...А при царях в России «справки покупать» грозило виселицей

Беседуя на сочинском Валдае, В. В. Путин ответил на вопрос, вызывающий у многих недоумение. А именно: если вакцинация от ковида даёт очень полезное действие и, в идеале, как только она приблизится к 100%, так заболеваемость и летальность станут существенно ниже, то почему власти не делают прививки строго обязательными?

Ведь цифры заражения, оглашаемые ими, действительно пугающие, зараза бушует, причём силы медицины на исходе. Врачи работают и на пределе своих сил, и на пределе коечных мощностей.

Отчего же при таких чрезвычайных обстоятельствах не вводят чрезвычайный прививочный режим и чрезвычайные карантины?

В. В. Путин отвечал в том духе, что мы попробуем любовью, а там увидим, что прочней:

«Я, на самом деле, не поддерживаю обязательность. Почему? Потому что любое навязанное решение можно обойти: ну, будут справки покупать... любые навязанные решения обходятся... мне кажется, что не навязывать нужно, а нужно убеждать. Убеждать и доказывать, что вакцинация лучше, чем болезнь».

Здесь нужно различать две проблемы.

1. Полезно ли жёсткое принуждение для борьбы с заразой?

2. Возможно ли жёсткое принуждение технически?

Что касательно первого, то и само начальство не отрицает, что если бы — хоть лаской, хоть таской — удалось добиться пусть не 100%-ной, но хотя бы 80%-ной вакцинированности, а равно и действенности карантинных мероприятий, это было бы хорошо в плане эпидемиологическом.

Что касается второго, то есть опыт Российской империи.

П. И. Мельников (Андрей Печерский) в романе «На горах» описывает эпидемию холеры времён Николая I:

«А тогда по Волге шёл неведомый, ещё впервые появившийся на Руси мор. Ужас и уныние шли вместе с холерой; вечером и на рассвете по всем церквам гудел колокольный звон, чтобы во всю ночь между звонами никто не смел выходить на улицу; на перекрёстках дымились смрадные кучи навоза, покойников возили по ночам арестанты в пропитанных дёгтем рубахах, по домам жгли бесщадно всё оставшееся после покойников платье, лекаря ходили по домам и всё опрыскивали хлором, по народу расходились толки об отравлении колодцев... Страшное было время, особливо в Саратове. Доронин стосковался по жене, боялся за неё, за сына и молодую сноху, бросил дела на произвол судьбы и поехал домой. Его остановили и посадили в карантин. В тоске, в смертном страхе и горе подкупил он сторожей и с помощью их бежал из карантина. Его поймали, в двадцать четыре часа осудили и среди двух сторожей вздернули раба Божия на виселицу».

Здесь нужно заметить, что Мельников был чиновником МВД и описывал полицейские дела не понаслышке, без фантазии. Да и, кроме беллетристики, была история с А. С. Пушкиным и болдинской осенью.

Наше всё тоже пыталось объехать карантины, но дело было слишком опасным. А если бы он проявил отчаянность, то его жизнь могла бы кончиться в 1831 г. — никакого Дантеса было бы не надобно.

Да ещё проще: при отмене смертной казни в России (кроме редких политических дел типа декабристов) отмена не распространялась на карантинные преступления. «Будут справки покупать» грозило виселицей.

При том, что коррупция в империи была, слава тебе господи, — не хуже нынешней. Но жёсткая санкция — и в 24 часа — заставляла уважать карантинные меры.

Т. е. если очень надо — то можно.

Впрочем, сегодня крайнее мягкосердечие власти касается не только дел санитарно-эпидемиологических. Днями перед гуманной речью В. В. Путина не менее снисходительную речь произнёс в Думе министр финансов А. Г. Силуанов.

Говоря о ненужности прогрессивного обложения доходов физических лиц, он указал: «Крупные миллиардеры найдут способ, как уйти от налогообложения, в первую очередь пострадает средний класс».

Формулировка вообще довольно странная. Что такое крупные миллиардеры, и как их отличить от миллиардеров некрупных?

Положим, В. О. Потанин (27 млрд долл.) или А. Б. Усманов (18,4 млрд) — они, несомненно, крупные. Но являются ли крупными обладатели состояния в 1-2 млрд долл. — или это такая мелочь на булавки, что про неё и говорить стыдно.

С точки зрения Силуанова, естественно; по мнению ширнармасс, и 1 млрд — сумма круглая и весьма.

Затем Силуанова уже в другом собрании поддержал нынешний научный руководитель ВШЭ Я. И. Кузьминов: «Бизнес жадный, он неохотно инвестирует, и это повлияет очень на его настроение».

Настроение ширнармасс Кузьминова, естественно, не интересует.

При том, что и у Силуанова, и у Кузьминова была превосходная отмазка. Прогрессивного налога не бывает вообще. Важна формула обложения, которая может быть относительно приемлемой для бизнеса и повлиять на его настроение не очень сильно, а может быть совсем неприемлемой. А дебатировать о формуле можно до бесконечности.

Если, конечно, не держаться того принципа, что применение государственного насилия — а налоги, это конечно, насилие, — неприемлемо в принципе. Хоть в делах санитарно-эпидемиологических, хоть в финансовых. Только любовью.

Из этого никак не следует, что «размахнись, плечо, раззудись, рука» — это подход, применимый к решению всех проблем. Осторожность, «семь раз отмерь, один раз отрежь» — это правило разумного мужа.

Но когда седмижды семь раз отмеряют и ничего не делают, часы бегут, а грозный счёт меж тем невидимо растёт, разумность такой политики, причём в делах очевидно кризисных, не всем представляется очевидной. Эдак можно и не дождаться волшебного действия любви.

Читайте по теме: Вакцинация и локдаун: стоит ли протестовать?

Максим Соколов