Как Севастополь изменил внешнюю политику России

Районы военной опасности

Возвращение Крыма и Севастополя в состав России даёт дополнительные возможности для нейтрализации внешних угроз со стороны Чёрного моря и восточного Средиземноморья, – считает бывший посол России в Турции Пётр Стегний. Он рассказал ForPost о реалиях внешней политики России после Русской весны.



«В акватории Чёрного моря сейчас находятся три государства-члена НАТО: Турция, Румыния и Болгария, по его границам находятся районы повышенной напряженности и даже военной опасности, – напоминает Пётр Стегний. – С другой стороны, Чёрное море всегда было особо важным для России регионом в смысле развития экономических и торговых связей. Первый торговый договор России с Францией, подписанный в 1786 году, случился через три года после завоевания Крыма. В этом смысле возможности развития международных хозяйственных связей расширяются. Мы принимаем активное участие в деятельности ОЧЭС (Организация черноморского экономического сотрудничества – прим.) и рассматриваем её в перспективе как весьма полезный инструмент регионального сотрудничества».

Пётр Стегний, чрезвычайный и полномочный посол РФ в Турции 2003-2007 годов

Наступательная политика



Доктор политических наук, заведующий профильной кафедрой СевГУ Александр Ирхин также считает, что Севастополь дал возможность России вести не оборонительную, а наступательную политику. Если военно-морская база ЧФ стоит не на территории России, как было до событий весны 2014 года, то любая наступательная политика Российской Федерации сразу будет торпедироваться западом через Украину.

Ирхин полагает, что благодаря воссоединению Крыма и Севастополя с Россией был запущен импульс реализации "логики длинной руки" – переноса российских интересов из Причерноморского в Средиземноморское экономическое пространство.

«Торговые пути – это возможность отстаивать своих интересов. Чем дальше торгуют, тем больше от этого прибыли получают. Морские перевозки самые выгодные. И это также возможность влиять на своих конкурентов. Запад контролируют все водные и торговые артерии, кроме двух морей: Чёрного и Каспийского. Но последнее не актуально из-за своей закрытости. А Чёрное море нервирует американцев, поскольку они его не контролируют», – говорит Александр Ирхин.

 Доктор политических наук, заведующий профильной кафедрой СевГУ Александр Ирхин

Ситуация острой вражды

Председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) Фёдор Лукьянов считает, что весной 2014 года «Россия ни при каких обстоятельствах не могла допустить, что Крым станет враждебным России». И изменение принадлежности Севастополя, по его представлению, значительно упростило многие вещи для России с точки зрения «проекции силы».

«Мы хотя и мощный игрок на Чёрном море, но не единственный. Турция всё-таки хранитель ключей (от средиземноморских проливов – прим.). И здесь масса нюансов, с которыми Россия умело справляется. Тот факт, что с Турцией, несмотря на острейший кризис 2015 года, удалось «вырулить» на более или менее предсказуемые отношения, я считаю огромным достижением. Тогда мы оказалось в ситуации острой вражды с Турцией, с которой могло быть связано много негатива на Чёрном море, в том числе и в Крыму», – полагает Фёдор Лукьянов.

Субъектность России на Чёрном море

По словам бывшего посла РФ в Турции Петра Стегния, тот факт, что база флота в Севастополе теперь находится на территории российского города, существенно влияет на внешнюю политику России.



«Но дело не только в предотвращении возможной экспансии НАТО в Черноморском регионе. Севастополь – не просто город военной славы, это одна из важных точек опоры национального самосознания. В этом смысле его воссоединение с Россией в сложившихся исторических обстоятельствах – неоценимо по своей значимости для будущего нашей страны», – убеждён Пётр Стегний.

Воссоединение Крыма с России даёт огромный ресурс для реализации интересов России, как великой державы, – считает Александр Ирхин. Издержки при этом сейчас, по его словам, несутся колоссальные из-за экономической модели РФ.

«Американцам нужно повторение Парижского мира 1856 года. По большому счёту, они хотят объединить запад, чтобы лишить Россию какой-то субъектности, в первую очередь, в Чёрном море, которую дают Севастополь и Крым. Ведь до 2014 года, когда Крым был украинским, вводилось множество противоречий для сдерживания России и ограничения её возможностей вмешательства в конфликты с третьей стороной», – добавил Александр Ирхин.

Конвенция Монтрё

В 1936 года в Швейцарском городе Монтрё с участием 10 стран, включая СССР, была подписана конвенция, восстановившая суверенитет Турции над проливами Босфор и Дарданеллы из Чёрного в Средиземное море. По словам доктора политологии Александра Ирхина, защищавшего кандидатскую диссертацию по конвенции Монтрё, этот документ и тогда и сейчас работает на защиту совместных интересов России и Турции в Чёрном море. И благодаря этому удалось преодолеть острый кризис, о котором говорил Пётр Стегний, и между Путиным и Эрдоганом произошло сближение.

Пётр Стегний уверен, что, получив субъектность на Крымском полуострове, Россия ни в коем случае не будет стремиться стать единоличным хозяином ключей от Средиземноморских проливов.

«Рискну предположить, что даже в имперский период такого желания у России не было, мы считались с интересами Османской империи, особенно в XIX веке, когда турки с нашей помощью преодолели свой комплекс рассматривать Чёрное море в качестве своего внутреннего озера. Конвенция Монтрё 1936 года является основным инструментом сохранения стратегических балансов в Чёрном море, и Россия не выступает за её изменение. Напротив, мы в сотрудничестве с Анкарой много делаем для того, чтобы снять озабоченности наших западных партнеров, в том числе в вопросах противодействия терроризму», – рассказал Пётр Стегний ForPost.

Милитаризация Чёрного моря

Пересмотр конвенции Монтрё, которая регулирует тоннаж и проход по времени через Средиземноморские проливы, главным образом, американских военных кораблей (а теперь и часто британских) выгоден, в первую очередь, США. Через пересмотр этого стратегического документа американцы, по мнению Александра Ирхина, смогут завести в Чёрное море множество кораблей. И тем самым обесценить с военно-политической стороны присоединение Крыма. При этом если Чёрное море будет милитаризировано военными кораблями НАТО, то велика вероятность, что однажды у людей просто сдадут нервы. Но на ядерную кнопку сейчас нажимать никто не будет, и придётся отступать, полагает политолог, потому что у США ресурсов гораздо больше, чем у России.

«Цель у американцев остается одна. Интеграция России в американский мировой порядок без субъектности самой России. Американский мировой порядок за счёт России и без России», – считает Александр Ирхин.

На варшавском саммите НАТО 8-9 июля 2016 была попытка пересмотреть конвенцию Монтрё. Явно об этом, конечно, не говорили. Но геополитическую и внешнеполитическую логику США «прочитали» турецкие дипломаты и предотвратили «заговор», поскольку им выгодно сохранение действующей конвенции. Уже через неделю – с 15 на 16 июля – в Турции была попытка военного переворота.

Россия – Турция

По мнению Петра Стегния, турецкая сторона не видит в воссоединении Крыма и Севастополя с Россией угрозы для себя. Напротив, российско-турецкие отношения на современном этапе выстроены в формате многопланового партнерства, которое по ряду позиций стремится к стратегическому.

«Крымский полуостров – это часть и турецкой истории, далекой истории. В Турции существует достаточно обширная община выходцев из Крыма (около полутора миллионов). Турецкое руководство вынуждено учитывать этот фактор, но на общий дружественный контекст наших отношений это существенного влияния не имеет», – сказал ForPost Пётр Стегний.

По словам Александра Ирхина, в Черноморском регионе стратегия России, как и стратегия Турции, основывается на недопущении третьего сильного нерегионального игрока в это водное пространство, которое делится исторически между Россией и Турцией.

«В Черноморском регионе наши интересы с Турцией почти везде совпадают, а в Средиземноморье почти по всем направлениям расходятся. В этом двойственность и трудность. Эрдогану будет очень тяжело объяснять российские успехи в турецком ближнем зарубежье. Это практически невозможно», – добавил доктор политологии.

Кардинальный перелом

Политолог Фёдор Лукьянов назвал появление у России новых регионов в Причерноморье коренным переломом. По его словам, давно накапливались признаки того, что модель взаимоотношений, которая возникла после распада Советского Союза и окончания Холодной войны, не отвечает интересам России и не обеспечивает стабильный международный контекст.

 Фёдор Лукьянов, журналист, политолог, Председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике (СВОП)

А бывший посол России в Турции Пётр Стегний считает важным для понимания, что «решение президента Путина по Крыму и Севастополю представляло собой реакцию на действия (антиконституционный переворот в Киеве, поддержанный США и Евросоюзом), которые затрагивали коренные интересы России, в том числе связанные с национальной безопасностью». В этом смысле решение было безальтернативным.

«Естественно, что в условиях гибридной войны, навязанной России, жестких санкций - мы вынуждены противостоять оказываемому на нас давлению. Но по существу наша внешняя политика последних полутора десятилетий не изменилась. В её основе – понимание исторической оправданности наших действий, традиционная для России ответственность за то, как будет выглядеть система международных отношений, приходящая на смену холодной войне. В этом смысле вектор нашей внешней политики неизменен. Мы за многополярный мир, безусловное признание приоритета государственного суверенитета, совершенствование глобальной системы международной безопасности с центральной ролью ООН», – рассказал Пётр Стегний ForPost.

Негативное отношение запада

Фёдор Лукьянов отмечает заметное изменение отношения западного мира к России в негативную сторону. Оно стало гораздо более негативным, и в то же время – более серьёзным по отношению к нашей стране.

«Позиции «говорите, что хотите, мы вас всё равно не слушаем», уже нет. Есть понимание, что Россия способна на очень резкие шаги. И фаза (противостояния – прим.), которая была открыта присоединением Крыма, перешла в следующую фазу, связанную с событиями на западе», – считает Фёдор Лукьянов.

Дональд Трамп, президент США

По словам Лукьянова, при рассмотрении отношений с соседними государствами совершенно понятно, что украинский кризис создал долгоиграющую стратегическую проблему для России, которую не очень ясно, как решать. И появление откровенно враждебного, антироссийски настроенного крупного государства на границе, которое опирается на поддержку ведущих стран запада, – это серьёзная проблема на долгий срок.

Треугольник: Россия – США – Китай

По словам доктора политологии Александра Ирхина, объединение запада на антироссийской основе на разных уровнях поставило Россию в очень невыгодную ситуацию, когда другой более сильный игрок, Китай, остался в стороне.

«Мы 1,5% мирового ВВП, а Китай – 25%. В этом смысле проблема Крыма и Севастополя переносится на более глобальный уровень – на создание модели мирового треугольника США – Россия – Китай. Сейчас России нужно занять наиболее выгодную позицию, потому что задачи в этом треугольнике со стороны США будут втянуть Россию в систему сдерживания Китая. Задача Китая – столкнуть Россию и США. Задача России, чтобы Китай и США разбирались между собой, а Россия заняла место третейского судьи», – считает Александр Ирхин.

Китайский фактор

«Китайский фактор в Крыму сильно прослеживался, и будет прослеживаться в дальнейшем, – говорит Ирхин. – До 2014 года в китайские планы входило создание в Крыму портового хаба. В декабре 2013 года полыхал Майдан, а Янукович поехал в Китай и подписал договор о создании в западном Крыму крупного порта, где китайские товары должны были перераспределяться для европейского рынка. Это масштабнейший китайский проект, – продолжает политолог. – И воссоединение Крыма с Россией торпедировало это соглашение, а по сути, торпедировало китаизацию Крыма, потому что по той утечке информации, которая существует, китайцы взамен могли завезти около 1,5 миллиона своих рабочих. Также они привозили свои сельхозтехнологии, и им для обеспечения жизни своих людей отдавалась в аренду сельхоземля на крымском полуострове».

Без Севастополя не было бы Сирии

Фёдор Лукьянов считает, что воссоединение Севастополя и Крыма с Россией в политическом плане взаимосвязано с успехами ВКС России в Сирии.

«Россия по ряду причин оказалась в положении, когда надо каким-то образом менять международную повестку дня. В какой-то момент в 2015 году мы оказались в заложниках всей этой украинской мути, и невозможно было из неё выбраться. В этом плане сирийский сюжет сильно изменил обстановку. Не было бы Крыма, не было бы такой острой мотивации туда (в Сирию – прим.) вмешиваться», – говорит Лукьянов.

Зависимость сирийских успехов от фактора российского Севастополя  логически верной мыслью назвал и Пётр Стегний. Но, по его словам, «алгоритм нашей операции в Сирии не изменился бы, хотя реализовывать его было бы, конечно, труднее».

«То, что мы делаем в Сирии – это наша миссия, как мы её понимаем. В Сирии мы защищаем будущее наших детей и внуков, которые должны жить в более справедливом и безопасном мире», – заключил Пётр Стегний.

Сергей Абрамов

Фото: Коммерсант, правительство Севастополя, ic.pics.livejournal.com,

«Российская газета», 24СМИ, ТВЦ