Специально долгое время (с тех самых пор, когда там началась «реконструкция») я не ходил в Карантинную бухту, в которой, собственно, и вырос.

Где было болото с лягушками, которых я оперировал в гараже за домом (нет, я оперировал по-настоящему, под эфирным наркозом, с соблюдением правил асептики и антисептики, со знанием топанатомии, основ абдоминальной хирургии. Тогда, в девятом классе я мечтал стать великим хирургом и заниматься трансплантологией. И все лягушки выжили! Я находил их на том же болоте, некоторых удавалось поймать и снять им швы). 

На этом болоте рос густой камыш, что на фоне древних оборонительных стен выглядело живописно и подлинно.

А еще в этой части Херсонеса гордо высится башня Зенона, по которой я и сегодня мог бы пройти ночью с завязанными глазами. Я даже смог бы, как и в детстве, преодолев страх, перепрыгнуть с одной кольцевой стенки башни на другую… Но теперь я этого сделать не смогу. Я даже залезть на нее не смогу, потому что она охраняется полицией. И мои дети не смогут, не говоря уже о внуках.

Они вообще никогда уже не увидят МОЙ Херсонес. Они будут ходить по деревянным настилам – шаг влево или шаг вправо – полицейский свисток, окрик и штраф. И они – мои внуки – так же, как и впервые попавшие в древний город туристы, будут именно такой Херсонес считать подлинным.

Да, именно такой: с возведенными концертными сценами, мачтами для свето- и звукоаппаратуры, со строгой охраной, указателями движения, биотуалетами, с огромным количеством скамеек и высаженными в горшках кипарисами. Уже никто и никогда не увидит оборонительные стены и башни при лунном свете! А ведь это зрелище запоминается на всю жизнь. Теперь – искусственное освещение, разрушающее связь и непрерывность времен, уничтожающее Вечность, как нелепо это ни звучит.

Да и зачем вся эта иллюминация, если вход в заповедник запрещен еще до захода солнца, даже в зимнее время?!

Зачем эти уродливые мониторы на древних улицах, которым по три тысячи лет?.. Для того, чтобы туристы смогли увидеть компьютерное изображение улицы, на которой они сейчас находятся? И через сколько месяцев это дорогостоящее оборудование под воздействием дождей, ветра, мороза и морского воздуха с высокой влажностью превратится в готовый для списания хлам?.. А на вопрос «кто виноват?» всегда будет дежурный ответ – экстремальные природные условия?.. И ведь ни один, даже самый неподкупный криминалист не найдет «вредителя», кроме самой природы. Очень удобная схема для освоения федерального бюджета, не правда ли?

Для чего эти таблички, намертво прибитые к древним стенам, кто объяснит? Для того, чтобы туристы прочитали, что эта оборонительная стена воздвигнута из античных надгробий для отражения нападения кочевников в таком-то веке? Авторов идеи самих не тошнит от «ноу-хау»?! Может, просто на входе продавать недорогие путеводители или увеличить число экскурсий?.. Зачем укладывать вдоль древних стен кабель и расставлять осветительные светодиодные приборы, зачем?!

Это к слову о пресловутом «антропогенном факторе», из-за которого простым гражданам, как в гетто или в резервации, ограничили время принятия морских ванн с семи до девяти утра...

Фестивали и концерты… Господа, оттого, что я не являюсь тонким ценителем оперного искусства, вовсе не следует, что оперы как жанра не должно быть! Но ее по определению не должно быть на руинах древнего города, тем более, на месте средневекового чумного и холерного кладбища! Не зря же бухта называется Карантинной. Как-то опера и балет на кладбище выглядят и звучат с неким странным оттенком. Пожалуй, здесь уместен был бы только второй акт «Жизели» с вилисами и умерщвлением лесничего Ганса.



Господа креаторы и придумщики, отчего же не использовать замечательное пространство Античного театра, который, собственно, и возводился для всевозможных массовых зрелищ две тысячи лет назад? Тем более, эта сцена «намолена» многолетними выступлениями на ней наших драматических театров и именитых гастролеров. И как возведение сцены в Карантинной бухте, пусть и «временной», сочетается с концепцией «антропогенного фактора»? Ведь вес сцены с балетной труппой на ней слегка превышает вес среднестатистической севастопольской пенсионерки, ковыляющей к почти запрещенному морю…



Объясните мне и тысячам таких же «непонятливых» аборигенов: как же так?!

Храм… Для всех он – Владимирский собор, а для меня с раннего детства – Храм. Просто Храм. Я вырос на его развалинах, я знал тысячу способов проникнуть вовнутрь, не сбивая навесного замка на вратах.На моих глазах его восстановили и придали  первозданный вид. Действительно, цитадель православия теперь выглядит строго и величественно, но… Но зачем же фасад храма увешивать гирляндами, словно Новогоднюю елку? Ведь собор сам по себе излучает Свет. Внутренний, духовный, божественный. А сейчас он больше напоминает Эйфелеву башню перед Рождеством или ночной Москва-сити. Ну и, опять же, сцена рядом с этим культовым сооружением выглядит чужеродной и нелепой.

Дорога к Храму… Признаюсь: я очень люблю получать новые знания, и мне не стыдно, когда я не могу ответить на неожиданный вопрос или не пройти какой-нибудь тест. Тут же лезу в поисковик и восполняю пробелы в своем образовании. Но когда на главной аллее Херсонеса по дороге к Храму я попадаю в Страну «Яндекс» или «Гуггл», мне становится не по себе!

Господа, боюсь даже спросить, что вы курите? Туристы посещают заповедник  вовсе не для того, чтобы сделать «селфи» на фоне портрета античного философа с текстом его, пусть и гениального, афоризма – нет! Они приезжают сюда с одной целью: увидеть пейзажи подлинной антики и средневековья, которые вы загородили какими-то деревянными будками с интерактивными мониторами и распечатанной «википедией», очень напоминающей по внешнему виду захоронения других культур.

Мне очень тяжело будет объяснить своему внуку, что эта «Аллея знаний» создана лишь для того, чтобы он не увидел красоты открывающейся панорамы древнего Херсонеса, бухты и современного города. Он ни в жизнь не поверит, что в моем детстве вот здесь, на склоне, где были непроходимые заросли кустарника, водились фазаны, и по утрам можно было увидеть, как вслед за мамой отважно шагает весь ее выводок цыплят. Что вот там, в бухте, стоял трофейный немецкий тральщик под названием «УТС» – учебно-тренировочное судно водолазов (до сих пор не пойму, как водолазы-спасатели умудрились его утопить в мирное время и в тихой бухте на мелководье). Что вот отсюда его дед нырял в море, а здесь с аквалангами погружался метров на тридцать и наслаждался подводными пейзажами… Что после дождя, гуляя по Херсонесу, без всякого металлоискателя можно было найти пять-шесть медных и бронзовых античных монет…  

Он обзовет меня вруном, если я расскажу ему, как много лет назад приносил своей девушке на завтрак огромных «каменных» крабов и дюжину свежайших устриц. Да, настоящих устриц, которых надо было лишь вскрыть ножом, капнуть лимонный сок и съесть «живьем»! Сам он уже никогда не сделает ЭТОГО.

Он никогда ночью не увидит живого зайца на главной улице Херсонеса, не проводит на Пятаке солнце за горизонт, не встретит днем ужа, не спустится в глубокий подземный храм первых христиан, не залезет по ржавым скобам в верхний Храм разрушенного Владимирского собора, чтобы увидеть остатки фресок на стенах. Он уличит меня во лжи, когда я расскажу ему, что вот здесь, прямо у берега, как скелет огромного кита, стояла проржавевшая баржа (опять же, немецкая) времен Отечественной войны.Он уже никогда не будет собирать мидии со свай пирса полигона водолазов, а на дне не увидит заржавленное оружие, патроны и ручные гранаты. Он не будет собирать настоящие херсонесские шампиньоны и не поднимет со дна Карантинной бухты большие фрагменты античных амфор. Он никогда не подстрелит настоящего морского ерша и не узнает, как больно жалят его ядовитые шипы на хребте. Он не будет ловить на пластилин огромных самок тарантулов из глубоких нор и уже никогда не поднимется на вершину херсонесского маяка.

Ни-ког-да.

Он будет узнавать Херсонес из виртуального диалога с компьютерами, расставленных по всему заповеднику, как автоматы с газировкой. И мне его очень жаль. Так же, как и всех тех, кто впервые попал на эту священную землю.  Они будут совершенно уверены, что они посетили подлинный Херсонес.

Нет, господа, вас обманули. От вас скрыли самую главную тайну древнего города – его первозданность в виде руин, которые символизируют Вечность. И, похоже, совсем скоро вы сможете видеть этот Город лишь из окна комфортабельного электромобиля, на котором вам проведут очень современную экскурсию с компьютерным гидом в наушниках. Так вот знайте, господа, то, что вы увидите – это не Херсонес. Это то, что вам хотят продать под брендом «Херсонес».

А настоящий Херсонес остался в прошлом, в моем детстве и юности, когда у каждого мальчишки из Стрелки был свой «язык» на веревке с крюком для Туманного колокола, которым можно было «оживить» его, и весь город, затаив дыхание, слышал это откровение, а небеса вторили ему туманным эхом.

К сему, Андрей Маслов.