Бесспорно, Армена Оганесяна можно назвать одним из лучших в России специалистов в сфере внешней политики. В конце 80-х он работал в радиовещании по британскому направлению, в 93-м возглавил иновещательную станцию «Голос России», а в 2009-м стал главным редактором авторитетнейшего журнала «Международная жизнь» и внештатным советником Министра иностранных дел РФ. Как журналист Армен Гарникович мог позволить себе в публикациях или радиоэфирах немного больше, чем дипломаты или послы, с которыми у него были сотни интервью и встреч на самые важные темы, связанные с проблематикой внешней политики России.
Наше интервью с Арменом Оганесяном состоялось на полях XV Ялтинской международной конференции по международным отношениям, куда автор этих строк был приглашен для выступления с докладом об интеграции России и Беларуси в формате союзного государства. К слову, успехи и неудачи интеграции постсоветского пространства после 1991 года — были главной темой конференции.
— Армен Гарникович, можно и нужно говорить об успехах интеграции, но что у нас не получается?
— Одна из ошибок, которая была совершена нами, это то, что на протяжении 90-х и отчасти 2000-х проповедовался такой постулат: государства на постсоветском пространстве всё равно от нас никуда не денутся. В том числе и Украина. Ну а как же: они получают от нас газ по низким ценам. Факторы их экономики зависят от нас. И эта инерция понятна, жили же все вместе.
Конечно, взаимные экономические связи с развалом СССР в значительной степени разрушились, но сохранялись духовные, исторические связи. Сохранялся русский язык — как фактор межнационального общения. Но время-то шло. Рождались новые поколения. Враг не дремал. Враг заложил в постсоветских странах через учебники, через свои неправительственные организации антироссийский фундамент. И та же книга Л.Д. Кучмы «Украина — не Россия» появилась только тогда, когда этот фундамент был Западом сконструирован. Когда подверглись эрозии очень многие несомненные вещи, такие как общее уважение и почитание памяти павших в годы Второй мировой войны. Когда герои Великой Отечественной стали сопоставляться с какими-то коллаборационистами, предателями, пронацистами или откровенными нацистами.
— Мы с этим работаем?
— Эту ошибку мы сейчас пытаемся на определённых направлениях исправлять. И начинать интеграцию, я считаю, нужно с этого. Потому что интеграция немыслима без какого-то взаимопонимания и взаимодействия. Конечно, у нас есть успехи — это создание ЕАЭС, есть некоторые успешно развивающиеся двусторонние отношения со странами СНГ. Но, тем не менее, мы должны понять, что у нас нет никаких заделов, на которые мы можем опираться в прошлом. Нам нужно всё творить новое. Новую ткань экономических отношений, новую ткань в области информации, создавать всё новое в области технологий. Мотором интеграции на постсоветском пространстве всё равно остаётся Россия. А мотору нужно, чтобы у него самого была сила тянуть это. Но и этот мотор должен работать чётко, развивая себя внутри всего пространства.
Не последнее место занимает такой аспект, как наша духовная консолидация — нашего российского народа. И, развивая свои технологии, свою науку, свою экономику, образование — слава богу сейчас отходят от этой Болонской системы, — мы будем двигаться вперёд. Вот без этого не будет интеграции.
— Изучая постсоветское пространство, в частности, Беларусь, Украину, я часто сталкивался с оценками элит этих стран, что в 1991-м Россия их бросила. Мы бросили своих братьев.
— Мне кажется, это какая-то крайность — сказать, что мы всех бросили. Вообще-то, это нас тогда бросили. Очень многие национальные лидеры этих стран повелись на обещания, которые потом не оправдались. Когда президент Б.Н. Ельцин сказал: «Берите суверенитета сколько хотите». Это звучало очень волюнтаристски, как поступок Н.С. Хрущёва, который Крым отдал Украине. В общем-то, все были поражены, что он отдал Севастополь и Крым. И Ельцин мог тогда сказать: «А вот Севастополь и Крым — это наше». И Киев бы ни слова не сказал. Слава богу, Крым с Севастополем вернулись в состав России. Но такие волюнтаристские заявления Ельцина тогда спровоцировали ряд национальных элит искать поддержку в антироссийской риторике и политике.
Была правда и том, что Россия в 1991-м переживала кризис, мы же не сразу оправились после развала СССР. И как этим странам было рассчитывать даже чисто прагматически на нашу помощь? Но вот они видели другой пример — сильный блок государств, прежде всего Западную Европу и США. И решили, что надо ждать помощи от них. И когда говорят, что мы их бросили, — это не совсем корректно. Да, заявление Ельцина было крайне неудачным, но эгоизм национальных элит в целом ряде государств постсоветского пространства сыграл на отторжение от России и на поворот к Западу. И это получилось. Почему в тех условиях ЕАЭС был невозможен и почему он стал возможен сейчас? Потому что Россия стала сильнее и пришло глубокое разочарование в том, что Запад заинтересован в возрождении и экономическом росте стран постсоветского пространства.
— Может быть, тогда нужно строить интеграцию на основе внешних угроз, как получилось с Беларусью?
— Интеграция на основании внешних угроз не очень состоятельна, потому что наши бывшие советские республики не ощущают, что наши угрозы, которые сегодня есть, — это их экзистенциальные угрозы. Беларусь это почувствовала, но Беларусь — союзник, а союзное государство России и Беларуси — это верхний этаж интеграции. Беларусь стоит особняком, в этом нет сомнений. Поэтому с Беларусью такой глубокий уровень сотрудничества во всех отраслях. Что касается других, то они не ощущают наши угрозы как свои экзистенциальные угрозы, а напрасно.
На самом деле, если гипотетически, хотя я в это не верю, представим такую модель, что Запад добился стратегического поражения или ослабления России — это очень плохо скажется на постсоветском пространстве. Им вообще перестанут что-либо давать. Им дают, пока они что-то делают «в пику» нам. Элиты постсоветских государств — западно-ориентированные. Но если сценарий, описанный выше, произойдёт, никаких дивидендов для бывших советских республик не будет.
А объединяют ли угрозы? Я думаю, сегодня многие занимают выжидательную позицию. Ждут, чья возьмёт. И, конечно, нужно понимать, что многие постсоветские страны находятся под давлением вторичных санкций и очень этого давления боятся. Поэтому они вынуждены лавировать, хотя некоторые заявления президентов Казахстана и Узбекистана говорят о том, что есть запас устойчивости и запас понимания того, что без России плохо.
— За эти 30 лет мы научились смотреть на постсоветские страны как на самостоятельные государства?
— Мы на своих ошибках научились понимать, что наше ближнее зарубежье — это очень важно с точки зрения нашей безопасности при тех внешних угрозах, которые есть.
Сергей Абрамов
Обсуждение (4)
После 1991году строили капитализм ,Ельцин -желал присвоить недра "своей семье",поэтому выращивал олигархов. На весь Крым ему был "до лампочки",кроме Кгб и госдачных объектов на ЮБК...
Что сказал нового многоопытный специалист по внешней политике, чего мы не знали? Мне интервью напомнило "интервью с мадам Бордо" из "День Радио".
Даже сравнивать нельзя, это вещи разного порядка. Хрущёв страну укреплял, а не распродавал и не разваливал.
В умный как вутка.
Повторил то, что все знают.
Главное за день
Почему психологи не могут победить буллинг — мнение крымской школьницы
Почему в «Севэлектроавтотрансе» массово уволились водители
В Севастополе открылся Салон изобретений и инноваций «Новое время»
Место встречи с Гагариным и «крымского Нюрнберга» встало на пути девелоперов в столице Крыма
Эксперты сказали о последствиях изменения ядерной доктрины России
В Севастополе придумали способ борьбы с последствиями ливней