Павлик Морозов из Простоквашино, или Прощание с Чебурашкой

В детстве у меня была любимая книжка. Она называлась «Красная рука, чёрная простыня, зелёные пальцы». По сути — это сборник детских страшилок в детективной канве, автор — Эдуард Успенский, конечно.

Мы зачитывали особо пугающие истории в пионерском лагере с фонариком под одеялом, а потом плохо спали.

«Девочка, девочка, Гроб на Колёсиках выехал с кладбища, твою улицу ищет. Прячься»

Вчера прочла новость. Дочь Эдуарда Успенского потребовала не называть литературную премию в честь отца. В качестве объяснения она со смаком вывалила подробности семейной жизни (то ли реальные, то ли наспех сочинённые в силу обстоятельств) — мол, бил, держал в страхе, тиранил, не давал жизни.

«Девочка, девочка, Гроб на Колёсиках нашёл твою улицу, он твой дом ищет»

Человеку моего поколения трудно представить себе автора «Чебурашки» и «Простоквашино» в качестве тирана, но дело не в этом. А в том, что даже совершив над собой великое умственное усилие, лично я не обнаружила связи между личной жизнью автора и его литературными заслугами.

Больше того, если мы начнём мерить больших художников бытовой меркой — боюсь, феминистическому обкому под управлением товарища Швондера придётся забраковать всех. Закончится у нас великая культура, выйдет вся! Чью биографию ни открой — поэта ли, писателя, режиссёра, — аж заколдобишься. Тот пил, этот бил, третья ребёнка к стулу привязывала. С точки зрения домохозяйки из Мытищ практически все наши классики — люди в высшей мере недостойные и совершенно никакой славы не заслужившие.

Вечный вопрос про гений и злодейство. Ответ на который, как по мне, совершенно очевиден. Господь, прежде чем поцеловать кого-то в макушку, не тестирует на мораль, в отличие от всех наспех рождённых комитетов по этике откуда-нибудь из шоу Малахова. Дух веет, где хочет. Талант может достаться кому угодно, даже очень неприятному лично мне человеку. Я с этой мыслью смирилась, чего и желаю домохозяйке из Мытищ.

Даже больше того: как правило, художник сознательно стоит поперёк мещанской морали (моральки, я бы сказала в данном случае), об этом, к примеру, целиком — цветаевский «Крысолов». В котором главная антитеза «бюргер — большой художник». Финал, надеюсь, читатель помнит. В высшей степени аморальный, как сказала бы опрятная комментаторша из фейсбука, осуждающая мёртвого писателя.

Но мы отвлеклись. Дочь Успенского, как выяснилось, не первый раз транслирует в мир свою виртуозную павликоморозовщину, но внимание к себе привлекла впервые. И, кажется, я догадываюсь, почему. Перед нами — новый тренд: сакрализация жертвы. Стоит в публичном пространстве пожаловаться на что угодно модное — абьюз, харассмент, общественность мгновенно становится на сторону «жертвы». Ставлю кавычки, потому что мы не знаем, как правило, насколько жертва честна и вообще насколько жертва — жертва. Слов становится достаточно, никаких судов, никаких расследований, слова против слов, и вуа-ля — публичный приговор!

Казус Успенского — это, по сути, те же пострадавшие студентки МГУ, только в профиль, те же совращённые голливудские актрисы, словом — формализация идеи «обвинить без доказательств и ждать резонанса».

Но что самое потрясающее — этот самый резонанс неизменно наступает.

«Девочка, девочка, Гроб на Колёсиках твой дом нашёл. В квартиру едет!»

Особый трагикомизм данной конкретной ситуации заключается в том, что тиран, угнетатель и абьюзер, во-первых, — детский писатель, на книгах которого выросла вся страна, а во-вторых, давно мёртв. И даже при большом желании не смог бы ответить на звучащие над могилой обвинения.

В целом — вот что хочу сказать. Меня ужасно пугает даже не эта новомодная риторика: то, что раньше называлось домашними склоками, — теперь абьюз, то, что считалось интрижкой, — теперь харассмент, то, что было любовью, — теперь созависимые отношения, а то, что являлось доносом и павликоморозовщиной, — теперь гражданская сознательность. А пугает, что навязывает эту парадигму не государство, не власть, не мифический Советский Союз с линейками и разнарядками. А граждане, точнее активная группа необольшевиков, которые почему-то называют себя либералами и феминистками, сами стараются.

И глядя на это, лично я ощущаю какую-то ужасную беспомощность.

«Короче, когда мама домой приходит, она находит девочку неживой. Только во рту одно колёсико какое-то».

Мария Дегтерёва