Настоящий Севастополь. Александр Кулагин: Севастопольцы были как дружный экипаж корабля

Нашему герою повезло: он может рассказать о пяти поколениях своих предков.

Смотреть на лица людей, которые жили сто и больше лет назад, узнавать, какими они были, - занятие волнующее и увлекательное. Особенно если речь идет о людях, потомков которых ты хорошо знаешь. Жаль, что далеко не каждый сегодня может что-то рассказать о своих предках в четвертом-пятом поколении, а тем более показать, как они выглядели. И уж совсем не часто можно встретить письменные свидетельства о жизни этих людей. Вице-спикеру Заксобрания Александру Кулагину в этом отношении повезло. В Азове Ростовской области, где жили его прапрадед и прапрабабушка по отцовской линии, их хорошо помнят.

Крепкие люди

Деда звали Захар Васильевич, родом он был из Запорожья. В молодости ходил матросом на судах, возивших по Черному морю сивашскую соль, потом решил бросить якорь в Азове, где и начал собственный бизнес.

Дело шло, и постепенно у Захара Васильевича появились склад в порту и собственное парусное судно. Радовала и семья - жена Вера, которая была на десять лет моложе мужа, и пятеро детей: Марфа, Василий, Андрей, Иван и Агафья. Сам Захар Васильевич был неграмотен, но о детях позаботился: сын Василий получил инженерное образование, Иван и Андрей - дипломы штурманов дальнего плавания. Наибольшая известность выпала на долю Ивана: в 1914 год он в качестве штурмана пересёк экватор, а в 1925-м уже в качестве капитана привел к берегам Америки первый советский торговый пароход «Вацлав Воровский».

Об этом путешествии написано немало, ибо оно не обошлось без приключений. Есть даже вышедшая  в 1927 книга Казимира Добраницкого «В Америку и обратно». Андрей Кулагин, прадед нашего героя, такой славы не снискал, хотя тоже был капитаном – но не на Балтике, как брат, а на Черном море.

«Существовала до революции такая компания -  РОПИТ, или Российское общество пароходства и торговли. Вот там он и работал, был капитаном нефтеналивного парохода «Свет», - рассказывает Александр Кулагин.

Во время первой мировой, когда корабли были мобилизованы и оснащены орудиями, прадед из гражданского моряка на время превратился в военного. Его имя можно найти в книге «Черноморский флот в великой войне 1914-1918 годов».  

Александр Кулагин:

«В 2014 году кто-то из гостей, приехавших в Заксобрание с визитом, подарил Алексею Михайловичу (Чалому – ред.) эту книгу. Я ее открываю и нахожу имя своего прадеда – Кулагин Андрей Захарович. Информации там, правда, минимум, только звание: прапорщик по адмиралтейству. Я стал раскручивать эту историю и нашел в интернете диссертацию историка Алексея Павленко, который защитился в Уральском федеральном университете. Тема диссертации – «Офицеры Черноморского флота России в революции 1917 года и начале Гражданской войны». И в приложении к ней я нашел сведении о том, что прапорщик Андрей Кулагин был избран депутатом Севастопольского совета военных и рабочих депутатов (Совета депутатов армии, флота и рабочих)».

В списках представителей командного состава, входивших в выборные органы революционной власти в 1917-1918 годах, прадед Кулагина значится под номером 20. Всего же, как отмечает автор диссертации, им было «выявлено 132 офицера флота и армии, классных чинов и представителей администрации торгового флота, входивших в выборные органы власти в 1917 – начале 1918 гг. в военно-морских базах и крепостях на Черном море».  При этом подавляющее их большинство, как утверждает Павленко, составляли младшие офицеры.

«Эти люди, как правило, имели иную психологию, образование, жизненный опыт, социальное происхождение, чем кадровые военные. Но в условиях кризиса вооруженных сил традиционного типа во время Революции произошли изменения в стратегиях поведения части кадрового командного состава – от аполитичности к активному участию в общественной жизни», - пишет автор.

Читать его работу очень интересно, однако других упоминаний об Андрее Захаровиче Кулагине в ней нет. Его жена, Евдокия Герасимовна Медведева, училась  на Бестужевских курсах, знала несколько языков и уже после войны преподавала в севастопольской  школе № 3. У супругов было два сына – Всеволод и Георгий. Оба родились в Одессе, а после окончания учебы один поехал в Севастополь, а другой – в Ленинград. Георгий  Андреевич, двоюродный дед нашего героя, из рабочего со временем превратился, как гласит Википедия, в видного «советского хозяйственного, государственного и политического деятеля», генерального директора Ленинградского станкостроительного объединения им. Свердлова, старшего научного сотрудника Ленинградского финансово-экономического института им. Вознесенского.

Александр Кулагин:

«В 1941-1942 годах он был механиком завода №371 им.Сталина (ЛМЗ). И что интересно, этот завод до войны делал орудия для нашей 35-й батареи. Георгий Андреевич написал несколько книг, в том числе посвященную блокаде книгу «Дневник и память» - когда я вижу экземпляр на OZONe, всегда покупаю. Он считался одним из продвинутых руководителей советской промышленности - даже сейчас на него ссылаются авторы учебников по менеджменту, потому что в его книгах много важного о системе управления кадрами, о необходимости социального лифта и так далее. Он был очень интересным человеком, крутым руководителем огромного ленинградского завода. Но, к сожалению, умер, когда мне было 14 лет.  А мой родной дед, Всеволод Андреевич, жил с семьей в Севастополе. Во время войны он был призван балаклавским военкоматом. Он стал помощником начальника штаба по связи одного из полков 126-й стрелковой дивизии и вместе с ней прошел через Сталинград, Ростов, Донецк, Мариуполь, Горловку… А потом освобождал Севастополь».

За освобождение родного города Всеволод Андреевич был награжден Орденом Красной Звезды. В наградном листе героя говорится: рискуя жизнью, товарищ Кулагин обеспечил руководство связью полка. При этом упоминается Бельбек: то есть освобождал дед нашего героя не что-нибудь, а Северную сторону.

Рассказ Александра Кулагина о его деде, который закончил войну помощником начальника штаба по связи 155 стрелкового полка, можно услышать здесь. Счастье освободить от захватчиков город, в котором живут твои мать, жена и сын, выпадает не каждому. Но, конечно, не только рассказами о войне запомнился Всеволод Кулагин своему внуку, тем более человеком он был достаточно сдержанным и немногословным.

Александр Кулагин:

«Дед любил фотографировать – помните, все это таинство проявки, а потом печати, красный свет, проявитель-закрепитель… И меня приучил: мне был подарен фотоаппарат, который у меня хранится до сих пор. У него было три ранения, поэтому постоянно приходилось что-то подлечивать. Жил он после войны в Ялте со своей второй супругой. Познакомился он с ней на фронте, но имени не изменил: и первую, и вторую его жену звали Клавдия. Родная моя бабушка, Клавдия Андреевна, работала в ДОФе, вела курсы машинописи и переучила буквально полгорода – недавно «Севастопольские известия» опубликовали дорогие моему сердцу воспоминания о ней жительницы осажденного Севастополя, прекрасного человека Нины Ивановны Морозовой, которая знала и бабушку, и прабабушку».

Добрый Водяной

Отец Александра Кулагина, Андрей, родился незадолго до войны, в 1939 году, мама – в 1940-м. И хотя отец прожил очень недолгую жизнь, о нем тоже остались письменные воспоминания, ибо человеком он был хорошим и ярким.

 «После школы папа поступил в МФТИ и обзавелся там очень хорошими друзьями. В их числе был Иосиф Рабинович, который сейчас живет в Израиле, а когда-то работал в газете «Известия». «Симпатичному крепышу с удивительно открытой душой и крепким характером настоящего мужика» Андрею Кулагину он посвятил рассказ «Водяной». Их дружба не прервалась и после того, как Кулагин после первого курса вернулся в родной Севастополь – как пишет Рабинович, из-за болезни матери.

«Восстанавливаться он не приехал, и его призвали на службу. Слава Богу, служил он в Севастополе, служил на флоте, причём водолазом – уже тогда он умел многое, был заправским ныряльщиком. Подводный мир был его любимым и естественным местом обитания. Но на суше была обычная жизнь: жена, родилась дочка. Он работал тренером по подводному плаванию и спасателем на пляже, одновременно учился на вечернем. Самостоятельно выучил французский, чтобы читать Кусто в подлиннике. Он не бредил морем, он жил им, это был необычайно устремлённый человек, рождённый для подводной стихии... Он всегда брался за любое дело, если оно делалось под водой – дублировал в «Человек амфибия», размывал грунт при подводных раскопках Херсонеса Таврического», - пишет автор воспоминаний. 

За три года службы на флоте отец нашего героя тренировал многих известных в Севастополе людей. В их числе был и его друг - однофамилец Валерий Кулагин, позже ставший директором Севастопольского дельфинария. И когда у того родился сын, его в честь тренера и друга назвали Андреем. Позже Андрей Валерьевич Кулагин стал директором «Херсонеса Таврического». А отец нашего героя, вернувшись со службы, стал работать на предприятии «Югрыбхолодфлот». И спустя некоторое время создал инновационную, как сейчас сказали бы, разработку: придумал, как очищать суда не в доке, а прямо в воде.

«…Среди множества докладов кандидатов и даже докторов наук и разнообразных начальников необычайное впечатление на всех произвёл доклад водолазного старшины - Андрея, так и не успевшего в сутолоке морских и земных буден оформить своё высшее образование. Грамотный инженерный и экономический расчёт (уже потом будут получены авторские свидетельства) показывал все преимущества подводной очистки и ремонта судов. То, что я увидел на другой день, поразило меня. Работу, которую делали Андрей с ребятами, можно было назвать подвигом. Не было почти что ничего, кроме парочки французских машинок для очистки днища от обрастания, поношенных гидрокостюмов (февраль и за бортом было – 5), да компрессора, установленного на дюралевой лодке», - вспоминает Иосиф Рабинович.

Ничего хорошего в нехватке необходимого оборудования, конечно, не было. И завершилось все так, как часто заканчиваются подвиги: во время очистки крейсера «Дзержинский», на котором спустя несколько лет его сына принимали в пионеры, Андрей Кулагин погиб от баротравмы легких. Спустя некоторое время в его честь был назван водолазный катер, ходивший под этим именем много лет. Сыну погибшего на тот момент было почти 9 месяцев.

А если бы не Курчатов?

Мама нашего героя, Евгения Константиновна, тоже родилась и выросла в Севастополе. Ее отец, Константин Данилович Чернов, работал на Севморзаводе. Биография у деда по тем временам была не самая удачная: его отец был репрессирован и расстрелян в 1938 году. Особенно хвалить или поощрять сына врага народа было не принято, однако в посвященной Севморзаводу книге «Корабли возвращаются в строй» есть целая глава о Константине Даниловиче. Во время войны завод был эвакуирован в Поти – чтобы в кратчайшие сроки начать работу на новом месте, нужны были поистине героические усилия. Но всего этого в жизни Константина Чернова могло не быть, если бы не чудесная история его спасения, произошедшая еще до эвакуации. Однажды в цеху, которым руководил этот человек, сломался очень важный станок. Произошло это после взрыва неподалеку немецкой аваибомбы, но на «совпадение» никто не обратил внимания. Сына «врага народа» тут же арестовали за вредительство. Спас его директор завода Михаил Сургучев. Этот мужественный и находчивый человек,  впоследствии и написавший книгу «Корабли возвращаются в строй», знал, что в Севастополе как раз работают известные ученые-физики, профессора Игорь Курчатов и Анатолий Александров. Их задачей было найти способ защитить корабли от магнитных мин. Работали ученые в поселке Голландия.

Курчатов (справа) в Севастополе

Александр Кулагин:

«Директор завода моего деда хорошо знал – дед был хорошим специалистом, поэтому его уважали и ценили. Сургучев пошел в гостиницу, где остановились Курчатов и Александров, и сказал, что человека  нужно спасать: не мог Костя Чернов помогать никаким немцам. Они пришли, посмотрели, где был взрыв, и сказали – ребята, человек не виноват, это просто банальная детонация. И деда отпустили. А потом он вместе с семьей – бабушкой и моей годовалой мамой – на «Безупречном» переехал в Поти, налаживать работу завода там».

Вот как пишет об этом человеке в своей книге Сургучев.

«В Поти с серьёзным повреждением в кормовой части пришёл один из крейсеров. Прямое попадание бомбы оставило пробоину с правого борта ниже ватерлинии размером около шести квадратных метров; часть отсеков затопило; палуба вспучена взрывом и разорвана от борта до борта...

Когда командир крейсера С. М. Марков встретил в Поти голубоглазого, с открытым русским лицом строителя кораблей Чернова, он очень обрадовался.

— Вот кто меня выручит! Сделайте, Константин Данилович, что-нибудь, чтобы крейсер хоть не затонул.

— У меня нет ни верстака, ни станка, самого завалящего, — сказал Чернов, — просто не знаю, что и сказать, что и придумать. Ведь оборудование и станки сюда, в Поти, ещё не прибыли.

Положение в самом деле было нелёгким. Но ждать и раздумывать некогда. Чернов с группой мастеров и рабочих перешёл на крейсер.

— Ну, ничего, — говорил Чернов, — голь на выдумки хитра...

И действительно, придумывал самые невероятные вещи».

Когда Севастополь освободили, завод еще некоторое время оставался в Поти. И пока Константин Данилович Чернов в Поти «придумывал самые невероятные вещи», чтобы помочь стране, его родной город начали восстанавливать из руин.

Александр Кулагин:

«У деда был дом на ул. Боско (нынешняя Новороссийская) . Во время войны он, конечно, был разрушен. Дед находился в Поти, когда ему пришла телеграмма от Севастопольского исполкома – товарищ Чернов, будете ли вы восстанавливать свой дом? Если будете, приезжайте – задача поставлена восстановить город в кратчайшие сроки! Деда с завода не отпустили – написали в исполком, что у завода госзадание, ответственное дело. Но землю все равно отдали каким-то другим людям. А деду потом дали двухкомнатную хрущевку на Киевской.

Многое можно было бы рассказать и о жене Константина Даниловича. Евгения Дмитриевна Чернова, в девичестве Барщевская, родилась в бронепоезде при эвакуации из Царицына. Позже эту историю описал в своей трилогии «Хождение по мукам» Алексей Толстой. Верная спутница своего мужа, она никогда не теряла времени даром и за годы, проведенные в Поти, в идеале освоила грузинскую кухню.  Грузинские блюда, которые она готовила, все пробовавшие их с восторгом вспоминают до сих пор.

Бабушка Евгения Дмитриевна на этом фото – самая младшая

Трубами военного оркестра

Мама нашего героя поначалу тоже работала на Севморзаводе. Позже она закончила факультет журналистики, но после смерти мужа долгое время не работала.

Александр Кулагин

Александр Кулагин:

«Мама получала пенсию по потере кормильца на двоих детей – меня и мою сестру Ольгу. Плюс подрабатывала – научилась у своей свекрови машинописи и перепечатывала диссертации и все, что нужно людям в печатном виде. Жить было можно, хотя, конечно, и скромно. Мама была очень грамотным и ответственным  человеком – позже, когда она начала работать в отделе кадров «Атлантики», ей поручали оформлять самые важные документы. Долгие годы мама проработала в «Атлантике», получила звание «Ветеран труда». А еще она очень любила Высоцкого. И, когда было свободное время, распечатывала тексты его песен – никаких сборников стихов поэта в те годы не было. Происходило это так: включался бобинный магнитофон, мама слушала, потом нажимала на паузу и записывала фразу. И «сборники» эти я храню по сей день. А год назад на одном из них оставил автограф сын поэта Никита, который приезжал на «35-ю батарею». Так что любовь к Высоцкому я впитал буквально с материнским молоком.

После гибели Андрея Кулагина его семье дали квартиру на ул. Юмашева - до той поры Кулагины снимали жилье на  улице Героев Севастополя, рядом с железнодорожным вокзалом.

«Наверное, благодаря этому соседству я и стал музыкантом», - шутит Александр Андреевич. – «Все поезда в Москву тогда провожали маршем «Прощание славянки». А случалось это 3-4 раза в день!».

В ансамбле или оркестре он играл и в школе, и в училище, и в армии. Первые уроки музыки нашему герою дала соседка по дому, преподавательница музыкальной школы. Но тогда, лет в 8-10, игра на пианино воспринималась мальчишкой как нудная повинность. Зато играть на ударных он захотел сам. А раз захотел, то и научился.

Александр Кулагин – третий слева во втором сверху ряду

Александр Кулагин:

«Играл на «Ивушке»,  наверное, лучший по тем временам барабанщик Витя. За четвертной в месяц согласился давать мне уроки игры на ударных. Какие-то основы музыки я уже знал, поэтому мне было легче. Играл я с удовольствием, но музыку считал своим хобби. А свою судьбу, конечно же, связывал с морем - как и многие севастопольские мальчишки, пропитанные духом морской романтики. Была идея поступить в Нахимовское военно-морское училище, но не успел пройти медкомиссию. А поскольку на рыбном флоте работали мои папа, мама, дядя, принял решение после 8 класса поступить в мореходку – Одесское мореходное училище рыбной промышленности, на специальность «Электрооборудование судов». Помимо сохранения рыбацкой династии, была еще одна цель – сделать так, чтобы маме приходилось полегче: все-таки в училище было полное гособеспечение. Между Севастополем и Одессой тогда ходила «Комета» – 6 часов, и я на месте. И вот еду я на первый курс, а у Одесского  морвокзала стоит пришвартованный к нему красавец-теплоход «Адмирал Нахимов». Я смотрел на него с восторгом – он был такой огромный, красивый! А буквально через два дня под Новороссийском этот теплоход затонул».

Учеба в училище давалась Кулагину легко. А потом была практика и первый выход за границу. Места волшебные – Турция, Греция, Канарские острова… И хотя в основном практикантам, конечно, было не до отдыха, впечатления от того рейса сохранились на всю жизнь.

Александр Кулагин:

«Помню, как удивился, когда в баре на берегу бармен налил мне бокал пива, дал каких-то орешков и сказал мне по-испански спасибо. Я понять не мог – за что? После сервиса советской торговли это было удивительно. Вернувшись из Атлантики, мы еще какое-то время ходили по Черному морю. Вот там-то, в Керченском проливе, и разразился самый сильный шторм, который я пережил в своей жизни. Наше судно сорвало с якоря,  мы его потеряли со всей якорь-цепью. Нас несло на мель, но мощь своевременно запущенного главного двигателя спасла ситуацию. Утром капитан принял решение тралить якорь. Была сварена «кошка», и настала очередь работы траловой лебедки. Ужас наступил позднее, когда «кошка» зацепила и на слип была вытянута… немецкая рогатая мина - слава Богу, уже изрядно проржавевшая и не боеспособная. Но якорь свой мы все-таки «поймали».

Училище Кулагин закончил с красным дипломом и решил поступать в институт. Правило тогда существовало такое: если обладатель красного диплома сдает первый экзамен на пятерку, остальные ему не нужно сдавать вообще. Но с пятеркой не получилось – школьные предметы курсанты изучали на первых курсах, и к моменту выпуска они были в памяти не очень свежи.

Александр Кулагин:

«Я пошел по распределению в «Атлантику», начал работать. А через несколько месяцев,  в декабре, меня призвали в армию. Посадили в эшелон и трое суток везли в Белоруссию, в город Борисов – там была большая учебка, которая готовила специалистов для западной группы войск. Из Севастополя выезжали – было очень тепло, хотя и декабрь – что-то около 15 градусов тепла. А в Белоруссии - минус 20. Я поехал в туфлях, вагон открывается, и я в снег по колено. Дайте, говорю, мне скорее сапоги! Назавтра пришли «покупатели», причем военные музыканты были самыми первыми: им найти тех, кто нужен, достаточно сложно. Я попал в оркестр, причем штатный: на все праздники, парады, торжественные мероприятия в Минске мы ехали обязательно. И не только на официальные: все было как в песне «он играет на похоронах и свадьбах

Сказано - сделано

Сплошным праздником, конечно, жизнь не была: служба есть служба. Уникальность же армейской судьбы Кулагина в том, что служить ему довелось в трех армиях. Призывался он в 1990 году в армию советскую, в 1991 году, после известных событий, ее на какое-то время назвали армией СНГ, а увольняться пришлось уже из армии Республики Беларусь. Но заново принимать присягу, к счастью, никто не требовал. На момент увольнения ответственный Кулагин уже был старшим инструктором-музыкантом военных духовых оркестров.

Александр Кулагин:

«После увольнения из армии я опять пошел в «Атлантику». Но там уже все было не так благополучно, как раньше. Начались очень тяжелые рейсы, по 7-9 месяцев. А это действительно тяжелый труд: отстояв вахту в машинном отделении, мы шли на подвахту в рыбный цех или в трюм. Зарплата же просто не успевала за инфляцией: уходя в рейс, мы оставляли кому-то доверенность, чтобы наши деньги хотя бы превращались во что-то материальное. Конечно, было и много интересного: однажды, например, мы несколько месяцев стояли на ремонте в Кейптауне. Причем мы были одним из первых постоветских судов, которые зашли в Кейптаун, потому что до определенного момента у нас не было с ЮАР дипломатических отношений. Кейптаун удивил меня своей красотой и настоящим романтизмом портового города – как будто становишься живым свидетелем событий из песни «В кейптаунском порту…» . Но следующий за этим рейс был для меня последним: товарищ предложил мне поработать в компании своего отца, которая работала с рыбной продукцией. Ты же, говорит, в рыбе хорошо разбираешься? И я стал работать в этой компании».

В 1996 году Кулагин решил, что пора получить-таки высшее образование, и поступил в Севастопольский университет на специальность «Финансы». Познавал не только теорию, но и практику: во время учебы работал финансовым директором компании, изучил все метаморфозы  налоговой системы, вник в тонкости вексельного обращения и считался одним из лучших специалистов в этой области. А потом, по его словам, подумал – почему бы ему не стать аудитором и экспертом? Ну а раз решено, значит, сделано: вскоре наш герой стал и тем, и другим.

«В 2000 году я стал судебным экспертом, а в 2001-м – аудитором. После получения сертификата открыл свою аудиторскую фирму, директором которой и был до 2014 года. У меня был обширный круг знакомых, многим российским предпринимателям, которые не знали украинского законодательства и боялись заходить в Севастополь, я помог зарегистрировать фирмы и освоиться. Занимался научными исследованиями, изучал международные стандарты аудита, писал диссертацию. В начале 2014 года она была готова, но защититься я по понятным причинам не успел».

Не успел Александр Андреевич и поучаствовать в обсуждении своих предложений на международном уровне. Предложения касались установления четких международных стандартов  отчетности и аудита: сегодня, по словам Кулагина, многие вещи отданы на усмотрение аудиторов и руководства компаний.

«Ответ на вопрос «что считать существенным» очень субъективен - разные психотипы людей относятся к информации по-разному. Это вообще отдельная, очень интересная тема. Я предлагал установить общие критерии, и меня поддержали. Я должен был поехать в Лондон, где это предложение планировалось обсудить. Но из-за событий 2014 года мое приглашение в английскую столицу было аннулировано.

Самая жаркая весна

Тут самое время спросить – а что вообще занесло успешного, отлично вписавшегося в современные ему реалии человека «на эти галеры»? Как получилось, что он сначала стал одним из активных действующих лиц Русской весны, а затем, бросив налаженный бизнес, пошел в Заксобрание и занялся формированием нового севастопольского законодательства?

Ответ на этот вопрос довольно прост. Насколько негармоничными были попытки «украинизировать» насквозь русский Севастополь, Кулагин с присущим ему юмором рассказал во время научно-практической конференции «Русская весна в большой русской истории», которая состоялась в Севастополе 16 февраля. Огромную роль сыграл и человеческий фактор: в середине 2000-х жизнь свела Александра Кулагина с Алексеем Чалым, который в то время только задумывал создание музейно-мемориального комплекса «35 Береговая батарея».

Александр Кулагин:

«Мне предложили взять в свои руки экономико-правовое обеспечение этого дела. Конечно, я согласился - дело святое, к тому же было очень  интересно: приходилось делать много действительно уникальных вещей. Например, мы зарегистрировали первое в стране частное учреждение. Да, представьте – ни одного учреждения такой организационно-правовой формы в украинском правовом поле не существовало. Мы готовили все земельные дела, создавали благотворительный фонд, решали многие другие задачи. Потом я вместе с Алексеем Чалым, Михаилом Чалым, Екатериной Алтабаевой, Вячеславом Гореловым стал членом наблюдательного  совета Музейного комплекса «35 береговая батарея». И когда наступил 2014 год, мы уже работали единой командой».

День 23 февраля 2014 года для Александра Кулагина начался совсем ранним утром – по его предложению он, Вячеслав Горелов и Сергей Кажанов отправились в Симферополь встречать прилетавшего Алексея Чалого. Причин было две. Во-первых, за время пути можно было еще раз обсудить дальнейшие действия. А главное, было ощущение, что лидера «Республики» надо страховать: с октября 2013 года, когда он открыто выступил против евроинтеграции, будущий народный мэр уже успел нажить себе немало врагов.

«Я звоню Горелову и говорю – Слава, тебе не кажется, что Алексея Михайловича охранять надо? Он говорит – да, видимо, надо. Я с утра заехал за ним и Кажановым, и мы поехали в Симферополь. Слава Богу, все обошлось. Хотя сердце очень нехорошо екнуло, когда на обратном пути нас в районе Бельбека остановил гаишник», - вспоминает Кулагин.

Ну а потом наступила Русская весна, и жизнь понеслась в ускоренном темпе. Кулагин вошел в состав Координационного совета и вместе с другими его членами решал огромное количество вопросов, от которых зависела нормальная жизнь города - от вполне прогнозируемых до самых неожиданных. 23 февраля этого года, когда на «35-й Береговой батарее» отмечали пятилетие Русской весны, ныне уже покойный глава комиссии по проведению референдума Валерий Медведев со смехом вспоминал, как его «обязали» в рекордный срок подготовить необходимую для благополучного исхода дела правовую базу.

«Комиссия была создана за 10 дней до референдума, 6 марта. Через полчаса после этого ко мне подошли Александр Андреевич Кулагин и Дмитрий Анатольевич Белик и сказали - помнишь, как не получилось с референдумом двадцать лет назад? Это потому, что не было правовой основы. Так вот за ночь чтобы было положение о проведении референдума! И мы его подготовили за ночь, а уже утром он был утвержден на сессии горсовета», - рассказал тогда Валерий Кириллович.

Большую часть времени съедала текучка, но не забывали в Координационном совете и о вещах стратегических. У тогдашнего руководства города, в отличие от нынешнего правительства, не было самоцелью получить как можно больше денег из федерального бюджета и лечь на них, подобно собаке на сене: и сами не освоим, и другим не дадим!

 «Еще до референдума мы начали составлять концепцию экономико-социального развития Севастополя в условиях вхождения в состав Российской Федерации». Закончилась работа над этим документом 18 марта в 4.33 утра. Мы же думали, что мы поедем в Кремль рассказывать о своем видении развития Севастополя!» - вспоминает Кулагин.

Распечатывать и сшивать этот документ пришлось уже в московской гостинице.

Александр Кулагин:

«Я даю девушкам флешку с документом, плачу деньги, беру распечатку и иду. И вдруг понимаю, что что-то не то. Смотрю – а они сшили листы не с той стороны. Это что же, говорю, пока нас не было в составе России, все настолько поменялось, что вы документы по-арабски сшиваете? Они посмеялись и переделали, а неправильно сшитый документ сейчас хранится у Горелова в музее».

Продолжение следует

Каким должен стать Севастополь, какие проблемы есть в городе, и каковы пути их решения, - все это было в Концепции, которая когда-нибудь наверняка станет предметом внимания историков. Все ли планы удалось воплотить? Конечно, нет. Именно нежелание исполнительной власти работать над реальным развитием города стало причиной затяжных конфликтов, наложивших свой негативный отпечаток на жизнь Севастополя и его имидж в глазах всей страны. Так что пока, как однажды сказал Вячеслав Горелов, более внушительно выглядит список не того, чего удалось добиться, а того, что удалось предотвратить. Один из примеров - продажа ключевых севастопольских предприятий, согласия на которую так добивалось городское правительство. Но не будем забегать вперед, тем более что наши постоянные читатели об этой непрекращающейся борьбе за Севастополь знают и так.   

Было в Концепции и то, что, к счастью, реализовалось в полной мере. Например, в ней были строки  о необходимости создания в Севастополе морского кадетского корпуса. Прошло пять лет, и вот совсем недавно на Михайловской батарее Александр Кулагин поздравлял первых выпускников Севастопольского  президентского кадетского училища с окончанием учебы. О необходимости обновить инфраструктуру города авторы  Концепции тоже не забыли. А после того, как 18 марта Владимир Путин, Алексей Чалый и глава Крыма Сергей Аксенов подписали в Кремле исторический договор, началась работа по созданию правовой базы нового города федерального значения. Представить себе тот объем работы может только человек, с подобной работой знакомый.

«Мы работали практически без перерывов, я похудел килограммов на 10. Обедать было некогда, спать тоже. Плюс эмоции: мы же все это переживали, радовались», - вспоминает Александр Андреевич.

Почему он решил стать депутатом? Наверное, по тем же причинам, которые заставляли русских морских офицеров в очень непростое и опасное время избираться в состав первых севастопольских Советов. Видимо, есть в генетическом коде Кулагиных нечто такое, что делает их представителями горожан в переломные времена. А вот чего в этом решении не было точно, так это мыслей о возможной материальной выгоде: с его переходом из бизнеса в Заксобрание семья Кулагиных ничего не приобрела, совсем напротив: довольно приличный уровень доходов предсказуемо снизился. Потом была бурная избирательная кампания: казалось бы, в 2014 году единодушие севастопольцев было таким, что никаких раздоров и интриг просто быть не могло. Но без эксцессов не обошлось: кульминацией стал момент, когда тогдашний глава «Единой России» Виктор Оганесян призвал людей голосовать против (!!) одномандатников от собственной партии. Не помогло: все члены команды Чалого победили с большим отрывом от своих соперников.

Но не надо думать, что люди просто пожинали плоды своей славы. Тот же Кулагин, ставший депутатом от Северной стороны, подошел к делу с присущей ему ответственностью: во время избирательной кампании объездил всю Северную, побывал в каждом уголке, каждом населенном пункте. И не просто объехал – вник в проблемы района, собрал все пожелания жителей и разработал еще один документ - «Концепцию развития Северной стороны». Многое намеченное в ней уже претворилось в жизнь: строятся школа и детский сад, уже построен стадион, газифицирован ряд населенных пунктов, решен вопрос с очистными сооружениями Андреевки и карнализационным коллектором Мекензиевых гор, приводятся в порядок дороги, выполнено проектирование физкультурно-оздоровительного комплекса с бассейном. Удалось добиться и включения в госпрограмму строительства культурно-досугового центра и «отбить» три зеленые зоны, за  за сохранение которой активно выступали и депутат, и жители. Но можно было сделать еще больше, если бы исполнительная власть была готова работать на процветание города вместе с властью законодательной. Увы - с определенного времени даже добиться от правительства города ответа на депутатский запрос стало проблемой. А уж вразумительные ответы и вовсе можно по пальцам пересчитать!

Кулагин, однако же, не успокаивается и продолжает этих ответов добиваться. Упорство, с которым он требует ответа по ситуации на Северной стороне, порой заставляет журналистов улыбаться. Но улыбки эти добрые: приятно видеть, что человек действительно болеет за интересы своих избирателей. И, честное слово, дай Бог каждому из нас такого депутата!

На этом месте мы, пожалуй, поставим точку – ведь в жизни она еще не поставлена, а значит, и итоги подводить рано. Помимо депутатской деятельности, с 2005 года по настоящее время Александр Кулагин преподает аудит в СевГУ. Список его учеников за эти годы длинен, и уже после 2014 года они дважды занимали призовые места на всероссийских студенческих олимпиадах. В 2018 году Кулагин с отличием закончил Ростовский университет и получил степень магистра юриспруденции. А совсем недавно прошел сертификацию и стал независимым экспертом квалификации работников финансового рынка. Так что членам правительства Севастополя, которые любят рассказывать о «непрофессионализме» и «некомпетентности» депутатов, стоило бы трижды подумать, прежде чем говорить!

Конечно, у Кулагина была масса возможностей перебраться в те края, где деловая активность бьет ключом. Но никогда, даже в самые трудные времена, он не думал об отъезде всерьез. 

Александр Кулагин:

«Каждый раз, когда я ненадолго уезжал из Севастополя, мне становилось грустно и тоскливо. Я скучал по нему, как по самому родному человеку. Едешь из Одессы в Севастополь – душа поет. Возвращаешься – и так грустно въезжать в те же тоннели, которые еще недавно проезжал с радостью… Мой город – Севастополь, белокаменный, утопающий в зелени, во времена моей молодости – строгий, как морской офицер, идеально чистый и отглаженный. Каждый его житель был приучен к порядку с пеленок – даже представить было невозможно, чтобы кто-то взял и бросил на улице мусор. И каждый вносил в жизнь города свою лепту, даже школьники. Это было не просто единство, а постоянная сопричастность к жизни города. Все были как экипаж корабля, на котором каждый выполняет свою функцию, а все вместе ведут корабль к цели».

Только в таком удивительном городе, наверное, и могли произойти события весны 2014 года. Ну а если кому-то из наших читателей не хватило рассказа о личной жизни нашего героя (а обычно мы действительно отводим ей более заметное место), скажем лишь, что у Александра Андреевича  все хорошо. Старшая дочь – студентка, учится в Санкт-Петербурге на конфликтолога. Средняя в этом году пойдет в школу. Сын пока еще маленький – недавно ему исполнилось 4 года. Так что итоги и тут подводить рано. Все еще в самом начале!

Ольга Смирнова

По заказу БФ "35-я береговая батарея"