Севастополь – Волгоград. И без официальных договоров мы всегда были, есть и будем родными

 "Мы вернулись домой В Севастополь родной..." - С раннего утра напевали под баян неугомонные дети войны - обитатели седьмого вагона поезда "Дружба", который сегодня в 7.30. прибыл из Волгограда.

Впечатлений и эмоций это путешествие дало столько, что осмыслить и упорядочить их удастся, видимо, не скоро. Начать же рассказ хочу с последнего дня поездки.

О жительнице Севастополя Светлане Феоктистовне Бабенко,  ForPost поведал нам накануне Дня Победы-2013. Светлана Феоктистовна часто вспоминала свою подругу Иду Орлову (Моисееву по мужу), детство которой также прошло в осаждённом Севастополе. После окончания судостроительного техникума их распределили на работу в Волгоград, где Ида вышла замуж и живёт до сих пор. Светлана же возвратилась в Севастополь. Несмотря на разлуку, они так и остались верными подругами, периодически встречаясь и общаясь по скайпу.

22 июня 2013 года председатель общественной организации "Дети войны Севастополя" Анна Фёдоровна Цысарь оформила Иде Александровне удостоверение, подтверждающее, что она является ребёнком войны Севастополя. Тогда уже было известно о задумке предводителя русских мотоциклистов "Ночных волков" Александра Залдостанова сформировать поезд "Дружба" для поездки нашей делегации в Волгоград с целью заключения договора о том, чтобы наши города-герои стали и городами-побратимами. Поедут ли туда представители её организации, Анна Фёдоровна ещё не знала. Не могла представить и я, что мне выпадет счастье побывать в Волгограде. Но мы надеялись, и Анне Фёдоровне удалось поехать не только самой, но взять ещё шестьдесят человек, включая меня, за что я ей безмерно благодарна.

Ещё во время оформления документов Иды Александровны я убедилась, какой неординарный руководитель у "Детей войны Севастополя". Казалось, что эта умная красивая женщина, пишущая великолепные стихи и вдохновенно их читающая, ничего не забывает, знает о проблемах всех, с кем свела её жизнь, успевая помочь по мере своих сил и даже больше. Поездка же, в которой было немало сложностей разного характера, раскрыла нам её ещё и как великолепного организатора и неутомимого вдохновителя на самые возвышенные поступки. Но об этом позже.

А пока о встрече с Идой Александровной.

К сожалению, из-за плохого самочувствия и жары (впрочем, для Волгограда августовские + 34 вполне нормально) она не смогла придти ни к музейному комплексу "Сталинградская битва", ни на Мамаев курган, где у членов нашей делегации были различные мероприятия в присутствии множества представителей различных СМИ.

Но 25 августа, на третий день нашего пребывания в Волгограде, солнышко спряталось за тучки, стало легче дышать, и Ида Александровна с сыном приехала нас проводить. Здесь, на перроне, она и встретилась с Анной Фёдоровной, вручившей ей удостоверение:

 Сначала Анна Фёдоровна Цысарь на видео сердечно прощается с волонтёрами, которые её очень хвалят и благодарят. Затем обращается к Иде Александровне:

- Ой, моя хорошая, такая маленькая.

Ида Александровна:

- Я отработала на Волгоградской верфи с 1954 года по 70-ый год, а потом ещё работала до 78-го года. Сначала суда строила, потом дороги.

А. Ф. Цысарь:

- Вот на таких хрупких плечах, руками, потом, кровью, мозолями этих людей поднята из пепла наша страна, города наши и наша промышленность.

- Да, - подтверждает Ида Александровна. - А ведь сейчас ничего этого не учитывается.

А. Ф. Цысарь:

- Да, к сожалению.

"На всех просторах Родины великой

Буржуй диктует волю и закон,

А весь народ толпою стал безликой,

И нет в стране угла, где бы царил покой".

Ида Александровна:

- Правильно, моя хорошая!

Специально для сайта ForPost воспоминания Моисеевой (Орловой) Иды Александровны записал её сын Моисеев Сергей.

"Родилась я в Омской области, в Называевском районе, на каком-то полустанке или разъезде 25 декабря 1932 года.

Отец: Орлов Александр (отчества не помню), работал на железной дороге путеобходчиком или стрелочником. По-видимому, был коммунистом, так как детей не крестили.

Мама: Щипачева Ульяна Васильевна, совершенно неграмотная женщина родила семерых детей. Четверо умерли при родах или прожили очень не долго. Поэтому нас, детей, осталось трое. Двое братьев - старший Фёдор (24 г/р) и младший - Павлик (26 г/р), а также я (седьмой ребенок в семье) - девочка.

Когда умер отец (1933-34гг.), нам пришлось переехать в село Черемновку Называевского района к дедушке Василию и бабушке Варваре (отчеств не помню). Ясно помню: встречал нас дед на двухколёсной тележке, которую сам и тащил. Погрузили наш немудреный скарб и поехали в деревню.

Для мамы настала очень трудная жизнь: ничего нет, ничего не умеет, а тут еще мой старший брат связался с «ширмачами», как она говорила. Кто-то посоветовал уехать поближе к теплу. Оставила она старшего сына у дедушки Василия и бабы Варвары, на время, пока не устроится где-нибудь получше.

Сначала остановились в г. Шарья Костромской области. И там мамина подружка уговорила её поехать к морю на юг. Так примерно в 1935-36 году мы оказались в Севастополе.

Неграмотная женщина - какую работу могла найти?! Устроилась мама на карьер, где-то между Балаклавой и Севастополем. Готовила рабочим кипяток, убирала инструмент. Жили в деревянном бараке. Сюда к нам приехал и Фёдор (узнал адрес из письма к бабушке - мама писала). Но жить спокойно не хотел, опять связался с шайкой непутевых, сманил и младшего брата. Попадали в милицию, приведут милиционеры их домой и видят, что одинокая женщина не справляется с мальчишками. Предложили их в детский дом отдать. Так и сделали. Несколько раз убегали домой, но спокойно жить: зимой учиться, летом коров пасти - не хотели. И братьев водворяли обратно в детдом.

Хорошо помню 1939 год. Мы с мамой жили уже на Пироговке в Севастополе. Она работала уборщицей в длинном деревянном бараке, в котором жила вербованная молодежь, работающая на стройках. Помню, что мы ждали с Финской войны мужа маминой подруги, тети Дуси. Она тоже работала уборщицей во второй половине этого барака. Муж её вернулся и они уехали в другое место, а у нас появилась еще одна тетя Дуся. С ней мама и наша семья потом долго дружили.

Мама беспокоилась о сыновьях. Старший и в детском доме хулиганил, она несколько раз ездила к нему со своими скудными гостинцами. В детдоме говорят, чтобы не забирала сыновей обратно, все равно не справится - уж очень вольные...

1941 год. Я закончила первый класс в школе №14. Грянула война. В это время я жила у знакомых на небольшом хуторе, где-то между Севастополем и Балаклавой. Мама не приезжала за мной, чтобы меня не увезли (был приказ детей вывезти куда-то).

Все вербованные разбежались по домам, мы остались в бараке одни. Начались налёты немецких самолетов, По ночам мы смотрели, как наши прожекторами их ловили. Когда самолет попадал в перекрещенные лучи, мы радовались, кричали «Ура!». Но, когда начали падать и взрываться бомбы, стало страшно. При налетах мы не бегали в специальные укрытия, а залезали под кровать, на которой было навалено всего. Мама говорила, что это от осколков, а от бомбы и в укрытии не спасешься.

Только, когда начались массированные налеты, мы пошли в укрытие - тоннель на глубине 3-4 метров. Говорили, что очень длинный, со времен прежних войн. Второе посещение окончилась газовым отравлением.

Этот случай особенно запомнился. Мы остались живы только благодаря тому, что сидели на нарах у самого входа. Все остальное место было занято, люди почти жили в этом туннеле. Помню, мы пришли, сели, а очнулась я уже в госпитале. Кругом раненые, стоны, я бросилась в рёв. Подошла девушка, успокоила меня, сказала, что наши мамы живы, их откачали на месте и они пошли домой, а нас отвезли в госпиталь. Вечером нас вернули домой. Я подбежала к спуску в тоннель, стала звать маму, но меня подхватили и сказали, что там никого нет, после чего отвели меня в ближайший подвал. Я обратила внимание на несколько человек ровным рядом, лежащих у входа в тоннель. Мелькнула мысль - что это они вздумали загорать - война идет. Это были те, кто не успел спастись из туннеля. Странно, что после рассказа Светланы Феоктистовны об этом случае, никто не отозвался, не вспомнил подробности.

В свой барак после этого мы уже не вернулись, а поселились в подвальном помещении какого-то уцелевшего дома. Отсюда мы увидели въезжающих на мотоциклах немцев, а потом перед окошками немецкие сапоги и автоматы. Смертельный страх был у взрослых, а о нас, детях, и говорить нечего.

Перебрались опять на Пироговку в уцелевшие офицерские дома. Пока были наши, офицерские дома были закрыты и очень хорошо охранялись - ведь уезжали люди «на пару» месяцев, брали только ценное и необходимое. Когда пришли немцы, дома открыли и отдали на растаскивание тем, кто хотел, а хотеть-то хотели...

Видели своих пленных солдатиков - жалко и страшно. Мы, дети, пытались подбежать и сунуть в руки сухарик или бутылку с водой...

А потом начался для нас самих голод. Последние небольшие запасы кончились, а поступления ждать неоткуда. Вот тогда немцы разрешили выезжать на оккупированную ими Украину. У нас никого знакомых и родственников там не было и мы примкнули к одной семье с Украины. Со всякими преградами добрались до Полтавской области на станцию Пальмира Золотоношского района.

В той жизни на Украине запомнился страшный, но с другой стороны анекдотический случай. Немецкий патруль ходил по поселку обязательно с огромной черной собакой (наверное догом). Однажды они зашли к нам в хату и пес начал обнюхивать углы. И во время этого «осмотра» на него из угла выпрыгнула наша кошка Катя, которая лежала с котятами. Она вцепилась ему в загривок. Что тут началось... Пёс крутился колесом и визжал, пока не открыли дверь и он не вырвался на улицу, а Катя соскочила и убежала в кукурузу. Офицер вытащил пистолет, мы замерли. Но он, по-своему бубня, погрозил нам пистолетом и выскочил за псом. В следующий раз, проходя мимо нас со своим псом, он погрозил кулаком, говоря «Катья, Катья», но не вошёл.

Зима 1942 года. Прожили мы там до освобождения нашими войсками. Боже!!! Какое счастье! Радость! Жизнь!

Разыскала нас мамина подружка тетя Дуся, и мы приехали к ней в Мелитополь. А добирались ужас как: в теплушках, на платформах. Сто раз могла меня мама потерять. Тетя Дуся была более-менее грамотная, а главное пошустрее мамы.

В 1944 году мы вернулись в Севастополь. Мы въезжали, а Крымских татар вывозили: они были с немцами. Может быть поэтому наши не удержали Крым?

Мы вновь на Пироговке. Мама устроилась уборщицей в контору, управляющую офицерскими домами. Жили на кухне одной из квартир, все квартиры превратились в коммуналки. Позже получили комнату.

Я пошла во второй класс той же, 14-й школы.

Что рассказать об этой мирной жизни в Севастополе?.. Школьные годы - чудесные. Мы активные, веселые, может, оттого что переростки. Но для моей семьи довольно голодные. Как можно жить на зарплату уборщицы?

Уже с подружкой Светой в 1950 году окончили 7-й класс и поступили в Севастопольский судостроительный техникум.

Самая замечательна пора - студенческая: жить стало посытнее, так как прибавилась моя стипендия. Наша группа подобралась очень дружная. Мы отлично общались с «механиками». Много читали. В выходные дни ходили в техникум на танцы. Какое-то время дружили с курсантами, ездили к ним в училище, даже двух девушек выдали замуж за курсантов.

Жизнь вообще налаживалась. По молодости не думали о войне. Позже хотела найти те места, где мы были во время войны, но не смогла: всё сильно застроили.

Техникум закончили в 1954, и отправились с подругой по распределению на Сталинградскую судоверфь отрабатывать как минимум три года. Я попала в конструкторское бюро, а Света - в цех энергетиком. Света, отработав один год, поехала в отпуск домой и вышла замуж. Её отпустили. А мне не удалось вернуться, как мы с ней не старались. Осталась отрабатывать. Через год, в 1956 я вышла замуж, родились дети.

В КБ судоверфи я проработала до 1970 года. Все это время жили в Красноармейском районе, а в семидесятом получили квартиру в Центральном. Здесь я устроилась в конструкторское бюро института «ТяжпромЭлектроПроект». Отсюда и ушла на инвалидность второй группы в 1978 году.

До 1972 года наши жизни шли как-то ровно (я имею в виду себя и подружку Свету). А вот в 1972 году 28 августа умерла моя любимая дочурка Леночка. Ей было всего 10 с половиной лет. Я сломалась и потухла как человек, лет пять жила не как живой человек, а как механизм. Не дай Бог никому терять своих любимых детей.

Немного о братьях. Старший брат Федор всю войну бегал пацаном за воинскими составами, пока его как вольнонаемного не пристроили в пекарню части. Потом он сразу начал действительную службу. Был в Венгрии, в Австрии, даже успел приехать к нам в отпуск. После службы вернулся в Севастополь, завел семью. Умер в 1989 году - водка сгубила.

Младшего брата Павлика мы так и не нашли, пропал без вести.

Оглядываясь назад, я не жалею, что меня не отпустили тогда, в 55-м домой и оставили отрабатывать распределение. Позже, в начале 60-х мы забрали в Волгоград и маму. Она жила здесь со мной, здесь умерла, здесь похоронена. Но по Севастополю она очень скучала.

В марте 2004 года умер мой муж. Теперь я - вдова участника Великой Отечественной войны, инвалид второй группы, есть у меня и удостоверение ветерана труда, а теперь и один из самых дорогих документов: удостоверение члена общественной организации "Дети войны Севастополя".

 Несмотря на то, что договор о породнении городами-побратимами Севастополем и Волгоградом, как уже сообщалось,

действительно не был подписан, обычные люди никогда не чувствовали себя разъединёнными. Ярким подтверждением тому явилась и наша поездка.

Вот и вручённое Иде Александровне удостоверение, ничего не давая ей в материальном плане, неизмеримо больше даёт в другом: в том, что Севастополь помнит её и считает своей, как, - уверена - и всех севастопольцев - Россия.

Думаю, именно об этом будут говорить на завтрашней записи передачи о поездке (студия СТВ, 09.00.) её организаторы и руководители групп поезда "Дружба".

Продолжение следует.

Екатерина Васильева

Фото и видео автора и С. Моисеева