Сейчас сложно представить, но в средние века почти каждый стратегически важный перевал и вершину горного Крыма венчала небольшая крепость — так называемый исар. В наши дни от сложной системы оборонительных укреплений лишь в некоторых местах остались развалины стен или фундаментов. Увы, эти памятники прошлого до сих пор мало исследованы: единственной обобщающей работой является книга выдающегося советского геолога и археолога-любителя Льва Фирсова, которому сегодня исполнилось бы 98 лет.
Коренной москвич
Будущий исследователь появился на свет 22 декабря 1926 года в Москве.
«Семья — коренные москвичи, была дружной, все поддерживали друг друга. Сложностей было много, таким было время, работать приходилось не покладая рук, куда бы судьба ни забросила», — говорится в очерке о Льве Васильевиче Фирсове на посвящённом истории Крыма портале «Открытая археология».
В 1942 году Фирсовы эвакуировались в Киров, который не был оккупирован в Великую Отечественную войну. Здесь мальчик, окончив школу-семилетку, поступил в местный гидромелиоративный техникум, успев его закончить с красным дипломом. В 1944 году семья смогла вернуться в Москву, и юноша выдержал вступительные экзамены в Московский геологоразведочный институт (МГРИ).
Студент Лев Фирсов с первого курса проявлял задатки учёного, поэтому в 1948 году, по данным «Открытой археологии», преподаватели «решили, что ему следует заняться наукой», и организовали ему перевод сразу на четвёртый курс геологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.
Впрочем, юноша не был кабинетным теоретиком, а с самого начала активно участвовал в производственных практиках в отдалённых уголках страны. Дикая природа Дальнего Востока, Чукотки, Колымы с первого взгляда пленила Льва Фирсова своей красотой и поразила перспективностью исследований. Его студенческие работы о Беринговом проливе, Яно-Колымском поясе (золотоносные слои, проходящие по территории современной Магаданской области и Республики Саха (Якутия)) оказались настолько талантливы, что их без проблем взяли в научные журналы.
На краю земли
Окончив с отличием вуз в 1949 году, Лев Фирсов получил распределение в геологическое управление «Дальстроя» в Магадане. По данным главного научного сотрудника Института геологии и минералогии Сибирского отделения РАН, профессора Александра Оболенского, вчерашний московский студент на Крайнем Севере смог пройти путь от простого геолога до начальника поисково-разведочной партии, искавшей золото. При этом на новом месте юноша не бросил и научные изыскания.
«Приобретённый опыт поисков и разведки золота в суровых условиях Колымы помог ему организовать специальную лабораторию по изучению обстановок образования и закономерностей размещения месторождений этого благородного металла во вновь созданном Северо-Восточном комплексном институте (бывший ВНИИ-1 Дальстроя)», — рассказал Александр Оболенский в статье, посвящённой Льву Фирсову.
Кроме этого, молодой геолог «фактически на пустом месте», по определению коллеги, создал «единственную успешно работающую лабораторию геохронологии (К-Ar метод) на Дальнем Востоке».
Полученные данные Лев Фирсов обобщил в кандидатской диссертации, которую защитил в 1953 году. Однако десять лет спустя, в 1964 году, ему пришлось покинуть Магадан из-за проблем со здоровьем.
Научную карьеру учёный продолжил в сердце Сибири, переехав в новосибирский Академгородок. Здесь он открыл ещё одну лабораторию по геохронологии, а также, по информации Александра Оболенского, «сконструировал, собрал и запустил в работу новую радиоуглеродную установку». В 1974 году Лев Фирсов успешно защитил докторскую диссертацию.
Влюблённый в Крым
Созданное оборудование оказалось полезно не только геологам, но и археологам. Именно науке, изучающей быт и культуру древних народов по сохранившимся вещественным памятникам, Лев Фирсов неизменно посвящал свои отпуска, которые почти каждое лето проводил в Крыму.
На полуострове сибирский учёный работал в основном в 1960-1970-е годы. Об этом рассказал ForPost кандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира и средних веков КФУ имени В.И. Вернадского Александр Герцен, который был лично знаком с Львом Фирсовым.
«Лев Васильевич внёс важную лепту в археологическую деятельность в Крыму. Главным образом его внимание было обращено на Южный берег. Там в те годы прокладывалась автомобильная трасса Севастополь — Ялта, поэтому предварительно проводились широкие археологические исследования под руководством Олега Ивановича Домбровского. Оба учёных дружили, но в некоторых моментах их интерпретации находок расходились», — отметил собеседник ForPost.
Кроме этого, по его данным, Лев Фирсов стал первым, кто в Крыму начал именно радиоуглеродным методом определять возраст найденных на археологических памятниках органических останков. По словам Александра Герцена, опубликованная в 1977 году книга Льва Фирсова «Этюды радиоуглеродной хронологии Херсонеса Таврического» актуальна для специалистов до сих пор.
Разрушитель мифов
Будучи геологом по профессии, Лев Фирсов, по воспоминаниям Александра Герцена, обладал оригинальными и более глубокими взглядами на происхождение отложений и горизонтов культурного слоя памятников археологии Крыма. Это позволило ему избавить науку от нескольких популярных интерпретаций историко-культурных объектов полуострова.
В качестве примера собеседник ForPost и привёл историю с исарами.
«До 1970-х годов считалось, что эти самые укреплённые средневековые крепости на ЮБК и Главной гряде Крымских гор были построены на таврских убежищах. Об этом сообщали письменные источники, начиная с Геродота: тавры обитали в прибрежной зоне и разбойно нападали на корабли, идущие вдоль берега Крыма. Но надо было определить, что же осталось от этих древних пиратов? Могильники в виде так называемых таврских ящиков сохранились, а раз так, значит, должны быть и поселения», — поделился подробностями археолог.
Одним из ключевых доказательств распространённой теории была крепость Харакс на мысе Ай-Тодор. Действительно, в основе оборонительной системы этого укрепления видна мощная кладка из крупных необработанных камней. Начиная с XIX века, исследователи и краеведы писали о том, что этот фундамент как раз и свидетельствует о раннем, таврском этапе развития цитадели, а потом сюда «на готовое» пришли римляне.
«Фирсов, внимательно изучив стратиграфию объекта, доказал, что, на самом деле, эта циклопическая кладка тоже относится к римскому времени: просто основание сделано более грубым образом, — пояснил Александр Герцен. — Сейчас вслед за Львом Васильевичем признано, что если и есть основания говорить о таврском укреплении, то среди всех исаров Крыма это более-менее обосновано лишь в отношении крепости на горе Кошка в Симеизе».
Другой «удар» Лев Фирсов нанёс по устоявшейся исторической интерпретации построек страны Дори, которая, по сообщению византийского историка Прокопия Кесарийского, некогда располагалась на Крымском полуострове.
Дело в том, что с XIX века было принято считать, что найденные в горном Крыму протяжённые стены являются линией крепостных укреплений, которые прикрывали подходы к прибрежной зоне. Несмотря на то, что эти преграды были скромно сложены не из тёсаного камня, как строили византийцы, и возвышались на высоту, не превышавшую полутора-двух метров, в середине XX века появилась версия, что это могут быть дорийские оборонительные границы.
«Однако именно Лев Васильевич подробнейшим образом разобрал ситуацию с расположением этих преград. Он показал, что они никак не могут считаться оборонительными. Эти стены были построены таким образом, что не могли защищать ЮБК от вторжений кочевников с севера. Ведь они находились на южных склонах», — пояснил собеседник ForPost.
Кроме этого, преграды конструктивно не могли быть фортификационными сооружениями, поскольку, согласно традициям античного и средневекового оборонительного зодчества, стены укреплённой позиции должны иметь не менее 3,5-4 метров в высоту, чтобы «защитники за ней не прятались, а над ней стояли», возвышаясь над неприятелем, подчеркнул Александр Герцен. А найденные в Крыму стены серьёзным препятствием не являлись.
Поэтому сейчас, по словам собеседника, историки вернулись ко взгляду, который был распространён в XIX веке: страну Дори надо искать в юго-западном Крыму, а не на ЮБК.
Расхождения со Львом Фирсовым в датировке объектов были и у самого Александра Герцена.
«Я для него в 1970 году брал на анализ дерево из оборонительных стен Мангупа. Наши взгляды тогда разошлись. Он датировал довольно ранним периодом, IX-X веком, а по нашим данным это было позже на 200-300 лет. Но Лев Васильевич и объяснял это в своей книге, почему такие разночтения допустимы. Как глубокий учёный он допускал сомнения в своих выводах!», — отметил важное качество Фирсова собеседник ForPost.
Послание в будущее
Каждый день крымских каникул Лев Фирсов проводил в горах, изучая археологические памятники полуострова, делая наблюдения и записи. При этом сибирский «турист» придумал традицию, которой неизменно следовал.
«В стеклянный сосуд, к примеру, в небольшую бутылку Лев Васильевич закладывал бумажную записку на каждом исследованном объекте. В частности, такая бутылочка была им оставлена в одном из гнёзд цитадели Мангупа. Он первым там оставил записку с таким посылом: мол, кто найдёт, может оставить свою. Этот сосуд там лежал довольно долго, пополняясь всё новыми посланиями. Но потом она, к сожалению, исчезла, — посетовал Александр Герцен. — Зато когда проводились исследования мангупской базилики, то между камней при зачистке была найдена стеклянная ампула из-под лекарства с запиской-автографом именно Льва Васильевича. Она у меня хранится».
Кстати, как писал ForPost, именно на такую «капсулу времени», созданную Львом Фирсовым, этим летом на горе Крестовой на ЮБК наткнулась пара москвичей. Кто знает, может, и другие послания из прошлого от исследователя Крыма ещё ждут своих изыскателей?
Пока же раскопки исаров и других археологических памятников Крыма продолжаются. В этом году научная экспедиция работала на Кучук-Исаре вблизи посёлка Оползневое (Большая Ялта). Найденные там артефакты, как и результаты других полевых работ, выставлены до 30 декабря в усадьбе Палласа в ботаническом саду КФУ имени В.И.Вернадского.
Пелагея Попова
Фото: автора, открытаяархеология.рф
