Глава Сбербанка Г. О. Греф не изменил своему правилу неукоснительно являться на различные форумы (особенно такие, где присутствует высшее начальство) и там сообщать нечто интересное, хотя и не имеющее отношения к работе вверенного ему кредитного учреждения.

В прошлом году на ПМЭФ Г. О. Греф явился в обществе брахмана Садхгуру, который научает его внутренней инженерии, опыту просветления, а также уровням просветления.

"Выхожу я в поле чисто,

Примечаю: там буддисты.

Восседают на меже

Просветленные уже".

На ВЭФ, прошедшем в начале сентября, просветленный уже глава СБ рассказал, как нужно преобразовать школу. А именно, отменить все испытания учащихся.

"Одна из моих личных целей — убить экзамены", -- сообщил он.

К такому радикализму его подвигло то, что учащиеся "из школы уже выходят инвалидами, так как они настолько привыкают к системе оценивания, что в дальнейшем при её отсутствии расслабляются и не готовы что-либо делать". Констатировав: "Это катастрофа", он предложил простой способ способ борьбы с ней – убить систему оценивания.

Оценивая выступление самого Г. О. Грефа, нужно разделить две вещи.

Что до нынешней системы ЕГЭ, представляющей собой тесты в стиле телеигры "Кто станет миллионером" – чтобы пройти испытание, надо выбрать один правильный ответ из предложенных четырех, -- то об изъянах такой системы не говорил только ленивый. Ибо ЕГЭ представляет собой редукцию, сводящую различные уровни познания и понимания к самому низшему. Поэтому критики ЕГЭ обыкновенно отмечали, что выход из тупика обыкновенно находится там же, где и вход. Т. е. предлагали вернуться к традиционной системе экзаменов, которая более отчетливо даёт понять, что испытуемый знает и что не знает.

Сказать, что возврат к традиционной системе, когда есть экзаменационные билеты и есть экзаменатор, который своим естественным интеллектом оценивает испытуемого, является "убийством экзаменов", вряд ли способен человек, находящийся в здравом уме и трезвой памяти.

Возможно, однако, Г. О. Грефа следует понимать буквально. То есть его личная цель в самом деле упразднить систему оценки знаний как таковую. Хоть ЕГЭ, хоть старомодные экзамены – все  отправить на слом.

Министр просвещения О. Ю. Васильева в этой связи указала, что тут Г. О. Греф не оригинален: "В истории нашей страны, в ее постреволюционный период, было время полной отмены экзаменов, но, как мы все прекрасно знаем, ничего хорошего для школьного образования это не принесло, и проверочные испытания вернулись. Мы прошли этот опыт сто лет назад". Имеется в виду бригадно-лабораторный метод, когда не преподаватели экзаменовали учащихся, а учащиеся всей бригадой экзаменовали преподавателя. Все эти разнообразные новации кончились в 1932 г., когда в рамках сталинского термидора новаторов погнали прочь и вернулись к сильно ухудшенному варианту дореволюционной гимназии. Благодаря этому, в частности, мы выиграли войну.

Но даже если не впадать в бисмаркианство насчет того, что битву при Садовой выиграл прусский школьный учитель (а отнюдь не визионер с просветленным сознанием), сама идея экзаменов основана на очевидном соображении. Выпускник учебного заведения должен что-то знать, чтобы считаться выпускником, а не непонятно кем. Но единственный способ установить, удовлетворительно он прошел курс знаний или неудовлетворительно, есть испытание, по итогам которого ему выдается (или не выдается) соответствующий аттестат, который он может предъявлять. Другого способа не придумано – разве что брахман Садхгуру его изобрел.

Приняв во внимание все вышесказанное, можно тем не менее возразить – а стоит ли вообще обращать внимание на известного чудака и оригинала. "Он знатный мельник, две мельницы у него на море, на окияне – одна мелет вздор, другая чепуху".

Здесь нюанс в том, что если бы Г. О. Греф был просто известным чудаком, ведущим частный образ жизни, так и вопросов бы не было. Но поскольку он друг цезаря – а у нас, как и в Риме, это должность, – вопросы возникают.

О. Ю. Васильева, например, столь резко возразила, поскольку она утомлена беспрестанным вмешательством Г. О. Грефа в дела ее министерства. Причем не только концептуальным, хотя это тоже раздражает, но порой и сугубо кадровым. Герману Оскаровичу бывает дело даже и до кандидатур министерских столоначальников. Ну, как если бы И. И. Сечин активно лез во внутреннюю кухню минздрава.

Все это утомляет сугубо и трегубо еще и потому, что к работе самого Сбербанка есть множество вопросов. То Г. О. Греф простодушно сообщает, что внедрение ИИ в работу учреждения повлекло за собой многомиллиардные убытки, причем, кто будет платить за разбитые горшки, его не интересует – ведь он у нас блаженный, и других не должно интересовать.

То ЦБ устанавливает, что СБ сорвал планы по подключению к Системе быстрых платежей (СБП). Причем аргументация Грефа проста и невинна – "Ну, не шмогла я". Другие системообразующие банки сумели, но Г. О. Греф на особом положении.

Число технических ляпов можно умножать, но есть и ляпы уже не совсем технические. До сих пор – а уже пять лет прошло – СБ не работает в Крыму, то есть Основной Закон России, устанавливающий, что Крым – неотъемлемая часть страны, для Г. О. Грефа тоже не указ. "Работать там не буду".

Но как всегда – и это, к несчастью, не только к Грефу относится, – небрежение своими непосредственными обязанностями сопровождается имитацией бурной деятельности в тех областях, куда его никто не просил вмешиваться. "Чужую беду на бобах разведу, а свою беду к рукам не приложу" – это вообще формула отечественного администрирования, но в случае с Грефом она приобретает уже совершенно гиньольный характер.

А поскольку Сбербанк – это еще и социальный банк с вкладами старушек, пляски с брахманами тут гораздо более опасны, чем в сугубо частном кредитном учреждении. Тут можно доплясаться до дестабилизации в духе 1998 г. И услышать от Г. О. Грефа привычное "А что такого? И вообще у меня блокчейн, ИИ, а также новые идеи по части народного образования".

Такой игривый друг может и цезаря под монастырь подвести.

Максим Соколов