"От усердия кувалда ломается": как 10 лет назад в Севастополе штурмовали Графскую пристань

Послесловие

Одновременно с событиями, связанными с Графской пристанью в Севастополе, мы защищали только-только установленный памятник основательнице Севастополя Екатерине Великой. Отбивали его от украинских националистов, объединившихся на почве ненависти ко всему русскому с псевдоисламскими экстремистами – «Хизбами» и «Меджлисовцами», ныне запрещёнными в России. Ненависть эта граничила с одержимостью и поддерживалась украинской властью.   А еще - перманентно отбивались от ползущей в город и на весь полуостров бандеровской нечисти и всяких «Студенческих братств», пытавшихся захватывать маяки Российского Черноморского Флота.

Через месяц после «побоища» на Графской началась война в Южной Осетии. Хотя войной это назвать можно было лишь с большой натяжкой: в начале это была акция геноцида против мирных граждан, а потом, после начала миротворческой операции Российских войск, это было жалкое и позорное бегство псевдогрузинских горе-вояк. Во главе со своим насмерть перепуганным «лидером нации», проглотившем от страха собственный галстук и принявшим тень от пролетавшей мимо вороны за налёт Российской боевой авиации.   

Почему вспоминаю и Южную Осетию? Да потому что все эти грозные события слились тогда в одно целое. Мы были как на войне. Десятки детей, оставшихся без родителей, по сути – беженцев, севастопольцы принимали в свои дома. Крымские казаки также приняли такое решение – размещать их у себя. А ещё – ехать туда, на Кавказ, «помогать восстанавливать разрушенное народное хозяйство, в качестве строителей, водителей, поваров и медработников».

В "Службе Безпеки Украины" тогда сразу смекнули, в качестве кого на самом деле казаки собрались туда ехать, и начали таскать нас на «душеспасительные беседы», под подписки о том, что мы предупреждены об уголовной ответственности «за наёмничество»…

И хотя, положа руку на сердце, особой нужды в том не было, но некоторые из нас, самые отчаянные и непоседливые, таки рванули в братскую Аланию, с которой у Крымских казаков уже были установлены дружеские связи. А нужды не было, потому что с бандитами прекрасно справились Вооружённые силы России, как на суше и в воздухе, так и на море. В результате чего несолоно хлебавши корабли Военно-морских сил США, поддерживавшие эту «спецоперацию» своих грузинских «союзников», также убрались восвояси. А один из них, «Даллас», чтобы хоть как-то утвердить незыблемое присутствие США на Чёрном море, поплыл (дорогие моряки, автор с детства знает, что корабли не плавают, а ходят, а здесь Вы меня поймёте.) в наш родной Сенвастополь, главную базу Российского Черноморского Флота.

Зная об активности севастопольцев, день и время захода «ихней» посудины выбрали самый подходящий – 1 сентября утром. Это был будний день. Кто – на работе. Многие – на линейках в школах со своими первоклашками. Мой сын, мой первый ребёнок, тоже в этот день пошёл «первый раз в первый класс». Но сомнений, где мне в этот день находиться, не возникло – ведь мы были как на войне!

…Ждали мы их на молу на входе в Севастопольскую бухту. На высокой стене, с российскими флагами в руках, которые мощные порывы ветра использовали против нас, как паруса, грозя швырнуть со смертельной высоты на бетонные рассекатели волн.

Здесь был Владимир Леонидович Тюнин с группой русских активистов и мы, группа казаков Черноморской Сотни. Издали заметив ненавистную посудину ещё в виде тёмной точки на горизонте, с нетерпением вглядывались вдаль… Особую ненависть этот «дредноут» вызывал из-за того, что говорили, что он участвовал во Вьетнамской войне.

 А встретили его размахиванием флагов, матом, и, простите, неприличными жестами на их американский манер. Сами «научили нас плохому» в своих дурацких фильмах, вот и получайте обратку! Когда пендосы проплыли мимо мола, мы попрыгали в машины и рванули на Графскую.

Там, после событий 5 июля, мы чувствовали себя хозяевами. И не намерены были запускать пендосов в город, дать им ступить чёрным своим НАТОвским чёботом на землю нашу святую Русскую…

 Севастопольцы ждали их там. Заблокировали все выходы из Морпорта. У меня возникла мысль, что они могут выползти через «Минку» (Минная пристань, расположенная рядом). Рванули туда, и вовремя: так они и хотели сделать, точнее, конечно же, не они, а курировавшие «дружественный визит» сотрудники Службы Безпеки Украины.

Перекрыли. К нам присоединилась группа девчат, которых, по их воинственности и ненависти к врагам Отечества можно было сравнить с воительницами-амазонками, которых, кстати, многие историки идентифицируют со скифскими женщинами – прародительницами казаков. Так что смесь у нас получилась термоядерная. Враг не прошёл. Несмотря на серьёзные угрозы со стороны сотрудников украинской милиции.

 Стояли до «послеобеда». А потом… Кому на работу, кому на учёбу, кому… Да и попыток прорыва больше не было. В общем, казаки снялись, а «казачки», к их чести, остались на посту. И не зря. Как только враг определил численное ослабление кордона, то сразу пошёл на прорыв. Под прикрытием артиллерии. Шутка. Под прикрытием милиции и спецагентов в штатском.

 Физически «казачки», их, конечно, удержать не смогли, но сделали для них ещё хуже. Ходили «всю дорогу» за афроамерикано-белой группой НАТОвцев, буквально наступая им на пятки, выкрикивая им в спины «дружественные» лозунги, тем самым давая понять, что здесь их воспринимают как врагов. И даже был случай, когда те захотели купить мороженое, а наши девчата попросили продавщицу им его не продавать, и также патриотично настроенная продавщица закрыла лоток и демонстративно от него отошла… Знай наших!

Почему так подробно о как бы «других» делах?... Повторюсь – всё это были звенья одной цепи, это была непрекращающаяся борьба, хотите – война! Да, собственно, действительно – война. Т.н. гибридная. В разных регионах нашей Великой Родины – в разных проявлениях. Где-то в ходу были танки и артиллерия. У нас она была информационно-общественная, но на грани кровопролития.

Просто не хочется, чтобы люди несведущие, не знающие подробностей о том, что происходило тогда в Крыму и в Севастополе, а таковых теперь здесь много,  воспринимали события на Графской так, будто бы кучка хулигански настроенных бездельников разово собралась и, найдя себе повод, побузила в своё удовольствие. Ведь не секрет, что есть такие, прибывшие с материка, которые называют теперь Севастополь «провокационным городом». А есть и такие, которые говорят нам: «Вы предали свою Украину, так же предадите и Россию!», не понимая, что Родина – она неделима!

Но хочется, чтобы люди понимали, что такие вот вещи, как штурм Графской, как отпор в декабре 2009 года показательному шествию украинских националистов по центру Севастополя, как эпопея по защите Феодосийского Креста, где против русских казаков и просто верующих людей украинская власть кинула сотни бойцов спецназа, прикрывающего агрессивные действия псевдоисламских экстремистов, являлись самыми яркими показателями присутствия в Крыму пророссийских сил.

Тех сил, которые не словом, а делом должны были в «час икс» выступить в качестве опоры Президента РФ Владимира Владимировича Путина, принявшего волевое решение о воссоединении России и Крыма!

«Ну ци крымськы безбашенни! Зализо (железо) голымы рукамы рвуть!»

  …Что касается непосредственно Графской, то для меня лично этим событиям предшествовало следующее. Примерно за неделю ко мне, как к атаману казачьей организации, по рекомендации обратились сотрудники Ленинской райгосадминистрации из отделов торговли и взаимодействия с правоохранительными органами. Задача была – патрулировать центр города, пресекая при этом несанкционированную выносную торговлю. Чем мы и занимались.

А ко Дню Флота Украины перед нами поставили серьёзную задачу. В программе празднования этого знаменательного события намечался приезд премьер-министра Украины Юрия Еханурова. Совместно с главой администрации города Сергеем Куницыным и с Командующим Фтотом Украины Игорем Тенюхом они должны были пройтись с инспекцией от Графской пристани до мыса Хрустальный.

Наша задача была идти впереди и «разгонять» незаконную торговлю и наркоманского вида уличных «музыкантов», неряшливо одетых и бренчащих на своих гитарах.

Накануне событий, в пятницу, 4 июля, когда мы патрулировали центр, нам позвонили и сообщили о каком-то нездоровом движении на Графской.

Оказалось, что там долбят дыры на крыше колоннады с целью установки украинских флагов.

Были военные, милиция. Были возмущённые севастопольцы. Какой-то мужик в гражданском, русскоговорящий, но всем своим существом прогибающийся перед «украинственностью», громче всех отгавкивался от жителей города, а мне лично, зеленея от злости выдавил: «У…те отсюда в свою Россию!». Там же я и познакомился лично с Владимиром Тюниным, с которым до этого общался лишь по телефону.

На следующий день, в субботу, 5 июля, у нас был выходной. Перед этим на тренировке у меня что-то случилось со спиной, практически даже не мог садиться за руль. Думал – отлежусь. Нет, с утра звонят: «Там на Графской чегой-то вешают».

Пусть вешают, я болею!

И так, звонок за звонком, на протяжении двух часов! Не выдержал, оделся, кое-как вывел машину, выдернул несколько казаков, приезжаю. Точно – вешают. Якусь «дошку». Рассказали про случай с Караваевым, с которым я тогда ещё знаком не был.

В общем, вижу – дело начинает принимать серьёзный оборот. Двоих бойцов ставлю прикрывать спину, понимая, что среди прибывающего народа кишат СБУшники, фиксируя самых активных; не исключены и упредительные задержания. Начинаю обзванивать всех, начиная, конечно с казаков ЧС, членов нашей церковной Дружины, знакомых  активистов, просто всем подряд…

Звоню своему вышестоящему атаману – Сергею Николаевичу Юрченко, опытному в таких делах казаку, возглавлявшему тогда Крымский Полк Войска Запорожского, советуюсь. Звоню старейшине Русской Казачьей Общины «Соболь» Виталию Петровичу Храмову… Ответы получаю идентичные – действовать смело и решительно по обстановке.

Со временем прибывают наши – казаки, и бойцы Дружины Всехсвятского храма. Всего их прибыло человек пятнадцать, многие не успели к основным событиям, приехали позже, ведь события начали разворачиваться по нарастающей.

Первая попытка массового прорыва успехом не увенчалась. Всё-таки «на баррикадах» стояли военные: матросы-срочники, контрактники из военной полиции, а командовали ими кадровые офицеры. А «баррикады» представляли собой металлические ограждения, взятые «напрокат» рядом в Морском порту, сомкнутые в единый «забор» и удерживаемые мышечной силой «укроморов».

Поняв, что через такую ограду прорваться будет сложно, мы меняем тактику и начинаем по одному оттаскивать эти ограждения, используя такое преимущество: мы можем по нескольку человек сразу хватать и оттаскивать ограждение, а морячки строй разрывать не могут, что не позволяет им также нас догонять и отбивать назад сегменты своей «крепости».

Мне приходит мысль, что они могут сделать это организованно, возможно – под прикрытием милиции, я беру на себя дерзость дать всем команду «складывать» каждую оградку, чтобы она не могла держаться стоймя. И все до одной эти оградки были «сложены», за что нам в последующем в суде предъявили «счёт» и от «Морпорта».

Лишив «укроморов» части их «фортификационных сооружений», мы получили реальную возможность к прорыву. Благо, и людей прибыло ещё. Командование берёт на себя Геннадий Анатольевич Басов. При помощи мегафона собирает севастопольцев возле себя, краткая пламенная речь – и мы бросаемся на штурм.

Прорываемся! Бежим вниз по ступенькам. У «Памьятной дошци» – усиленный возглавляемый целым адмиралом кордон из офицеров и контрактников-полицаев. К последним – ненависть особая. Это они ломали руки и душили первого, кто уже несколько часов назад безумно пошёл в атаку, подавая пример всем нам – Александру Караваеву.

Стали прорываться к строительным лесам. Начинаем раскачивать и разбирать их. Полицаи – кто спрыгивает на землю, кто карапкается вверх на стенку, становясь сапогами на свою «святыню». Первым забирается на леса Караваев, хватается за «Дошку», пытаясь её сорвать, но его скидывают полицаи, сидящие на стене.

Он летит спиной вниз, но мы ловим его на руки, спасая от перелома позвоночника. Он не сдаётся, хватает теперь уже трофейную кувалду, брошенную «укроморами», и начинает бить по предмету нашей общей ненависти. Применив спецприём, его оттягивают полицаи. И вдруг их становится как-то много…

Происходит что-то такое… Нас оттесняют, и будто бетонная стена вдруг встаёт перед нами. Я описываю личные ощущения, которые испытывал в тот момент. Но в последующем, при воспоминаниях, многие из тех, кто был тогда рядом, соглашались со мной. Да и на оперативных видеозаписях это видно даже со стороны. Ни одна попытка «дёрнуться» в сторону «Дошки» ничего не даёт. Патовая ситуация.

Я начинаю понимать, что ещё немного – и нам останется с позором подняться вверх по лестнице, покучковаться, повозмущаться, и уныло разойтись по домам…

Но дальше произошло Чудо, уверен, явленное Самим Господом Богом. В истории такие случаи случались не раз, когда Божьим промыслом происходили невероятные победы, как в отдельных схватках, так в боях и в целых войнах. И вот теперь, представьте, дорогие читатели, как внезапно возникшее (например, от взрыва) облако дыма незаметно для взора как бы изнутри пропитывается свежим воздухом и исчезает, растворяясь в нём же…

Такое впечатление было и тогда. Легко, каким-то непостижимым образом, без каких-то особых усилий, в считанные секунды мы оказались под опорной стеной у строительных лесов, а практически все «укроморы» как-то спасовали, рассеялись, подобно дыму. На стену, как юный спортсмен, вскакивает Вячеслав Бебнев, хватает «Дошку», выдёргивает её из стены, и, потеряв равновесие, падает на спину с двухметровой высоты. Рядом с ним приземляется «Дошка», едва не проткнув героя своими штырями, которыми была закреплена в стене.

Далее продолжается потасовка, в результате которой севастопольцы завладевают предметом своей ненависти, вшестером поднимают его, тащат на причал и с победным кличем топят в море. Всё. Бой закончился.

Но боевой дух остался. Его нужно куда-то выплеснуть! Мраморный базик на стене, на который эта «Дошка» была наложена! Начинаем сбивать его.

В ход идут часть от строительных лесов и захваченная в бою кувалда. Толмачёв, Соловьёв, Данилов, Тулупов, ещё несколько незнакомых мужчин – все порядочно, по очереди, передают инструмент друг другу, дабы не лишить товарища такого удовольствия.

Доходит очередь до меня. Беру в руки кувалду. И тут приходит чёткое осознание того, что всё, что было до сих пор – происходило в общей массе, и последующая ответственность ещё под вопросом. Но когда ты лично, под добрым десятком оперативных камер уничтожаешь «предмет гордости» молодого Украинского государства – тебе этого уже не простят. Но – сомнений никаких. От усердия кувалда ломается.

Отхожу в сторонку, починяю. Продолжаю и почти заканчиваю начатое дело, оставляю лишь кусок мрамора, одиноко висящий на гвозде – на память и для позора. Но эмоции переполняют остальных – сбивают и этот кусок!

Как индеец томагавком, потрясаю над головой кувалдой. В ответ – буря восторженных возгласов. Этот жест мне потом припомнит один толстый майор после ареста: «А, Марета, отморозок! Дайте ему кувалду! В камеру его!». Это при том, что и при задержании и при последующих мероприятиях, включая следственные действия, сотрудники милиции относились ко мне, да и ко всем остальным абсолютно ровно, максимум, что было, так это один юный милиционер меня пожурил, дескать, я закон нарушил…

А в тот день мы ликовали, незнакомые друг другу люди обнимались на пристани!

…Сделав дело, поднимаемся по лестнице. В глаза бросается металлический баннер на крыше колоннады: «ВИТАЕМО З 16-РИЧЧЕМ ФЛОТА УКРАИНЫ!». Не поймёшь, так сколько же ему лет, «флоту» этому?!

 Шестнадцать, как написано здесь, девяносто, как утверждала дошка-утопленница, триста, как утверждал колышний президент Украины Кучма, так как «Запоризьки казаки ходылы на «чайках» по Чёрному морю»? А может быть, история флота Украины уходит корнями в глубокую античность, к шумерам? Или к тем временам, когда древние укры выкапывали Чёрное море, чтобы заложить на нём свой флот?

Недаром же они «переклалы» Гимн Севастополя, и он теперь, по их утверждению – «Бэлокамьянна столыця украинских морякив»!

Когда-нибудь разберёмся, сколько этому флоту годочков, и чья столица наш родной город, а пока даю команду одному из молодых казаков: по дереву забраться на крышу и сбросить лживый баннер. Стоявшая рядом женщина достаёт из сумочки ножницы и протягивает нам.

Несколько минут – и Юра под десятком камер срезает верёвки и ногой спихивает железяку вниз. Севастопольцы сминают его, отдирают оцинковку от каркаса, тащат в общую кучу с исковерканными оградками. Стоявшие в оцеплении молодые морячки говорят меж собой: «Ну ци крымськы безбашенни! Зализо (железо) голымы рукамы рвуть!»

Если честно, сам сильно  порезался тогда.

Очередная задача – вывести невредимым Юру (теперь этот Юра имеет священный сан, да и не Юра он уже, а отец Георгий). А тогда… вижу – слезает. А его уже ждут. Они. Вокруг много народу, всё не видно. Быстрым шагом подхожу, вижу его, беру под руку и увожу к машине, усаживаю и отвожу к нашему общему другу в отдалённый дачный кооператив. Приказываю – неделю на улицу не высовываться. И не зря, все аресты обошли его стороной.

Возвращаюсь на пристань. Смотрю – наши организовали «водолазные работы» по извлечению «Дошки» со дна морского. Ныряют, обвязывают верёвками. Достают. Просятся с ней на прогулочный катер. Отказ. Идём на рейсовый – «Уран».

Доходим до середины бухты – и на счёт «три» «Дошка» планирует в воду, на секунду застывает, и бесследно исчезает, теперь уже навсегда, в пучине морской!

Бурные овации и продолжительные аплодисменты. Эти кадры в ближайшее время обойдут многие телеканалы, в том числе и российские. Возвращаемся на теперь уже очищенную от символа трусости, малодушия и предательства нашу Графскую пристань.

Многие факты из тех событий открылись через много лет. Например, та женщина, которая дала нам ножницы – Надежда Дмитриевна Мухина, в последующем стала моим другом и соратником, но я не помнил, что это она тогда давала эти ножницы, а ведь без них могло бы и не получиться сбросить баннер. А выяснилось, что это была она, аж на девятой годовщине событий!

Открылось, почему Юру, когда он слазил с дерева, не «приняли» милициянты – их оттеснили спортсмены, знакомые моей будущей жены, которую я тогда ещё и не знал. Кстати, единственный легковой автомобиль, не убранный с «поля боя» и мешавший нам тогда таскать в кучу оградки – был её. А не убрала она его для того, чтобы, если не получится оттаскивать ограду вручную – привязывать их и тащить машиной.

 А как развивались события дальше – в продолжении, которое, дорогие читатели – следует. Для нас начиналась целая эпопея, длившаяся вплоть до начала «Русской весны», когда семена, посеянные нами – севастопольцами, крымчанами, дали свой главный плод – воссоединение нашей Крымской и Севастопольской земли с Россией.

Атаман казачьей Черноморской Сотни Анатолий Марета  

Фото предоставлены Анатолием Маретой. Разыскиваем фотографа для указания авторства