Либерализм – подрывная идеология на экспорт

Газовый кризис вновь подтвердил – России приходится отстраивать свой образ в глазах Европы в условиях информационной войны. Какой сегодня видят Россию в Европе, и какими будут отношения между Европой и нашей страной? Какую игру ведут в Европе США? Каково влияние кризиса на Европу, и в частности на Словакию?

Об этом рассказывает Сергей Хелемендик – депутат Национального Собрания Словацкой республики, депутат Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) от Словакии. В Братиславе с ним побеседовала обозреватель RPMonitor Маринэ Восканян.

– Январь стал месяцем, когда газовый кризис был для Европы проблемой номер один. Как, на Ваш взгляд, население Словакии и, если говорить шире, европейцы воспринимали этот конфликт между Москвой и Киевом?

– Население Словакии, естественно, мало разбирается в международных вопросах. Что касается СМИ, которые в Словакии принадлежат в основном американским собственникам, то они присоединились к общеевропейской антироссийской истерии. Здесь тоже была попытка обвинить во всем Россию, и я выступал по ТВ против такого взгляда. Словаки этой антироссийской пропаганде в основном, не поверили. Во-первых, часть информации, которую давали СМИ, была все же адекватной. Во-вторых, было просто инстинктивное понимание, что из озвучиваемого – неправда.

Проблема тут в том, что Европа не понимает ментально русских правил игры. Им крайне сложно разобраться в этом, потому что европейцы свято верят в закон. Они считают, что закон – это то, что работает, и в Европе это правомерно, законы здесь соблюдаются. Для восприятия европейцев сложившаяся ситуация была просто нонсенсом – как может быть, чтобы договор был подписан, покупатель заплатил деньги, а газа нет? И что вообще там происходит – в России и Украине?

Европа сейчас вынуждена это осмыслить и учиться понимать. Ей можно посочувствовать, но можно и попытаться помочь. Я хочу отметить, что на информационном фронте этой газовой войны Россия выступила достойно. Первые лица государства давали оперативно комментарии. Конечно, в основном этот информационный поток предназначался для своего населения и для Украины. Но появилось направление этого пиара и в сторону Европы. Это важно, и это часть той информационной войны, в условиях которой мы все сегодня живем.

– В одной из своих статей Вы писали о технологиях мягкого влияния, и о том, что Россия недостаточно ими пользуется для поддержания своего имиджа в Европе. (См. здесь и здесь) Изменилась ли эта ситуация?

– Я говорил о том, что у России нет таких технологий и что она не спешит ими обзаводиться. Под мягким влиянием понимается американская технология «soft power», которую американцы унаследовали от британцев. Ее суть – вкладывать ресурсы в местные элиты и умело их руками достигать нужных результатов. Но когда Британская Империя применяла эту схему, условия были другими – не было информационных технологий и такой роли СМИ.

 Америка сегодня – это тоже империя, но «мутировавшая», имеющая мало общего с классическими империями прошлого. США взяли за основу британскую модель влияния и видоизменили ее. Упор делается на негосударственные общественные организации и СМИ.

Всюду, куда приходят американцы и где им необходимо установить свое влияние, они первым делом покупают СМИ. Почему этого нигде не делает Россия? Это не упрек, это аналитический вопрос. Но хорошо хотя бы, что России во многом удалось «выдавить» со своей территории такие «рупоры влияния».

Технология работы с общественным мнением через своих агентов влияния, через специальные оргструктуры и СМИ – это то, чего Россия пока не умеет. Может ли она этому научиться? Я не готов утверждать, что если Россия этого не делала тысячу лет, а США этому так быстро научились, то это значит, что надо прямо сейчас экстренно бросать на это все силы. Но в долгосрочной перспективе альтернативы технологиям мягкого влияния нет. Потому что такой альтернативой является только война.

– С помощью этих технологий США пытаются навязать Европе свой, «атлантистский» взгляд на Россию. Что нужно делать России, чтобы выглядеть для европейцев не опасным соседом, а партнером, с которым можно и нужно работать?

– Борьба за власть сегодня – это борьба за собственность на средства влияния. Многие европейцы, даже представители политической элиты, по-прежнему пребывают в плену либеральных стереотипов о свободе слова и не готовы это принять. Если говорить об атлантистском влиянии в Европе, то в Восточной Европе СМИ контролируются американцами – и создают соответствующий имидж России. В Западной Европе более широкая палитра взглядов.

Единственный шаг, который Россия пока сделала на этом поле, – это информационный канал Russia Today. Но создать контент мало, его надо доставить до потребителя должным образом. Так, сейчас Russia Today транслируется с помощью российских спутников, это ограничивает его аудиторию. Донести информационный продукт до европейцев не так просто, даже если он имеет высокое качество.

Приведу такой пример – один мой коллега, словацкий депутат Европарламента, рассказывал мне о том, как Джульетто Кьеза, снявший фильм и написавший книгу о событиях 11 сентября, должен был провести в Европарламенте презентацию этой книги. В России, кстати, этот интересный фильм, предлагающий отличный от официального взгляд на теракт 11 сентября, показали по Первому каналу. Из сотен депутатов Европарламента пришли на это мероприятие двенадцать человек. Причина этого понятна, депутаты испугались. Но это пример того, что зачастую качественный, но противоречащий господствующим настроениям информационный продукт очень непросто донести до аудитории.

Россия не вкладывает в это средства. Причем средства – это не только и не столько деньги, сколько мозги. У России есть медийные ноу-хау. Для внутреннего пользования в России создается умный и эффективный политический пиар. Но нет желания или воли применить все это на международном уровне.

– Как Словакия переживает нынешний экономический кризис?

– Словакия пока слабо затронута кризисом, но ей просто повезло экономически. Для Европы это прилежный ученик, добрый, спокойный, никому и ничем не угрожающий. В свое время словакам сказали – проводите рыночные реформы, и они это сделали. Но так, что оказались без долгов, оказались таким экономическим «тигром» в смысле роста.

Европа сейчас наводнена иммигрантами из Африки и Азии, многие из которых едва умеют читать. Их невозможно использовать в промышленности. А словацкие рабочие имеют репутацию квалифицированной, хорошей рабочей силы. Поэтому сюда пришли большие инвестиции – в Словакии построены заводы Peugeot, Citroen, KIA, расширено производство Volkswagen. Компании из Юго-Восточной Азии построили здесь заводы по производству электроники.

Словакия перешла на евро в тот момент, когда в связи с кризисом валюты всех стран вокруг стали жертвами спекулянтов. Словацкая крона фактически перестала существовать этим летом, когда был подписан договор о конверсионном курсе. То есть Словакия реально в зоне евро уже полгода.

Пока кризис проявился в том, что закрылись лишь несколько предприятий. Цены пока в связи с переходом на евро не повысились, как это происходило в других странах в такой ситуации, – это связано с тем, что инфляция из-за общей экономической депрессии чуть приглушилась. Словакии пока везет.

Но кризис, безусловно, ударит по стране. Особенно по менее развитым территориям – по восточным областям. Логично, что с падением в автомобильной отрасти, сокращения производства будут и у нас. Те же немцы сокращают уже сейчас автопроизводство у себя и в Чехии. А в Словакии – нет. Этому есть три причины. Во-первых, словацкая среда и ментальность привлекает работодателей своей стабильностью. Во-вторых, у Словакии выгодное для логистики географическое положение. И в-третьих, дешевая пока рабочая сила. В Словакии заводы будут закрывать после Германии, Франции и т.д. просто потому что там зарплата рабочего 2000 евро, а в Словакии – 700 евро.

– В России кризис привел к началу большой общественной дискуссии, выходящей за экономические рамки, – о том, как вообще жить, на каких принципах должно строиться государство, о мировоззрении среднего класса, о либеральной идеологии и ее кризисе. Происходит ли то же самое в Словакии, и вообще в Европе?

– Могу вам сказать, что все эти темы интересны чехам и словакам, но местные СМИ просто не способны сами вести дискуссии обо всем этом на действительно высоком интеллектуальном уровне. Эти СМИ управляются, по сути, молодыми дилетантами от журналистики. Они, скажем так, вскормлены уже с детства кока-колой вместо молока и выполняют максимум чужие заказы на политический пиар. Серьезных аналитиков и авторов, выходящих на уровень осмысления стратегического, здесь практически нет.

И хочу сказать, что в этой связи востребована российская современная мысль. Так, мы перевели на словацкий язык интервью, опубликованное в «Комсомольской правде», российского экономиста Михаила Хазина, которого в России зовут «алармистом» за его радикальные взгляды на природу и развитие нынешнего кризиса. Это интервью и эта постановка вопроса оказались востребованы как у массового читателя, так и у словацкой политической элиты; можно сказать, такие мысли о кризисе потрясли словаков. Так что, конечно, осмысление кризиса, осмысление новых мировых реалий здесь тоже происходит. Но, к сожалению, приходит это только в ситуации личного столкновения с этими проблемами.

– Но в России многие мечтают именно о таком неведении – некоем идеальном европейском мещанстве, жизни в тихом маленьком городке, с чистыми улицами, хорошими дорогами, отстроенной социальной сферой. Вне всякой политики и мировых проблем.

– Россия – это цивилизация выживателей, бойцов. Русские не привыкли жить комфортно, они никогда не чувствуют себя в покое и безопасности. Когда русские стремятся в Европу, это как солдат на войне мечтает об отпуске в санатории. Это нормальная мечта. Но русские никогда не станут европейскими бюргерами.

Так же, как в Европе существует миф о России, так и в России есть миф о Европе. Миф о европейской культуре. Что в России лифты загажены, а здесь в них чисто. Да, здесь выше бытовая культура. Но это объясняется не тем, что европейцы такие цивилизованные и культурные. А тем, что их много, они всегда жили скученно и сотни лет в одном и том же месте. В той же Словакии семьи живут в маленьких городках по 800 лет на одном и том же месте. А русские – кочевники, они все время движутся во времени и пространстве.

Русские массово неправильно объясняют европейскую культуру. Они идеализируют ее и представляют ее сложнее, чем она есть.

– Не кажется ли Вам, что помимо прочего в России не просто идеализируют Европу, а вообще считают идеалом некий образ старой, классической Европы? Сегодня на европейскую культуру уже очень сильно влияют другие культуры, привнесенные иммигрантами. Сохранит ли Европа в этих условиях свою культурную идентичность?

– Действительно, Европа сильно изменилась. Могу даже сказать радикальнее – старой Европы просто больше нет. Она захвачена варварами, и она сдалась. И русские эмигранты среди этих варваров – это, наоборот, светлая надежда. Европа падает сегодня жертвой политкорректности, точнее либеральной идеологии. Я называю это катастрофой европейского либерализма.

Недавно я был в Манчестере в составе группы депутатов, нас пригласили на мероприятие, посвященное проблемам мультикультурализма. Мэр Манчестера с гордостью заявил, что у него в городе говорят на 100 языках. И как пример толерантности нам представили школу, где учатся 800 детей из Сомали, не говорящих по-английски, выступила учительница из этой школы, рассказала, что так как дети не очень заинтересованы в изучении английского, коллектив преподавателей пытается наоборот, выучить суахили, чтобы лучше с ними общаться. Куда все это ведет? Это пафос либерализма в последней фазе его развития.

Я давно утверждаю, что либерализм – это подрывная идеология на экспорт. Вся Европа падет сегодня ее жертвой. Хотя внешне это красивые слова, те же, что звучали во время французской революции о свободе и равенстве. Эта идеология появилась здесь, ее «на воспитание» отправили в США, где она получила «апгрейд», и вот ее вернули Европе назад в качестве своеобразного вируса.

Но, замечу, это касается не всей Европы. Та же Словакия сегодня все еще является традиционалистской страной, с большим влиянием католической церкви. «Эксцессы» либерализма здесь массового характера не приняли.

– Можно ли вообще говорить сегодня о европейском единстве? Сможет ли Евросоюз в кризисной ситуации экономического или военного вызова сохранить это единство?

– Январский газовый кризис выявил очень интересные вещи – как только ситуация стала реально угрожающей, каждая страна была уже сама за себя, все общие позиции сразу исчезли.

Расколоть Европу геополитически выгодно США. Свои экзистенциальные проблемы США может решить в том числе и за счет войн в Европе. Сейчас надо очень внимательно изучать опыт и модель югославской кампании.

Какими методами пользуются Соединенные Штаты? Так, для того чтобы получить воздушный коридор для своих военных самолетов, в Словакии ими было приведено в тот момент к власти другое правительство, потому что предыдущее не давало гарантий на разрешение пролета военной авиации американцев в своем воздушном пространстве. Австрия категорически отказалось, и надо было использовать Словакию. И тогда здесь произошла «цветная революция». Югославская модель и подобные методы будут задействованы и в случае новой войны в Европе – будет ли точкой ее возгорания Кавказ, Украина, Венгрия или Словакия.

Мало кто понимает сегодня, что тогда бомбили не Белград. Бомбили евро. Все остальные «бонусы» – наркотрафик, газопроводы – были уже на втором месте. Кадров бомбежек Белграда оказалось достаточно, чтобы, например, здесь, в Словакии, в 2000 году курс евро был 25 крон, а доллара – 50. Доллар был вдвое дороже евро. И таких же войн американцы будут добиваться в Европе сейчас. Полагаю, именно поэтому на Украине сегодня играется большая игра. Линия влияния США в Украине состоит именно в этом – создать в Европе очаг нестабильности.