По следам Новосельской: станут ли осуждённые женщины массово идти на СВО за помилованием?

Бывший министр культуры Крыма Арина Новосельская, признанная виновной во взяточничестве и приговорённая к 10 годам лишения свободы, нашла возможность выйти на свободу досрочно: она решила отправиться на специальную военную операцию.

Новосельская стала первой высокопоставленной осуждённой женщиной, которая сделала такой шаг.

Станет ли массовым явлением участие осуждённых женщин в СВО ради помилования, выяснял ForPost.

Кто ещё

Заявление на участие в специальной военной операции написала Евгения Хасис — соучастница убийства журналиста Анастасии Бабуровой и адвоката Станислава Маркелова в центре Москвы 15 лет назад. Об этом изданию «Подъём» рассказала член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Ева Меркачёва.

Меркачёва добавила, что Хасис не единственная осуждённая, собирающаяся на СВО, о которой ей известно.

«При мне несколько женщин писали такие заявления. Среди этих женщин были в основном бывшие сотрудницы правоохранительных органов. Просилась на СВО и осуждённая за убийство Маркелова и Бабуровой такая девушка Хасис, которая отбывает наказание, и ещё несколько действительно известных персонажей, которые были фигурантами громких дел, не только экономических, но и по убийствам», — сообщила Меркачёва.

По её словам, власти говорили о рассмотрении этих заявлений и обращали особое внимание на женщин с навыками оказания медицинской помощи.

У таких обращений есть перспектива, считает Меркачёва. Так как, по её информации, для СВО не хватает медсестёр, санитарок и «вообще женщин, которые бы, что называется, в тылу работали, помогали бы обеспечивать вещевым имуществом».

Новосельская, Хасис и другие женщины смогут поехать на СВО благодаря двум принятым федеральным законам, связанных с участием осуждённых и подследственных в боевых действиях.

Один — об освобождении от уголовной ответственности граждан, призванных на военную службу по мобилизации или в военное время, заключающих контракты о военной службе с Минобороны России, проходящих такую службу при мобилизации и военном положении либо в военное время.

Другой — о заключении военных контрактов с осуждёнными и подследственными.

Воевали и строили

В нашей стране был опыт привлечения женщин-правонарушительниц к боевым действиям и работам в военное время.

В годы Великой Отечественной войны власти СССР решили сформировать штрафные батальоны и роты из провинившихся военнослужащих для отправки на наиболее трудные участки сражений, чтобы «дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины».

«В штрафные формирования направлялись не только военнослужащие-мужчины, но и женщины. Однако опыт показал, что направлять в штрафники женщин-военнослужащих, совершивших нетяжкие преступления, нецелесообразно. Поэтому 19 сентября 1943 года начальникам штабов фронтов, военных округов и отдельных армий была направлена директива Генштаба № 1484/2/орг, которая требовала не направлять в штрафные части женщин-военнослужащих, осуждённых за совершённые преступления», — рассказал кандидат исторических наук Владимир Дайнес.

Гражданских заключённых женщин также использовали в годы Великой Отечественной войны.

Пример тому — жизнь художницы Ефросинии Керсновской. Она в 1942-1952 годах прошла через сибирские лагеря за то, что «клеветала на жизнь трудящихся в СССР», «совершила побег из места обязательного поселения» и неосторожно высказалась об антирелигиозной советской поэзии.

Керсновская в лагерях строила военные объекты, стирала окровавленную одежду и чинила разорванные шапки, которые присылали с фронта, рассказала кандидат исторических наук Анна Веселова.

Кроме того, условно осуждённых женщин отправляли в пожарную охрану, сообщило главное управление МЧС России по Ярославской области в мемуарах о ветеране Вере Ковригиной.

Единого сценария нет

Сама идея отправки осуждённых на фронт требует очень гибкого подхода, считает директор факультета медиа Университета «Синергия» Александр Анучкин.

По его мнению, каждый конкретный случай должен разбирать суд с привлечением компетентных психотерапевтов.

«С одной стороны, осуждённые за насильственные преступления, безусловно, больше подходят для службы в штурмовых подразделениях, чем осуждённые по ''мирным'' статьям. Но надо понимать, какими эти люди вернутся к нормальной жизни, что станет с их внутренними границами дозволенного», — пояснил он.

И это в равной степени относится и к мужчинам, и к женщинам, уточнил собеседник ForPost.

И кто-то, вернувшись с фронта, сразу попадает в криминальные сводки, а кто-то, например, становится культурным явлением — тот же Даниил Туленков написал «главную книгу десятилетия» — «У вас нет других нас», обратил внимание Александр Анучкин.

«При этом, если мы говорим, что у мужчин и женщин в нашей стране равные права, то почему бы не заменять дамам сроки на службу в зоне СВО? Тем более, что там действительно ощущается нехватка медперсонала как минимум. Ускоренные курсы парамедиков — и вперёд, заглаживать вину. Лично меня как традиционалиста эта история немного корёжит: я не считаю, что место женщины — на фронте. Но само понятие ''доброволец'' подразумевает свободу выбора. Хорошо, когда такая свобода есть и у осуждённых в рамках их текущего правового статуса», — считает наш собеседник.

Социальный статус, который был у женщин до осуждения, не должен влиять на решение комиссий, принимающих решение об отправке на СВО, уверен директор факультета медиа Университета «Синергия»:

«У нас все равны перед законом — в теории как минимум, а это значит, что шанс оказаться на свободе ''через СВО'' должен быть у всех».

Александр Анучкин посетовал, что медиа обращают на что-то внимание лишь тогда, когда есть перспектива заголовка.

«Сравните: ''Бывший министр отправилась на фронт'' и ''Бывшая швея отправилась на фронт''. Разница очевидна, но на самом деле — и та, и другая прежде всего люди, женщины, дочери, матери, жёны. В целом же, мы живём в традиционном обществе, которое постулирует гуманное отношение к женщинам, старикам и детям, а президент неоднократно призывал пересмотреть правоприменительную практику при вынесении приговора дамам», — отметил он.

Собеседник ForPost, обратив внимание на Евгению Хасис, напомнил: она в заключении уже 13 лет — искупила ли она свою вину, все ли помнят, за что её приговорили к 17 годам лишения свободы?

Он также напомнил о Дарье Треповой* — участнице теракта, в результате которого погиб военкор Владлен Татарский. Она в январе этого года была приговорена к 27 годам колонии общего режима.

«Надеюсь, мы пока не забыли, что она совершила. И как быть, если завтра она захочет отправиться в зону СВО? Рассмотреть и удовлетворить ходатайство, чтобы через несколько месяцев она вернулась домой? Ещё раз подчеркну: единого сценария нет. Каждый случай и с мужчиной, и с женщиной должен отдельно рассматриваться судом и профильными медиками. Чтобы не вышло так: прошла СВО, получила прощение, вернулась к мирной жизни не вполне сохранной психически — и ушла на второй, а то и третий круг, но уже с применением насилия, с обесцениванием человеческой жизни вообще», — подытожил Александр Анучкин.

Не все заслуживают шанса

Привлечение к участию в СВО тех, кто отбывают сроки в местах лишения свободы, уже успешно апробировано, полагает политолог, генеральный директор ООО «Институт коммуникационного менеджмента» Вадим Сипров.

Он напомнил, что с конца 2022 года заключённые привлекались в ряды ЧВК «Вагнер». Многие из них проявили себя с лучшей стороны при взятии Артёмовска.

Такой способ комплектования армии, признал наш собеседник, вызывает споры в обществе, и многие его сторонники апеллируют к опыту Великой Отечественной войны: с начала 1942 года лиц, отбывавших наказание, стали призывать в армию.

«Всего за годы войны на фронт отправилось около миллиона зеков, причём в штрафные батальоны из них попали порядка 10%. Государство получило источник пополнения действующей армии, а заключённые — шанс выйти из мест лишения свободы и искупить свою вину перед обществом. Собственно, с уголовниками, подписавшими контракты с ЧВК ''Вагнер'', произошло то же самое», — добавил политолог.

Однако сейчас, по его мнению, военной необходимости в срочном пополнении нет — за прошедший год в армию пришли более 600 тысяч добровольцев-контрактников. Этого достаточно, по крайней мере, для поддавливания на противника по всей протяжённости фронта.

«Рано или поздно сопротивление ВСУ будет сломлено, в том числе из-за дефицита мобресурсов. Кстати, они (власти Украины — прим.) сейчас приступают к отправке зеков на фронт. То есть в России проблема привлечения к участию в боевых действиях лиц, отбывающих наказание, сейчас формулируется следующим образом: ''Должно ли государство дать оступившимся гражданам дополнительные возможности искупить свою вину?''. А здесь — сколько людей, столько и мнений. Лично я считаю, что дать такой шанс некоторым категориям сидельцев стоит. С некоторой натяжкой это можно было бы считать актом гуманизма. Причём возможности и для мужчин, и для женщин здесь должны быть равными», — считает руководитель «Института коммуникационного менеджмента».

Разумеется, продолжил он, в каждом конкретном случае стоит учитывать и индивидуальные особенности, и профессиональный опыт оступившегося гражданина. Да, это — дополнительная нагрузка на ведомства, но Вадим Сипров рискнул предположить, что общество одобрит такой подход.

Но такая мера не должна выглядеть как всепрощение — скорее наоборот, это исключительный акт доверия государства, который должен применяться не ко всем, заключил собеседник ForPost:

«Очевидно, что серийным убийцам, педофилам, наркоторговцам, изменникам Родины никаких поблажек делать не стоит. Есть ещё одна категория, которой лично я не оказал бы доверия, — бывшие чиновники и госслужащие, совершившие преступления с использованием своего служебного положения: казнокрады, коррупционеры, взяточники, ''оборотни в погонах'' — все те, кто своими преступлениями уже дискредитировал государство. Это даёт основания усомниться в искренности их намерений помочь стране. Полагаю, на фронте справятся без них».

Алексей Лохвицкий

* — внесена в список террористов Росфинмониторингом