Севастополь, Крым, крымские татары, Украина — неоднозначные вопросы к столетию образования СССР

30 декабря 2022 года исполняется 100 лет с даты официального образования Советского Союза — тогда, сто лет назад, представителями четырёх республик (РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР) был подписан Союзный договор.

На излёте существования СССР, в конце 1980-х годов, неожиданно история как будто стала отматываться назад, и оказался актуальным вопрос, как же заключался этот Союзный договор, является ли он в принципе действующим и каков его статус как юридического документа.

Внезапно вспомнили, что Союзный договор был подписан в Москве делегатами от съездов Советов этих четырёх республик, в то время как по действовавшим в этих республиках конституциях, включая РСФСР, это решение должны были принимать сами съезды Советов данных республик. Наряду с этим всплыл аргумент, что Первый Всесоюзный съезд Советов, состоявший из этих делегатов от республик, принял Союзный договор в общем виде, постановив его доработать к моменту принятия конституции СССР. В результате в первую Конституцию Советского Союза 1924 года вошёл не тот текст Договора об образовании СССР, за который голосовали в 1922 году.

В дальнейшем, говорили далее критики Советского Союза эпохи «перестройки», Союзный договор 1922 года вообще исчез из советских конституций, поэтому он является недействующим.

Однако, несмотря на все эти бурно обсуждавшиеся в годы «перестройки» аргументы о нелегитимности Союзного договора 1922 года, республики, стремившиеся в конце 1980-х годов к выходу из «Страны Советов», в первую очередь старались денонсировать Союзный договор 1922 года. В конечном итоге это сделали и три республики — основательницы Союза: Россия, Украина и Белоруссия. Только Украина денонсировала Союзный договор 1922 года до подписания «беловежских соглашений» 8 декабря 1991 года, а Россия и Белоруссия — после Беловежья (в дальнейшем Государственная Дума уже Российской Федерации денонсировала, т.е. отменила, денонсацию Верховным Советом РСФСР Союзного договора 1922 года).

Точно так же как и в целом при распаде Советского Союза оказалась принципиально важной история его образования, так и в случае с Крымом и Севастополем на излёте существования СССР неожиданно всплыли те сюжетные линии, которые были актуальны в начале 1920-х годов, затем словно были забыты всю советскую эпоху, но всплыли из глубин коллективной памяти спустя более полувека, повлияв на скоропалительное исчезновение самой страны, что, однако, не только не привело к исчезновению этих сюжетных линий, но и способствовало их актуализации в постсоветское время.

Сюжетных линий, идущих из той эпохи и во многом пересекающихся между собой, всего три. Во-первых, это претензии крымских татар на Крым как на собственную «национальную территорию». Во-вторых, это претензии Украины на Крым, Севастополь и Черноморский флот. И, в-третьих, это взаимоотношения Севастополя и Крыма.

Как ни странно, сегодня затруднительно построить законченную, логически непротиворечивую картину формирования этих трёх сюжетных линий столетием ранее, поэтому данная статья представляет собой постановку вопросов, на которые ещё только предстоит дать ответ.

Неочевидный вопрос № 1

Первый вопрос, на котором стоит остановиться: а что, собственно, представляли собой партийные структуры большевиков в Крыму и Севастополе в годы Гражданской войны?

Важность этого вопроса очевидна — как известно, советская система власти отстраивалась от партийной вертикали, и решения принимались внутри партии. И тут оказывается, что в литературе присутствует противоречивая информация по поводу «руководящей» инстанции в партии большевиков на Крымском полуострове. Кроме того, совершенно неясен статус партийной организации в Севастополе.

В годы Гражданской войны советское правительство под контролем большевиков возникало на территории Крымского полуострова дважды. Первый раз это произошло в 1918 году, когда была провозглашена Республика Таврида, руководство которой вскоре было расстреляно крымско-татарскими националистами в апреле 1918 года в условиях предстоявшего наступления немцев, уже оккупировавших Украину, на Крым.

Второй раз это была Крымская Советская Социалистическая Республика, возникшая в апреле 1919 года с участием младшего брата Владимира Ильича Ленина — Дмитрия Ульянова — и просуществовавшая 75 дней.

Проблема состоит в том, что в литературе упоминаются две разные партийные структуры большевиков, контролировавшие и процесс создания этих двух республик, и подпольную работу в Крыму, когда власть была либо у иностранных оккупантов, либо у белых. Это РКП(б) (то есть Российская коммунистическая партия большевиков) и КП(б)У (то есть Коммунистическая партия большевиков Украины).

В третьем томе коллективной монографии «Истории Севастополя», вышедшей два года назад, в качестве действующей подпольной силы в городе с конца 1918 года называется «городская организация КП(б)У» (то есть компартии большевиков Украины), при этом упоминается, что осенью 1918 года в Москве было принято решение переподчинить партийные структуры большевиков в Крыму ЦК КП(б)У, передав их из подчинения ЦК РКП(б). В частности, 8 сентября 1918 года в Орле (то есть на территории России, а не Украины) проходил Пленум ЦК КП(б)У, принявший резолюцию «О работе в Крыму», а спустя месяц на втором съезде компартии большевиков Украины, собравшемся и вовсе в Москве (!), присутствовал делегат от Севастополя А.И. Русин.

Итак, получается, что с конца 1918 года партийная большевистская вертикаль в Крыму и Севастополе шла через ЦК КП(б)У, которая была, в свою очередь, подконтрольна ЦК РКП(б).

В 1920 году в Крыму большевики пытались подпольно организовать сопротивление Врангелю, в этом разделе монографии «Истории Севастополя» упоминается «крымский отдел Центрального комитета КП(б)У» по главе с Павловым. Однако в следующей главе — о создании советской власти после победы над Врангелем и окончания Гражданской войны — речь идёт о «крымском обкоме РКП(б)». В итоге возникает вопрос, в какой момент и в результате каких решений из партийной вертикали в Крыму исчез Центральный комитет компартии большевиков Украины и почему вместо «крымского отдела» появляется «крымский обком» (то есть областной комитет).

Интересна в этой связи книга «История города-героя Севастополя. 1917–1957», изданная известным советским историком Черноморского флота С.А. Найдой в Киеве в 1958 году, т.е. спустя несколько лет после небезызвестного «подарка» Украине со стороны Никиты Хрущёва. В этой книге компартия Украины упоминается очень обтекаемо, в основном речь идёт о крымском областном комитете РКП(б) (то есть Российской коммунистической партии большевиков, а не Коммунистической партии большевиков Украины). Применительно к 1919 году, сообщатся в книге, в формировании власти в этот период на Крымском полуострове принял участие представитель ЦК РКП(б) Климент Ворошилов:

«23 апреля 1919 г. собралась Крымская областная партийная конференция. В качестве представителя от ЦК РКП(б) на конференции присутствовал К.Е. Ворошилов. Конференция обсудила два вопроса: об организации Крымской Советской Социалистической Республики и выборах Крымского областного комитета РКП(б). В состав обкома партии были избраны Д.И. Ульянов, И.А. Назукин, Мустафа Субхи и др».

В двухтомной монографии «История Крыма», изданной несколько лет назад под эгидой Института российской истории РАН, утверждается, что Крымская Советская Социалистическая Республика, созданная в 1919 году, считалась автономной республикой в составе РСФСР, управляясь крымским областным комитетом РКП(б) и советским правительством (СНК РСФСР).

Итак, советская власть в апреле 1919 года в Крыму организовывалась РКП(б). Однако далее, когда речь идёт о периоде власти белых на полуострове, снова в качестве подпольной инстанции возникает КП(б)У.

В книге Найды «История города-героя Севастополя. 1917–1957» ЦК КП(б)У упоминается в связи с организацией большевистского подполья в 1920 году, но изложение материала оставляет много вопросов, кто кем руководил и почему:

«Руководство подпольными организациями Крыма осуществляли ЦК РКП(б) и ЦК КП(б)У, которые оказывали большую помощь Крымскому подпольному комитету… В начале 1920 г. ЦК РКП(б) направил в Крым 13 товарищей для оказания помощи подпольным организациям. Из 13 человек до Крыма добралось только трое.. По заданию ЦК КП(б) У в Севастополь прибыли А. Шашков и Л. Шулькина…».

В целом, конечно, было бы неплохо разобраться в этих нюансах партийного строительства в Крыму и Севастополе, при всём понимании, что в промежутке между 1917-м и 1921 годом Украина, по большому счёту, претендовала на включение в свою территорию Крыма и Севастополя и подчинение себе Черноморского флота только в период власти гетмана Скоропадского, то есть украинского правительства, подконтрольного Германии, оккупировавшей и Украину, и Крым после подписания Брестского мира в марте 1918 года.

Апеллировала при этом Украина и к Германии, то есть немецким оккупантам, находившимся в Крыму, и к марионеточному крымскому правительству генерала Сулькевича, созданного при немецкой оккупации, и к большевикам. Переговоры с последними под руководством Сталина, как пишется в книге Александра Пученкова «Украина и Крым в 1918–1920 годах», зашли в тупик летом 1918 года во многом именно из-за вопроса о границах между РСФСР и «гетманской Украиной». Характерно, что, убедившись в невозможности присоединения Крыма мирными средствами, «самостийная» Украина тут же организовала «блокаду» полуострова.

Неоднозначный вопрос № 2

Противоречивым и не до конца исследованным выглядит и вопрос, который для краткости можно назвать вопросом статуса Крыма. В данном случае имеется в виду не претензии на Крымский полуостров со стороны Украины, разобранные выше и в целом маргинальные в контексте общей истории той эпохи, а восприятие Крыма многими действующими силами в годы Гражданской войны и даже в первое время после её окончания как своего рода независимой республики. И здесь главная болевая точка того времени — это не отношение Крыма к России, а претензии крымских татар на создание на полуострове «национальной» республики.

Внятность этих претензий бросается в глаза даже в том документе, который со стороны крымских татар фиксировал согласие на создание на полуострове не независимой национальной крымско-татарской республики, а просто «автономной» республики в составе РСФСР. Речь идёт о «Постановлении областного совещания татар-коммунистов» 13 мая 1921 года, за полгода до провозглашения Крымской АССР:

«1. Принимая во внимание географическое положение Крыма как аванпоста РСФСР в странах Ближнего Востока… 3. Что Крым потерял свою независимость относительно недавно и в течение этого времени он был подвержен потрясениям национальных столкновений, как в период царской монархии, так и в период пролетарской революции. 4. Огромное историческое значение Крыма как элемента международной политики в отношениях России и Турции… совещание считает вполне революционно сообразным государственной формой для Крыма провозглашение его интернациональной республикой, входящей в Российскую Федерацию».

Любопытна ссылка на недавнюю «независимость» Крыма, на его роль на Ближнем Востоке, на значение Крыма в отношениях России и Турции — очевидно, возможные как политический фактор только в случае отдельной от России крымско-татарской национальной республики. В целом данный документ оставляет впечатление несогласованности постановки проблемы с результирующими выводами, принятыми, видимо, в связи с тем, что подписавшие этот документ представители крымских татар входили в созданный большевиками после изгнания белых из Крыма Чрезвычайный временный Крымский революционный комитет. Эта структура в Крыму должна была не только «очистить» полуостров от «контрреволюции», но и договориться с крымскими татарами.

Здесь, конечно, ключевую роль играл взгляд большевиков на национальный вопрос в принципе — «царское самодержавие» считалось «тюрьмой народов», чему большевики противопоставили принцип самоопределения и выделения каждой национальности «своего» кусочка территории. В книге 1989 года «Крымская АССР» опубликованы любопытные воспоминания Ю.П. Гавена, изначально — севастопольского большевика, возглавившего после окончания Гражданской войны Крымский ЦИК. Из этих воспоминаний (если им, конечно, верить) следует, что Ленин впервые заинтересовался вопросом национального устройства Крыма в начале 1919 года и прокомментировал судьбу первого советского правительства — Республики Тавриды, расстрелянного крымскими татарами («гибель целого ряда партработников» — обтекаемо говорится в книге), в том духе, что это событие стало следствием «игнорирования» самим правительством интересов нацменьшинств в Крыму.

«Наши части скоро очистят Украину и Крым от белогвардейцев, и вы сможете вернуться в Крым для осуществления наших задач. Старайтесь избегать прежних ошибок. Национальный вопрос требует самого вдумчивого и осторожного отношения» — так напутствовал Ленин Гавена зимой 1919 года.

Крымско-татарский вопрос — ключевой для Крыма — показывает и специфику Севастополя. Именно Севастополь в 1921 году выступал за создание в Крыму не республики, а области — по причине численного преобладания русского населения на полуострове.

Первые органы власти после победы над белыми, революционные комитеты, в Крыму наполовину состояли из крымских татар (руководитель — Бела Кун, его заместитель — Гавен, члены — Меметов, Идрисов, Лидэ, Давыдов), в Севастополе же в составе ревкома не было крымских татар вообще (с февраля 1921 года — товарищи Крылов, Прокофьев, Лучин, Марголин, Форшманов).

Можно привести и такую статистику из сборника документов 1989 года «Крымская АССР». Если руководство Крымской АССР, сконцентрированное в структуре под названием ЦИК, Центральный исполнительный комитет, избиравшийся в советской системе съездами Советов, то есть выборными представительными органами власти, на 1927 год состояло из 26 русских, 26 крымских татар, 5 украинцев и нескольких человек других национальностей (немцы, армяне, греки, евреи), то в Севастополе даже спустя почти двадцать лет политики «коренизации», в 1939 году, проживало 76 тысяч русских, 15 тысяч украинцев, 6 тысяч евреев и всего лишь 4,6 тысячи крымских татар.

Любопытно, что в годы Гражданской войны всё время подспудно возникала тема Крыма как республики. Так, заместитель председателя СНК во второй «советской» республике в Крыму, созданной в апреле 1919 года, Дмитрий Ульянов, 9 мая 1919 года отправил своему старшему брату, то есть председателю СНК РСФСР Ленину, телеграмму, в которой «Временное рабоче-крестьянское правительство» в Крыму приветствовало «братские социалистические республики России, Украины, Венгрии, Баварии, Литвы, Латвии».

Текст телеграммы наводит на мысль, что Крым в это время не воспринимается большевиками как часть России (естественно, не говоря уже об Украине).

По сути, схожа и позиция белого правительства Петра Николаевича Врангеля. Крым во многом оказывается отдельной республикой (причём с центром в Севастополе, а не Симферополе). В частности, Британия предлагает Врангелю выступить посредником в переговорах с большевиками на тему прекращения наступления на Крым со стороны «Страны Советов» — с чем Врангель не соглашается, начиная в июне 1920 года наступление за пределами Перекопского перешейка на север. В то же время само правительство Врангеля занимается высылкой противников в «советскую Россию», по факту политически обособляя Крым.

И даже Германия, оккупировав Крым в апреле 1918 года, создаёт здесь марионеточное правительство, отдельное от оккупированной Украины, несмотря на все просьбы гетмана Скоропадского и Центральной Рады в адрес Германии включить Крым в состав Украины и отдать ей российский Черноморский флот.

Неоднозначный вопрос № 3

Третий вопрос, который «аукнулся» на излёте существования СССР и также долгое время не был решён, — это управленческие структуры в Севастополе, их зависимость или, напротив, независимость от структур в Крыму.

До революции в Севастополе существовало собственное градоначальство, созданное в 1873 году, выводившее город за пределы системы управления в Таврической губернии и подчинявшее его напрямую «федеральной» власти в лице Министерства внутренних дел Российской империи. Совершенно неясна его история в годы Гражданской войны: по идее, градоначальство, как рудимент «царского самодержавия», должно было исчезнуть с упразднением после Февральской революции всей управленческой вертикали эпохи империи. Однако в «Истории Севастополя» между делом упоминается градоначальник летом 1919 года, когда при «белом» Антоне Ивановиче Деникине в Крыму были объявлены выборы в органы городского самоуправления.

Однако понятно, что для тех органов власти, которые возникли революционным путём — в первую очередь, для Советов, дореволюционной управленческой системы не существовало. И в данном случае неважно, что Совет в Севастополе даже весной 1918 года, спустя год после своего появления, не отличался доминированием большевиков, в нём преобладали меньшевики и эсеры.

Советская книга «Хроника революционных событий в Крыму, 1917–1920», изданная в Симферополе в 1969 году, показывает лидирующую роль Севастополя во многих, хотя, конечно, и не во всех, военных и властных перипетиях той эпохи.

Так, в январе 1918 года чрезвычайный Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов с участием представителей крестьянских депутатов и военно-революционных комитетов Таврической губернии собрался именно в Севастополе. Организационный комитет по подготовке съезда находился в Севастополе, здесь же была открыта газета «Таврическая правда», в редколлегии которой оказался большевик Ю.П. Гавен, а позднее — и Д.И. Ульянов. По итогам съезда административным центром Таврической губернии был выбран Симферополь, в Севастополе же сосредоточивалась военно-революционная власть; в частности, областной штаб Временного революционного комитета рассылал телеграммы военно-революционным комитетам не только Таврической губернии, но и Одессы, Новороссийска и Мариуполя, располагаясь в Севастополе. Ему же подчинялись части Красной армии в Симферополе, Евпатории, Феодосии, Мелитополе.

В Севастополе же, по понятным причинам, находился и Центрофлот (организация, созданная на Черноморском флоте ещё по итогам Февральской революции 1917 года), в которой даже спустя год, к весне 1918 года, доминировали отнюдь не большевики, а меньшевики и эсеры.

Так или иначе, и большевистские, и небольшевистские военно-политические структуры, осуществлявшие в годы Гражданской войны, по большому счёту, всю полноту власти и подчинявшие себе гражданские структуры, располагались в Севастополе.

Оборона Перекопского перешейка от немцев в апреле 1918 года организовывалась большевиками Севастополя, тогда севастопольский Совет под их влиянием принял резолюцию: «Ушли от слов к оружию». И пока севастопольцы, невзирая на партийные различия, пытались на перешейке срочно построить укрепления от наступающих немцев, правительство советской Республики Тавриды занималось собственной эмиграцией из Крыма (попав под расстрел крымских татар).

Оборона того же Перекопского перешейка в 1920 году уже от большевиков, то есть Красной армии, организовывалась из Севастополя и при Врангеле, который сосредоточил в городе вообще все управленческие структуры, и военные, и гражданские. Руководство Вооружёнными силами Юга России Врангель получил от Деникина тоже в Севастополе, куда стекались белые силы по мере отступления Деникина под натиском Красной армии и где Деникин в итоге перед собственной эмиграцией собрал военный совет.

Симферополь как место управления возникал тогда, когда власть передавалась гражданским структурам, связанным с дореволюционным самоуправлением, причём именно земским самоуправлением. Так, 15 ноября 1918 года, после ухода Германии с Крымского полуострова руководитель крымского правительства при немцах генерал Сулькевич передал власть председателю Таврической губернской земской управы Соломону Самуиловичу Крыму.

Стоит отметить, что до революции в Севастополе было свое городское самоуправление, но вообще не существовало отдельного земства (по реформе земского самоуправления 1864 года Севастополь был отнесён к территории Ялтинского уездного земства — и хотя вопрос о создании своего земства в Севастополе неоднократно поднимался в начале ХХ века, он так и не был решён до 1917 года). Новые выборы и переструктурирование органов дореволюционного самоуправления в годы Гражданской войны, естественно, не проводились даже белыми, хотя при Деникине была сделана такая попытка летом 1919 года.

Отдельно по Севастополю решался вопрос при наступлении Красной армии на Крым в апреле 1919 года — в результате переговоров французского командования с представителями Красной армии в Севастополе власть должна была перейти временному ревкомитету, который уже 29 апреля выпустил первый номер «Известий севастопольского революционного комитета».

Неоднозначным выглядит и положение Севастополя с точки зрения строительства гражданской вертикали власти при большевиках — и государственной, и партийной.

В первую советскую республику Севастополь декретом российского СНК во главе с Лениным включён не был, как будто про него забыли или не знали. Эта история по имеющейся литературе не поддается логической реконструкции. Монография «История Севастополя» даёт следующую информацию: «22 марта 1918 года в состав Республики Тавриды вошла территория пяти уездов и двух градоначальств — Севастопольского и Керчь-Еникальского», однако источник этой информации не указан.

Советская книга «Крымская АССР», в которой публиковалась подборка документов по началу 1920-х годов, также не даёт ясного ответа:

«19 марта 1918 года Республика Тавриды была провозглашена декретом ЦИК Таврического Совета в пределах бывшей Таврической губернии, то есть с северными уездами (здесь акцент сделан на северных границах, а Севастополь как отдельное градоначальство в «бывшую Таврическую губернию» по умолчанию не входил, о чём большевики, скорее всего, не знали. — Л.У.). 22 марта 1918 года по предложению Ленина декретом ЦИК Советов Республики Тавриды объявлено о создании Советской Социалистической Республики Тавриды в составе Симферопольского, Евпаторийского, Феодосийского, Ялтинского и Перекопского уездов (получается, что и здесь Севастополь не упоминается. — Л.У.)».

Далее в книге идёт сноска: «22 марта 1918 года в состав Республики Тавриды вошла территория пяти уездов и двух градоначальств — Севастопольского и Керчь-Еникальского».

Итак, получается, что информация сноски противоречит основному тексту книги о границах Республики Тавриды, не указан документ, на основании которого Севастополь оказывался в составе данного государственного образования, срочно созданного в условиях ставшего очевидным в конце марта 1918 года предстоящего немецкого наступления на Крым — единственный шанс, оказавшийся в итоге призрачным, избежать германской оккупации Крымского полуострова был в признании условий Брестского мира, для этого требовалось провозгласить Крым частью РСФСР, чему советские структуры власти в Севастополе (то есть городской Совет рабочих и матросских депутатов), состоявшие на тот момент в основном из эсеров и меньшевиков, сопротивлялись, не признавая большевиков как власть.

Неясен и статус партийной организации большевиков в Севастополе в партийной иерархии.

В Симферополе действовал «крымский обком» (вопрос с его изменявшимся подчинением разбирался выше), то есть областной комитет.

Ему, по идее, должны были подчиняться городские комитеты (горкомы), однако в Севастополе действовала «севастопольская организация РКП(б)», иногда называющая в литературе просто — «местная организация РКП(б)», на весну 1918 года её возглавлял Гавен, но что означает само название с точки зрения подчинённости? На данный момент какого-либо ответа в литературе на этот вопрос мне обнаружить не удалось, можно только предположить, что в Крыму действовала одна партийная организация, подчинявшаяся в годы Гражданской войны вначале ЦК РКП(б), потом ЦК КП(б)У, а потом снова ЦК РКП(б), а в Севастополе — другая, причём остававшаяся всё время в ведении РКП(б), т.к., например, в феврале 1920 года белыми в городе был арестован «подпольный комитет РКП(б)».

После Русского исхода, то есть эвакуации из Крыма, 15 ноября 1920 года большевики провозгласили советскую власть в Крыму, были образованы Крымский и Севастопольский революционный комитеты. Однако и тут возникает неясность — в двух обобщающих монографиях «История Крыма» и «История Севастополя» утверждается, что Крымский ревком имел статус главного, ему подчинялись другие революционные комитеты полуострова.

Однако интересно, что Севастопольский округ был создан только 20 декабря 1920 года, спустя месяц после изгнания белых. Это означает, что даже на конец 1920 года для большевиков подчинённость Севастополя Крыму была отнюдь не очевидной.

Важно отметить, что и партийная организация в Севастополе, судя по всему, вошла в партийную вертикаль, замкнувшись на Крым, только в декабре 1920 года, за несколько дней до создания Севастопольского округа как административной единицы — во всяком случае, появление «севастопольского уездного комитета РКП(б)» датируется 15 декабря 1920 года. Это означает, что до этого такой структуры не существовало.

Конституция Крымской АССР, принятая 10 ноября 1921 года, устанавливает два государственных языка — русский и татарский, но не определяет территорию республики. Территории перечислены лишь в Постановлении ВЦИК и СНК РСФСР об автономии Крымской Советской Социалистической Республики от 18 октября 1921 года: республика создаётся «в границах Крымского полуострова из существующих округов — Джанкойского, Евпаторийского, Керченского, Севастопольского, Симферопольского, Феодосийского и Ялтинского».

Собственно, принцип, положенный в основание Крымской АССР, понятен — в границах полуострова, то есть чисто территориальный, без учёта и национального фактора, и управленческой специфики предшествующего периода.

Вопрос состоит в том, достаточно ли со строго юридической точки зрения было постановления ВЦИК и СНК для определения границ Крымской АССР. Ведь, например, нелегитимность решений 1954 года о передаче Крыма из состава РСФСР в состав УССР обосновывается тем фактом, что это решение было принято Президиумом ВЦИК, то есть управленческой надстройкой над выборным органом под названием вначале Съезд Советов, а потом — Верховный Совет. Территориальный вопрос был отнесён к компетенции именно этих выборных органов, а не ВЦИК, избиравшегося на съездах, и тем более не Президиума ВЦИК.

В этой логике стоит предположить, что и решение о границах Крымской АССР в 1921 году должен был принимать Съезд Советов РСФСР, а не ВЦИК.

Ещё один нюанс состоит в том, что Севастополь вообще не упоминается в административно-территориальном делении Крымской АССР на 1930 год (сборник документов «Крымская АССР» 1989 года, третий том монографии «История Севастополя»), как будто его просто забыли. Непонятно, почему в статистике крупной промышленности Крымской АССР на 1934 год есть, например, Симферополь и Симферопольский район, а у Севастополя своего района нет, он упоминается только в разделе «горсоветы».

Есть вопросы и к Конституции Крымской АССР 1937 года, содержавшей — в отличие от Конституции 1921 года — перечисление всех территорий республики. Согласно этой конституции, в республике появились города республиканского подчинения: Симферополь, Севастополь, Керчь, Феодосия, Ялта, Евпатория. Однако у Симферополя, Ялты и Евпатории были свои районы, а у Севастополя, Керчи и Феодосии — нет. Интересно и как повлияло на статус этих городов упразднение Крымской АССР после Великой Отечественной войны — ведь если нет республики, значит, нет и городов республиканского подчинения, но что это значит в отношении трёх городов (Севастополь, Керчь, Феодосия), у которых по Конституции Крымской АССР не было своих районов?

P.S. Актуальные задачи исторического исследования

Так или иначе, Севастополь и Крым входили в состав СССР, будучи частью России, на основании решения ВЦИК РСФСР об образовании Крымской Советской Социалистической Республики. Это решение, в свою очередь, стало результатом споров о статусе Крыма, активно начавшихся после победы большевиков в Гражданской войне, и большевикам потребовался почти год, чтобы определить для самих себя статус Крыма, и это определение проходило под влиянием процессов, имевших место в Гражданскую войну и даже до её начала, ещё в 1917 году.

В этих процессах было много участников и много интересантов, включая Украину, периодически пытавшуюся в этот период включить в свой состав и территорию Крымского полуострова, и Черноморский флот, и крымских татар, стремившихся к независимости Крыма ото всех.

При этом Крым и Севастополь в период с февраля 1917 года (свержение монархии) по конец Гражданской войны имели две разные истории, лишь отчасти совпадавшие друг с другом, где-то параллельные, где-то общие, а где-то — и совсем разные. Если в одном случае — Севастополя — одной из магистральных тем описания, помимо, естественно, противостояния большевиков и белых, были украинцы, пытавшиеся подчинить себе флот, то в другом случае — Крыма — в первую очередь имели значение перипетии с национальным движением крымских татар.

Претензии Украины на Крым, Севастополь и Черноморский флот начались сразу после Февральской революции — наскоком «украинизировать» флот, используя широкие формы самоуправления, введённые «февралистами» на флоте, среди матросов которого 65% были украинцами. Эта линия закончилась к концу 1917 года: как только Украина объявила независимость от России, её популярность среди матросов тут же исчезла, украинские флаги были спущены с тех немногочисленных кораблей, на которых они были подняты к концу лета 1917 года (среди них был и такой символически важный из-за своего названия, как «Память Меркурия»), а в ответ на телеграмму об «украинском флоте в Севастополе», которому воспрещаются сношения с иностранными державами, включая Россию, в Севастополе Центрофлот постановил считать «Киевскую раду опаснейшим органом контрреволюции».

Вплоть до 1921 года Севастополь вполне себе фигурирует как отдельный центр принятия управленческих решений — и у белых, и у красных, но после победы большевиков в Гражданской войне он эту функцию полностью теряет, что представляет собой заметный контраст с положением Севастополя и до революций 1917 года, и в годы Гражданской войны.

Наиболее очевидное предположение по поводу причин исчезновения Севастополя как отдельного управленческого центра — это отсутствие у Страны Советов на 1921 год флота на Чёрном море, ведь на остатках Черноморского флота Российской империи белые ушли в эмиграцию. В то же время всё сказанное выше позволяет предположить, что «потеря» Севастополем своего дореволюционного статуса была связана с отсутствием у большевиков сильной партийной структуры в городе, в то время как в Крыму такая структура была, и именно через неё, в первую очередь, осуществлялось управление из центра.

Представляется, что сегодня доскональное и строго научное изучение всех формально-управленческих перипетий взаимоотношений четырёх «игроков» в промежутке между Февралём 1917 года и созданием СССР в 1922 году — Крыма, Севастополя, Украины, крымских татар, с учётом их разных и менявшихся статусов — является достаточно востребованной и актуальной задачей.