Крым и Севастополь могли отбить еще тогда: как было «после Графской»

Севастополь гудел, как растревоженный улей. Около воздвигнутого накануне «Битвы на Графской» памятника Екатерине Великой горожане установили несколько палаток. Вокруг них и кипела вся патриотическая жизнь города. Там всегда были люди.



Украинские националисты, обитавшие тогда в Севастополе, решив нам мстить за свою утопленную «Дошку», объявив во всеуслышание, и что «мстя» их будет страшна! И что для этого они объединяются, с их слов, с крымскими татарами. Конечно же, крымские татары тогда ничего и не знали об «отведённой» им главарём местных укронациков «великой миссии». А выбор свой они показали наглядно в 2014-м, подавляющим своим большинством проголосовав за вхождение в состав России.



Знала об этом лишь кучка псевдоисламских экстремистов из запрещённого ныне «Меджлиса», поддержавшая своих украинских коллег-русофобов и пообещавшая общими усилиями снести памятник Екатерине Второй.

С этого момента охрана у памятника стояла и днём, и ночью. И не одни только севастопольцы участвовали в ней. Приезжали со всего Крыма.

В основном, конечно, это были казаки. Редко когда удавалось собрать им «на бензин». Охрана эта длилась несколько месяцев, угроза порчи памятника была реальная. В одну из ночей его таки умудрились облить голубой краской, по цвету половинки украинского национального «прапора».  Можно себе представить, что бы сделали с памятником, не будь там охраны вообще. Но надо понимать, что охрана эта имела не только «сторожевое» значение – мы, севастопольцы и крымчане, показали, что готовы к мобилизации наших сил.

К столикам у палаток возле памятника мы приезжали узнать последние новости, наметить какие-то планы, здесь же собирались деньги для арестованных. Был немного курьёзный случай, когда я уже отдыхал «на подвале». Моя мама, выйдя из Дома офицеров флота, расположенного напротив, через дорогу от памятника, где была по делам, подошла к палаткам поинтересоваться.



Ей  рассказали о происшедших событиях, об арестах, о том, для кого собираются деньги. И мама тоже внесла некоторую сумму, сама того и не предполагая, что жертвует их и для своего собственного сына в том числе. Ей-то никто ничего не говорил, пока меня не выпустили…



  …На следующий день, в воскресенье, на день флота Украины, мы в составе казачьего патруля чётко отработали поставленную задачу по поддержанию порядка во время обхода центра города украинским Премьером Юрием Ехануровым совместно с мэром и командующим украинским флотом. Да так отработали, что в администрации от нас были в восторге.



После подходим к «Екатерине» узнать обстановку. На нас – синяя «городская» камуфляжная форма, чёрные береты с русскими кокардами и орлами, на руках – патрульные повязки с изображением украинского флага. Что поделаешь – порядок есть порядок. Увидавшие нас патриотичные бабушки с ходу стали нас ругать, стыдить и даже приглашать «присоединиться к ним». Дразнить их своим присутствием мы не стали, пошли дальше.



  …Ближе к вечеру, уже отпустив ребят, проезжая по проспекту Нахимова, я увидел в районе Дворца пионеров кучку кришнаитов – членов тоталитарной, антихристианской деструктивной секты. Подключились где-то к электричеству, куча аппаратуры, поют свои мантры, пританцовывают. Ещё только этой нечисти в Севастополе не хватало!

Направляюсь к «Екатерине», беру там двух парней (один из них был, если не ошибаюсь, – Павел Тулупов). По дороге ставлю задачу. Цепляем на рукава патрульные повязки. Подъезжаем, выходим, просим свернуть свой «несанкционированный концерт». Те нам тычут в играющих рядом нормальных музыкантов, а почему, мол, им можно?! Подхожу, прошу минут на пять остановиться. Относятся с пониманием.

А эти не унимаются, ругаются, чуть ли не угрожают. Начинаем собирать их аппаратуру и складывать в багажник автомобиля, самим предлагаем приехать в отделение милиции. Действует. Один обритый на лысо мужчина, сказал, что он сам бывший сотрудник милиции и едет с нами, начал переодеваться из красивого оранжевого женского платья в обычную мужскую одежду. Ага, таки значит стыдно в женском перед своими-то будет!

Заканчивается всё тем, что они забирают свои колонки и убираются восвояси. Но перед этим одна кришнаитка спрашивает, а не страшно ли мне. И начинает пялиться… Как в фильме «Вий»! А потом и говорит: «Всё, я тебе сделала! Теперь с тобой скоро кое-что случится!» В общем, заколдовать пыталась. И невдомёк ей, несчастной, что нас, православных христиан, Сам Господь оберегает.

Что и подтвердилось во всей этой истории с уголовным делом, срочно возбужденным по приказу ни больше, ни меньше – Прэзыдэнта краины (страны). Возбудили, создали спецгруппу из доброго десятка следователей по самым особо важным делам. Шили статью «Хулиганство», часть третья, это когда «Группой лиц, по предварительному сговору и с особым цинизмом». Пять лет.



А тогдашний Министр Внутренних Дел Украины – Юрий Луценко, нынешний её Генеральный Прокурор, в выступлениях перед СМИ требовал, чтобы дело переквалифицировали на «Организацию массовых беспорядков» и передали для расследования в СБУ. А это – уже добрая «десятка»!

Еще по теме: Весёлая хроника опасного процесса над защитниками Графской. Как это было в судах



…С понедельника пошли аресты. Никого из арестованных я не знал, только с Соловьёвым Димой тогда успел познакомиться. По телевизору начали сообщать о задержаниях, а в вечерних новостях Премьер-министр Украины Юрий Ехануров, чей приезд на «ихнее Свято» (праздник) мы «несколько» омрачили, с ехидцей сообщил, что «некоторые из севастопольцев сегодня уже не будут ночевать дома». Понимал, что меня ждёт то же самое, но своей участи ожидал спокойно, жил себе обычной жизнью.

«Взяли» меня или во вторник, или в среду. Как в лучших детективах брали. На пересечении Шабалина с Индустриальной машину остановил безобидный ГАИшник. Предложил выйти. Ребята в штатском, представившись, предложили проехать с ними «для дачи объяснений». Телефон попросили. Мою машину повёл оперативник, она стояла до моего освобождения из-под стражи на территории РОВД. Когда позвонил второй, служебный, выданный в Администрации, телефон – пожурили, что не сдал. Я-то, собственно, ехал заступать на охрану порядка, был по форме.

В РОВД началась тягомотина с дачей показаний, с ожиданием кого-то и чего-то в кабинетах… В общем – ничего особенного. Запомнился один момент – спрашивают национальность. Вообще-то родители мои из Кривого Рога, и по советским канонам считались «украинцами», однако большинство людей давно уже знают, что «национальность» эту придумали в Австро-Венгерской империи, а поддержали их идею коммунисты после революции. И сам себя я считаю, естественно, русским.

Однако захотелось всех этих адептов «титульной», «надусэшной» нации как-то уколоть, и я называю свою национальность – украинец. Чтобы ткнуть их носом – видите, против вашей украинской лжи борются сами украинцы!



Кстати, важную пропагандистскую роль сыграло и то, что я был атаманом севастопольского подразделения «ВОЙСКА ЗАПОРОЖСКОГО», которое идеологи «украинства» пытаются выдавать за «Украинское казачество», хотя во времена существования казаков-запорожцев и слова-то такого никто не слыхал. Разве что в географическом смысле – слово «окраина» произносилось как «украина»; этим же термином обозначали и земли Войска Донского.



Укровласти сразу начали в этом деле искать «руку Москвы», мол, «кляти москали» всю эту «провокацию» задумали… И вот те на: один из участников и организаторов – атаман «украинского», в их понимании, казачества!

В связи с этим случай запомнился, вроде бы незначительный, но показательный. На день ВМФ России (мы были уже тогда на свободе), в Севастополь съехались казаки со всего Крыма, с одной стороны – оказать поддержку мне, своему брату-казаку, с другой – участвовать в поддержании порядка во время празднования Дня настоящего Черноморского Флота, дабы у «студенческих» и прочих «братств» отбить охоту реванша за их позор трёхнедельной давности. Мы стояли в оцеплении, естественно – по форме.

Здесь надо сказать, что у «Войска Запорожского» была своя, общепринятая по всей Украине, нарукавная нашивка с изображением булавы и сабли. Атаман одного из Крымских подразделений, которое несло службу по охране порядка на ЮБК во взаимодействии с милицией, разработал свой вариант – с украинским флагом; эти нашивки носили также и в других крымских подразделениях «ВЗ».

Я же разработал нашивку с изображением русского Имперского чёрно-жёлто-белого флага и надписью «Войско Запорожское Севастополь», их мы и носили. И вот, стоим мы в оцеплении, вокруг – гости города… Одна дама у меня в недоумении спрашивает: «А как это, что у вас казачество украинское, а орёл на берете – российский?!»



Пришлось объяснять, что казаки-запорожцы всегда были русскими, воевали и отдавали свои жизни за Землю Русскую (стоит перечитать «Тараса Бульбу»), и никогда не знали о том, что они, якобы – «украинцы». А тот, кто хочет во всём искать и находить украинский след – так они и сам Севастополь украинским городом считают, и море Чёрное, и…   

 

…Но вернёмся в украинскую милицию, в её Ленинский райотдел.

Мне сказали, чтобы позвонил родственникам, пусть привезут гражданскую одежду, а то в ИВС меня в таком виде (по форме), принимать отказываются. Затем отвели на первый этаж и посадили в «обезьянник», прямо напротив дежурной части. Там было веселее – разные воры, грабители, нелегалы какие-то… Тут запомнился ещё один смешной случай с тем толстым майором, который, увидев меня, злорадно гаркнул на весь этаж: «А, Марета отморозок! Дайте ему кувалду! В камеру его!» Радости было у человека, счастья…

 А потом в РОВД началась какая-то «движуха». Один за другим в дежурную часть подходили сотрудники милиции и получали боевое оружие – пистолеты, автоматы Калашникова. Начальство раздавало инструкции… Было понятно: что-то случилось, но на тот момент я никак не связывал происходящее с нашими арестами. Невдомёк было и то, для чего милициянты (термин, который, на западный манер, усиленно внедряла власть вместо слова «милиционер»), чтобы передать меня в ИВС, дожидались ночи и перевозили в УАЗике, хотя пройти было не более ста метров. Всё это стало понятно потом, когда нас начали выпускать.

А пока нас сажали. Брали по одному, по двое в день. Я был либо вторым, либо третьим по счёту. На ИВС – обычная процедура досмотра, спасибо сотрудникам – не «по полной схеме» (кто знает – поймёт). Видят же – «злодей» не настоящий…

Из моей будущей «квартиры» кого-то пересадили в другую, соседнюю. Захожу – «Вечер добрый, прошу прощения, если из-за меня кого-то подняли. Свободное место где?» «Повремени», - отвечают. Чегой-то там перекладывают, глаза ещё не привыкли к полумраку. Достаю иконку: «Не возражаете, если на стене повешу?»

«Ты что, думаешь, мы тут все такие безбожники и злодеи?» «Да нет, не думаю. Из уважения к обществу спросить-то, считаю, что обязан. Со своим уставом в чужой монастырь, как говорится…» Иконку картонную повесил, при этом странно, что сотрудники ИВС утверждали, будто это – запрещённый предмет, но таки оставили.

…Обычные расспросы «как, за что?», но без въедливости – здесь это не принято. Поведал. Отнеслись с пониманием. Что казак – тоже сказал, но атаманством кичиться не стал, если уж зарабатывать авторитет, думаю, то здесь – «с нуля». Кем бы ты ни был, а всё твоё нутро вывернется наизнанку в сбитом мужском коллективе, будь то армия или тюрьма. В Армии, слава Богу, в своё время два года отслужил, да не в самых простых, в плане контингента, войсках.

«Хата» была небольшая, сидели нас, если не ошибаюсь, четверо; кроме меня – ещё двое грабителей, и один таксист, подрабатывавший запрещёнными услугами. Ночью из Симферопольского СИЗО привезли бывшего ОПГшника, звали его Андрей Исаев. Одного из сокамерников, тоже Андрея, он знал давно. «Кто в «хате?» - поинтересовался. Узнав от старшого, которым неформально был Андрей, кто и за что – подошёл, пожал руку, высказал одобрение (опытные сидельцы с рукопожатием не спешат, не узнав человека как следует). Таксиста на следующий день куда-то увели.

Меня же рано утром, задолго до завтрака поднимают: «На выход без вещей! Лицом к стене! Пошёл…» Заводят в «конверт» – это такой тамбур у выхода, перекрытый решётчатыми дверями на замках с двух сторон. Ожидаю. Тут заводят Диму Соловьёва – с ним мы кратко познакомились ещё в конце «побоища». Вообще, хочется сказать, что этот вот Дима, восемнадцатилетний паренёк не самого примерного поведения, в своём камуфляже российского образца и с большим золотистым двуглавым орлом на груди – был как «знамя» всей нашей «битвы» за Графскую. Это именно он привлекал больше всех внимания, в первую очередь, конечно – украинских Джеймсбондов с их видеокамерами. И он же был как бы основным действующим лицом, когда бесценная украинская табличка невольно сыграла трагическую роль несчастной Му-Му на середине Севастопольской бухты.

Встрече был, с одной стороны, безумно рад – всё-таки свой, будем вместе. С другой стороны, сами понимаете, встретить его именно здесь – ведь такого не каждому пожелаешь. «Размовлять» между собой нам строго запретили, но мы, конечно, как-то это умудрялись: опытные арестанты – народ изобретательный! Потом сюда же завели Сашу Караваева. С Димой они были знакомы уже давно. Он показывает на меня: «Это тоже из наших». Познакомились.

…Нам застёгивают «браслеты» за спинами и выводят во внутренний дворик УВД, усаживают в «воронок», разделённый на три отдельных «комфортных купе». Один их охранников мне тихо так говорит: «Ну и шухера вы наделали! Правильно, молодцы, нечего в нашем городе всякую дрянь вешать!» И на том, брат, спасибо! В подобных ситуациях любое доброе слово, любая поддержка – на вес золота!

…Помню, за тринадцать лет до этих событий, в далёком 95-м, провёл я в этих «пенатах» весьма милый денёк, упёршись руками в стенку и расставив ноги так, что и Волочкова позавидовала бы. Было, конечно, нескучно – такая же сборная по гимнастике стояла дружно в ряд по обе стороны по всей длине коридора в помещении уголовного розыска.

По городу тогда проходила серьёзная облава – из офисов и квартир изымали автоматическое оружие, гранаты. Называлась она, как я узнал впоследствии, операция «Выстрел». Ветераны Севастопольской милиции её прекрасно помнят. Постоянно кого-то привозили, кого-то везли по домам на обыски. Моя вина заключалась в том, что я имел неосторожность зайти в один из офисов, где только что прошёл обыск и задержания. И ведь видел же, что куча милиции… Однако, не имея «греха» за душой, не остановился. Но на пальце – золотая «гайка», на голове – короткая стрижка. В то время это был почти приговор…  Поедешь с нами, там разберёмся.



К вечеру, конечно же, разобрались. И отпустили с миром, даже не свозив домой на обыск. Попросил об этом хорошо, чтобы отца-ветерана войны не травмировать. Хотя уже стоял на улице в ожидании машины, «скованный» с таким же арестантом парой наручников. Уговаривал ночь продержать в камере, а утром, когда все из дома уедут на работу, ехать обыскивать, сколько душа пожелает. Расцепили, отвели назад, к руководителю операции, объяснили мою просьбу. Тот говорит: «А может быть, у тебя там склад оружия, и его за ночь вывезут!»



Прождал «раскорякой» до вечера, и таки отпустили без обыска. Но речь здесь о том, что когда меня в таком положении увидел мой хороший знакомый, сотрудник уголовного розыска, то завёл в кабинет, усадил (в прямом смысле слова), напоил чаем. «Ты-то что здесь делаешь?!» - спрашивает. «Да вот, – говорю, – поймали за что-то…» «Как, кто посмел!?» - шутит. Конечно, вскоре он улетел на дальнейшие задержания, и мне пришлось занимать своё место у стены и в соответствующей моменту позе, но уже совсем с другим настроением.



Сколько лет прошло… Спасибо тебе, друг за поддержку! Спасибо и вам, суровые сотрудники УГРО девяностых! За человечность, за то, что в напряжённой суматохе того тяжелейшего для вас дня вы не поленились подняться со мной обратно на четвёртый этаж и передать мою просьбу своему шефу… Вас я и не запомнил, но был бы рад когда-нибудь встретить, мне было бы, что вам сказать!

Ещё по теме: Исторические события на Графской — на видеосъёмке севастопольской СБУ



…Разместив всех троих «с удобствами», нас куда-то повезли. Везли долго, по времени было ясно, что за город. В Симферополь везут – думаю, в следственный изолятор. Это – хуже. Дома, как известно – и стены помогают, даже в «родном» ИВСе. Примерно через полчаса останавливаются. Ясно, что не Симферопроль, туда колесить часа два. Начинают по одному выводить.



Вокруг – красота, деревья, природа. Мысль – привезли в одну из украинских войсковых частей, сейчас построят морячков, будут нас перед ними водить, опознавать. Но ведут к какому-то зданию… на дверях – «РОВД Балаклавского района»! Здесь-то мы чего?! «Исполняли-то» в Ленинском…



Лишь потом, уже после освобождения, объяснились все странности. Севастопольцы поднялись на нашу защиту! Всё было настолько серьёзно, что сотрудникам милиции в ночь выдавали оружие, свидетельством чего я был, сидя в КПЗ. И перевозили из РОВД в ИВС ночью, упаковав в УАЗик, чтобы меня не отбили граждане.



А рано утром, ещё задолго до тюремного завтрака, нас, на тот момент троих арестованных, увезли и спрятали в самый глухой уголок Севастопльской милиции, в пригород – Балаклаву. Власти боялись, что народ ворвётся в изолятор временного содержания и освободит нас! И небезосновательно – народу возле Управления Внутренних Дел была уйма. Здание было оцеплено сотрудниками милиции, в непосредственной близости располагались грузовики со спецназом, дворик ИВС наполнили самые крепкие бойцы…



Но тогда мы всего этого ещё не знали. Нас, наконец, расстегнули (ехать, сидя на табуретке с застёгнутыми сзади руками – удовольствие не из лучших!) и разместили в три смежных аккуратных «номерочка». Друг друга мы не видели, но вполне могли общаться через решётчатые двери, никто нам делать этого уже не запрещал. (Глухомань!) Поделились, как каждого из нас «взяли», кто как сидит.



А потом до глубокого вечера мы просто пели патриотические песни – трио у нас получилось неплохое, судя по тому, что никто не просил прекратить наш «концерт». Наоборот, даже предложили съездить для нас купить чего-нибудь поесть, и, понимая, что денег у нас быть не может, предложили их нам на это дело занять. Мы отказались, не ведая, что нас ждёт, и когда сможем возвратить…



«Домой» вернулись поздно, но, благо, заботливые сидельцы оставили часть ужина – жареную рыбу, картошку варёную – всё довольно вкусно. Да и запас «Мивины» у них всегда имелся, чая, сахара… Вас, говорят, уже по телевизору показывали – и по центральным российским каналам, и по Независимому Севастопольскому…



  Как я уже отмечал, центром координации всех этих патриотических событий в Севастополе была тогда площадка у памятника Екатерине, но в медиа-пространстве, безусловно, это были «Форпост», «Севастопольский Форум», и, конечно же – «НТС».



Причём журналисты, операторы, да и вообще, все сотрудники не просто объективно и патриотично освещали все события – они были непосредственными их участниками! Одна только Лена-ТТ чего стоила и сейчас стоит! Беспощадна к врагам Отечества, была, есть, и будет. Сколько в последующем с ними пройдено вместе! Репортажи с места событий, интервью в студии, аналитика… И так – до Русской Весны, так – во время неё, так – и по сей день! Спасибо Вам, друзья и соратники!

Ещё по теме: "От усердия кувалда ломается": как 10 лет назад в Севастополе штурмовали Графскую пристань



…Сидеть мне не понравилось. Самым гнетущим было бездействие. Как там дела на воле, как развиваются события, как памятник, как злополучная табличка – не выловили её? Как казачество, как взятое обязательство по охране порядка, несут ли службу ребята? Как семья, как дитя, которому скоро в первый класс?! Как дом, хозяйство, бизнес… Второе – жутко накурено. Постоянно, круглые сутки, работает телевизор, толком не выспишься. Запах – смесь табака, туалета и сырости – такой запоминается на всю жизнь, его уже ни с чем никогда не перепутаешь. При этом – кормят хорошо, вкусно и сытно: борщ, картофельное пюре, жареная рыба, котлеты… Хлеб резали тонкой бечёвкой, ножи здесь не положены. Электрокипятильник – всегда чай, «мивина».

Принимающая сторона – «старшой», парень лет 25, кикбоксёр, поддержал, чем мог. Сидишь, бывало, взгляд в одну точку, а он тебе и «мивинки» запарит, и чифирнуть пригласит… Кое-каким правилам поведения в «хате» подучил, в чём-то поправил. Например, из-за боли в спине я не мог нормально слазить со второго яруса «шконки» (на первом всегда кто-то сидел, или смотрел телевизор, или пил чай), и мне приходилось прыгать прямо на пол в носках, а потом только обуваться, затем – обратно на койку, с общим матрасом. Так вот, такого делать нельзя, надо было – сразу в тапочки…

И поговорить было о чём, особенно с заехавшим ночью Андреем Исаевым. И на философские темы, и на религиозные… Жаль только, что он атеистом себя считал. Сам из Симферополя, и у нас оказались общие знакомые, казаки, атаманы, ранее также пребывающие в «тех» структурах. От Андрея добивались, чтобы он кого-то там сдал, и перевозили время от времени по изоляторам всей Украины.



Не только бывшие ОПГшники у нас общими знакомыми оказались, но и спортсмены-дзюдоисты, тренера. Через несколько лет я узнал, что Андрея зарезали в Симферопольском СИЗО. А ещё через несколько – уже во время Русской Весны узнал от сотрудников милиции, кто и зачем это организовал – один из высокопоставленных работников уголовного розыска и с целью скрыть множество своих беззаконий.



Негодяй тот после Референдума одним из первых был выдворен из органов, и, насколько мне известно, рванув на Украину, впоследствии поехал на Донбасс для подавления восставшего народа, в зону т.н. АТО… Второго Андрея след потерялся, фамилия его – Иванько (почти как у Япончика). В соцсетях его я не нашёл. А увидеться был бы рад.



…За время отдыха на этом «курорте» было время прокрутить в замедленной съёмке события, явившиеся причиной моего неожиданного «отпуска». Кроме впечатлений, описанных в первой моей статье «Десятилетие штурма Графской», вспоминались отдельные эпизоды, приходило более глубокое осознание случившегося в тот день.



Во время  всего «побоища» с «укроморами» мы, севастопольцы, толкались, пихались, в худшем случае хватали один другого за руки. Никто никого не бил, то есть, «ударной техники» нами не применялось. Не знаю, как другие, но я лично шёл в атаку без ненависти. Конечно, был боевой запал, но молодым украинским морячкам желать зла и в мыслях не было. Было презрение к русскоговорящим и укропрогибающимся отдельным личностям, была злость на военных полицаев, ломавших незнакомого мне лично тогда ещё Караваева.



Очаги драки как таковой, конечно, изредка возникали, и, если это происходило при мне, я их старался гасить. Но одному моему товарищу, члену нашей Церковной Дружины Всехсвятского храма, зовут его Игорь, прибывшему тогда на Графскую по моему вызову, досталось «по взрослому». Один ретивый мичман, пользуясь неразберихой при столпотворении, врезал ему со всей силы кулаком по рёбрам. Перелома в последующем рентген не показал, но боли у парня были такие, что он не мог работать целый месяц. И я лично его понимал, потому что испытывал когда-то подобное и на «своей шкуре».



Вспоминался и другой эпизод. Офицер, капитан второго ранга, во время самой напряжённой толкотни у строительных лесов возле «Дошки», просил у нас прощения: «Мужики, простите, я на службе!». Потом мне сказали женщины, что видели его плачущим. Ну если есть совесть у человека, если он понимает всё, что происходит, за что нам его ненавидеть?



…Когда началось на Донбассе, и в направлении Донецка и Луганска выдвинулись колонны военной техники, я лично не допускал, что военные, офицеры, будут воевать с подобными себе, со своими земляками. Ошибся. Но почти уверен, такой офицер, о котором я сейчас написал, в своих стрелять бы не стал.



Жалел ли, сидя в камере, о том, что участвовал в штурме? Нет, ни на минуту. Ни капли сомнений не было! Наоборот, был благодарен Богу, что всё-таки Он сподобил меня пересилить боль, подняться и поехать на заветную пристань…



Через три дня железная дверь открывается: «Марета, с вещами на выход!» Выхожу, «Куда теперь» - спрашиваю. «А куда хотел бы?» «Куда-куда, домой, естественно, пора и честь знать, погостил немного – и будя!» «Ну вот домой и поедешь!» Как-то и не поверил сразу. Попрощался с братвой. В спецпомещении – обыскали. Вернули вещи и деньги. И с охраной прощаюсь, благодарю за тёплый радушный приём.



Ведут к зданию суда. Там, оказывается, меня в моё отсутствие уже «женили» – судья принял решение освободить меня из-под стражи под денежный залог, по сумме, якобы соответствующей стоимости утопленной таблички – что-то около трёх с половиной тысяч «У.Е.» – для Украины на тот момент сумма весьма немало.



На короткий срок деньги нашёл тогда Андрей Меркулов – депутат Севастопольского Горсовета и участник освобождения Графской. А затем их привёз старейшина самой боевой по тем временам казачьей общины «Соболь» Виталий Петрович Храмов, с которым я был на тот момент знаком всего месяца полтора.



Возле суда – народу… Люди приветствуют, благодарят, корреспонденты, камеры, (теперь уже – фото и видео.) С корабля – на бал! Подходит атаман крымского Полка Войска Запорожского Сергей Николаевич Юрченко и вешает мне на грудь первую в моей жизни медаль – «За верность Долгу и Отечеству». «Служу Отечеству, казачеству и Вере Православной!» - рапортую. Благодарю народ честной… Незабываемые минуты. Это надо пережить!



Когда все расходятся, забираю из РОВД свою машину и еду домой – отстирываться и отмываться.



Так что же такое произошло после моего ареста? На тот день арестованных нас было трое. Для севастопольцев это оказалось уже слишком! У городской милиции начал собираться народ. Много народу. За меня уже начали «суетиться» близкие – и родственники, и браты-казаки, и кум-адвокат. Атаман Сергей Юрченко оповестил о случившемся казачество: и Крымское, и казачество Украины, и Российское.



Надо сказать, что «Войско Запорожское» – организация всеукраинская, и куреня его имелись во многих городах, даже  во Львове. Казаки начали всеми доступными методами выражать мне поддержку и требовать моего освобождения.



Здесь хочу вернуться к событиям месячной на тот момент давности. Дело в том, что в это время в Севастополь и Крым приехали российские казаки – всего несколько тысяч человек. Власти, особенно СБУ стояли на ушах. Таскали и запугивали всех, кого не лень: даже работников туристических фирм, которые занимались размещением такого огромного количества казаков.



Наше подразделение, «Черноморская Сотня», также занималось встречей, размещением, сопровождением гостей, как по городу, так и по Крыму. Со многими познакомились, в том числе и с атаманом Союза Казачьих Войск России и Зарубежья, депутатом Государственной Думы РФ Виктором Петровичем Водолацким.



И вот тут делается официальное заявление, что из каждого казачьего региона России на поддержку севастопольского атамана выдвигается по сотне казаков. Всё это стало освещаться в СМИ, найти эту информацию можно и сейчас. Набралось бы народу тысяч пять, не меньше. С этого момента украинская власть начала искать повод, чтобы меня выпустить. Нашли – денежный залог. Оформили. Выпустили. Отпустили одного – вынуждены были освободить и всех остальных.



После нас троих арестовали ещё Сергея Толмачёва и Александра Данилова. Дела же возбудили против семерых – ещё в отношении Вячеслава Бебнева и Татьяны Меньшиковой. Татьяну сажать не стали, отпустили за залог в 800 гривен. А Бебнева тогда просто не нашли.



Думаю, укровласти просчитали: удовольствие держать нас под стражей не стоит того, чтобы в Севастополе на неопределённый срок появилось целое Российское казачье войско. В общем, сработал эффект «политической целесообразности».



Это тогда мы все так считали. А теперь, в свете последних за пять лет событий, появилась мысль, что укровласти опасались, что Крым могли отбить ещё тогда.



Отпустили бы нас до окончательного приговора, не будь этой поддержки? Сомневаюсь. Иначе не стали бы арестовывать. Опять же – делалось это по приказу Президента! Немаловажно – всё это являлось образцово-показательным мероприятием, чтобы другим на Украине, а главное – в Крыму неповадно было.



Да и если вдуматься, хоть и справедливо, но довольно дерзко мы поступили: не просто чего-то там сорвали, а испортили им государственный праздник, имеющий важное пропагандистское значение, да и ещё и во время приезда целого Премьер-министра, второго человека в государстве! Нет, такого бы нам не простили!



Не исключено также, что под давлением министра Внутренних Дел Украины Луценко и возмущённых украинских националистов дело действительно могли переквалифицировать в «Организацию массовых беспорядков» со всеми вытекающими для нас последствиями. Потом пошли вызовы, допросы, ознакомления… «Важняки» относились к нам уважительно, при встрече пожимали руки, и, хоть и строчили полный бред в своём «деле», типа «организованная группа лиц», «предварительный сговор» и т.п., но какой-то подлянки мы от них не видели и не чувствовали. Ребята просто оформляли документально то, что им заранее приказали.



А уже зимой Председатель Русской Общины Севастополя Татьяна Александровна Ермакова при помощи Константина Затулина организовала награждение участников тех событий медалями «Отстоявшему Графскую Пристань». Я лично отказывался – ведь мне одну медаль за эти события уже вручили. Но Андрей Меркулов меня переубедил, сказав, что это не только моё личное дело, а дело общественно-политическое. За что я ему очень благодарен – если честно, хотя наград у меня достаточно, но эту медаль я как-то особо… люблю, что ли.



Атаман Казачьей Черноморской Сотни Анатолий Марета