставляли комментарии под моими статьями по теме статуса Севастополя в 1990-е годы о бессмысленности такого исследования, т.к. все дискуссии и договорённости 1990-х – 2000-х годов были перекрыты Русской весной 2014 года. С одной стороны, события Русской весны действительно автономны от всего того, что я пишу про эпоху исчезновения Советского Союза. С другой стороны, как мне кажется, из моих исследований становится очевидной объективная логика исторического процесса, всё же вернувшая Севастополь «в родную гавань».
Любовь Ульянова
Обсуждение (8)
"При этом ещё в 2005 году юрист из МГУ П.П. Кремнев в книге «Распад СССР. Международно-правовые проблемы» отметил, что со строго юридической точки зрения для Россия эти соглашения так и не вступили в действие, т.к. две палаты российского парламента осуществили ратификацию с нарушениями. В свою очередь, хотелось бы отметить: не стоит недооценивать роль таких документов, как «постановления», «обращения» и «заявления», с формально-юридической точки зрения не имеющих официального статуса законодательного акта. ....Читатели «Форпост» неоднократно оставляли комментарии под моими статьями по теме статуса Севастополя в 1990-е годы о бессмысленности такого исследования, т.к. все дискуссии и договорённости 1990-х – 2000-х годов были перекрыты Русской весной 2014 года. С одной стороны, события Русской весны действительно автономны от всего того, что я пишу про эпоху исчезновения Советского Союза. С другой стороны, как мне кажется, из моих исследований становится очевидной объективная логика исторического процесса, всё же вернувшая Севастополь «в родную гавань». " - Что можно заметить? Тема важная и писать по ней конечно нужно, следует только понимать, что "нарушений" (это очень мягко) причем весьма принципиальных было очень много, как по прекращению существования СССР, так и в ходе дальнейших событий на Украине и в самой РФ (чего только антиконституционный переворот Ельцина в 1993-м стоит!), но логика исторического процесса лежит вне юридической плоскости. Потом ушлые специалист из этой области всегда приспособят законодательство для текущих нужд и в нужном свете отредактируют историю и ее документы, а вот кажущиеся "автономными" процессы на самом деле очень даже взаимосвязаны с базисными и не разобравшись в истинных причинах гибели СССР трудно говорить об "объективности" всего последующего, но самое серьезное в том, что и не получив правильных исторических выводов трудно говорить что процесс "благополучно и логично завершился". Это не так и без должных выводов он в очередной раз может повернуть в такую сторону, что предшествующее может показаться "цветочками".
Верещагин прав, рассматриваемые "юридические тонкости" ничего не говорят об истинном процессе. Только рассмотрение решений и постановлений органов власти, и не учет факторов существующих "на земле" в то время "переходного периода" ничего не дают для понимания глубинных процессов, а главное уводят в сторону от "координаторов и сталкивания в колею" нужных кому-то из элит направлений и фиксации общества в этих "ямах истории". Например, о чем я, в указанные годы "переходного периода" нужно рассматривать как жил народ на территориях России и как на территории Крыма и Севастополя. Что происходило с обществом в этот период, как его переформатировали в первую очередь именно в Крыму и Севастополе(конечно и на всей Украине тоже). Да конечно не всех, осталась существенная часть активного пророссийского населения и ей ОГРОМНОЕ СПАСИБО за непрекращающуюся борьбу. Но... Почему, когда часто спрашиваю у большинства знакомых, как они жили в этот период в Севастополе, они все поголовно отвечают, удивляя меня, что жили на "отлично". И это в то же время, когда россияне, жили очень им очень "сложно" в начавшейся капиталистической перестройке, прихватизации, закрытии производств, безработицы, суперинфляции и прочих прелестях, можно сказать голода и холода.
Именно в это время началось "проедание" суверенитета и государственности Украины. А россияне удержались от этого на "кончике лезвия", получая "раны и порезы", теряя кровь, но не своё будущее. Только всё равно и Россию удалось заразить вирусом "элитного олигархизма" и капиталистическим желанием и извлечением прибыли из всего государственного фундамента, постепенно подтачивая и это здание государства Россия.
Dugon,
Это в какой период времени ваши знакомые жили на "отлично"? Уточните, будьте так любезны!
Dugon,
Вам не повезло со знакомыми с которыми общались, действительно, к сожалению, многие бросились на курсы украинского языка, устроились в госструктуры оккупационного режима и принялись брать взятки за все со своих сограждан. Помню одну даму из ОВИРа которую случайно встречал в троллейбусе, первый раз она жаловалась своей подруге как им не хватает денег на жизнь с мужем, а уже где-то через год, рассказывала что они с мужем вернулись из отпуска в Ницце, потом вообще больше не встречал, очевидно перебрались а частный дом и купили Лексус. Многие занялись бизнесом, решая свои проблемы взятками. Они то сейчас и ностальгируют по прежним временам. Доктора которым нужно было приплачивать, анестезиолог например, за операцию брал 40 долларов. Конечно на отлично, только вот кто им отдавал свои последние деньги часто продавали последнее чтобы сделать себе операцию или ещё получить какие-нибудь услуги. Весь некогда научно промышленный город ушёл на рынок торговать и поехал в Турцию и Польшу за товаром, а в самом городе не было то света, то воды, газ был с таким напором, что чашку воды нужно было греть 20 минут, отопление в квартирах было такое что подоконники покрывались льдом, мои родители свою угловую комнату закрывали на зиму, чтобы как то сохранить тепло. Я уже не говорю, про украинскую рекламу которая была такая длинная, что люди забывали о чем фильм и поголовно вынуждены были ставить тарелки ТВ, ещё остались крыши, где не было ремонта, утыканные ржавыми тарелками. А в остальном прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо.
Внук героев 2,
"Внук героев", Вы дважды зачем-то задали уже на отвеченный в тексте статьи и в моем комментарии вопрос. Вам не ответ нужен, он очевиден. Уточните, что Вам тогда нужно узнать и чего Вы хотите получить в информационном плане. Если не согласны с моим высказыванием, то опишите сами в чем и где, и какие факты у Вас имеются. Может я тогда и поделюсь своими фактами.
Это в какой период времени ваши знакомые жили на "отлично"? Уточните, будьте так любезны!
Внук героев 2,
Очевидно нужно уточнить не период когда жили, а кто эти знакомые, чем занимались, даже в блокадном Ленинграде находились люди которые жили прекрасно, скупали художественные ценности, меняя из на продукты, ели от пуза.
Остряки,
так и сегодня у кого-то сын, муж, брат воюет, а у других "хата с краю".