В мае 2014-го русский интернет-лексикон обогатился новым мемом, или попросту фразочкой – «грозное русское молчание». Ее произвел публицист Роман Носиков, относящийся к людям, в любой ситуации в любой форме и выражениях оправдывающим любое действие и бездействие любой власти.
Тогда речь шла как раз о бездействии – после сожжения одесского Дома Профсоюзов.
Смысл фразы и всего обрамлявшего её материала был в том, что Россия пока молчит и не реагирует, но это молчание леденит душу и пугает супостатов похлеще любого оружия, а уж когда мы все-таки заговорим...
Шли недели, месяцы, а затем и годы, но молчание затягивалось или прерывалось крайне невразумительно, и выражение быстро стали использовать в ироническом ключе.
Да и в феврале 2022-го, когда вроде бы прорезалась речь, похожая на стройную и грозную, она быстро и сильно просела по этим качествам.
Теракт в «Крокусе» является несомненным продолжением одесской трагедии и частью общей с ним истории, чем только они не связаны, от организаторов до безжалостной стилистики жертвоприношения.
И надо признать, что сейчас, спустя более чем неделю после трагедии, установилось если не смущающее «русское молчание», то некая «русская приглушенность».
Вслед за словами высших силовиков об Украине и ее спецслужбах как движущих силах теракта последовало некоторое размывание темы обвинением «украинских националистов». Мы это уже проходили после 2014 и чуть ли не до начала СВО, когда ради надежд на консенсус с Киевом официоз упорно отделял киевский режим от «украинских ультраправых».
Провозглашение руководителей украинских спецслужб легитимными военными целями - тоже поступок абсолютно правильный. Но хочется уже и самих ударов по пресловутым «центрам принятия решения». Как и ударов по основным военно-транспортным магистралям и точкам.
Усиленные болезненные меры против украинской энергосистемы – вещь правильная, но все-таки недостаточная. Тем более что они приходятся по большей части на регионы, которые в дальнейшем так или иначе должны будут воссоединиться с Россией.
При понятной военной необходимости, некоторая двусмысленность здесь есть.
Мы видим очередное пространное интервью С. В. Лаврова, в котором он жалеет о сорванных мирных планах, о мешающем «конструктивным переговорам» запрете Зеленского на диалог с Путиным, а также бросает фразы типа «допустим мы вернемся к границам 1991 года – но ведь тогда Крым и Донбасс ждет геноцид» (зачем вообще такие допущения?).
И на внутренней арене как будто с настоящих противников переключаемся на ложных.
После подмосковного теракта общество выразило очередное, более громкое чем обычно, возмущение миграционной политикой, без намека, однако, на самосуды и что-то более страшное.
Президент, видимо, в качестве реакции на это сказал о беспокойстве в связи «с ура-патриотами» и лозунгом «Россия для русских». Но «Россия для русских» – это лозунг разве что очень небольшой и маргинальной группы населения, если имеются в виду сугубо этническое понимание русскости.
Россия для русских, тех, кто за русских и заодно с русскими в горе и беде – это лозунг куда более адекватный.
То есть, в конечном счете, Россия для «политических русских», хотя о терминах можно и нужно спорить.
Ненавистники же России любого происхождения, от Макаревича до Пугачевой – а зачем они России? Да и они сами отвергли нас еще до того, как мы их.
Или зачем нам «трудолюбивые специалисты» типа «крокусовских» террористов?!
Теперь что касается «ура-патриотов». Проблема крикливого и некритического патриотизма, конечно, есть. Вот только сейчас ее олицетворяют в основном те самые лоялисты, что колеблются с линией партии, оправдывают все ее колебания, сначала выступают против возвращения, а вскоре горячо «за», говорят что «Донбассу никто ничего не обещал», а через какое-то время – что все-таки обещал, зато не обещали Белгороду (привет одному телеведущему, настолько известному, что и называть его имя лишний раз нет смысла).
Видя, слыша и чувствуя эту приглушенность и снижающуюся внятность, «уважаемые западные партнеры» ведут себя чуть иначе, чем когда Россия и говорит уверенно, внятно, жестко, и делает то, что обещает.
Например. «Конечно, если они будут применяться с аэродромов третьих стран, они для нас становятся легитимной целью, где бы они ни находились», - ответил наш верховный главнокомандующий на вопрос, будут ли ВС РФ уничтожать украинские F-16 на аэродромах стран НАТО, если они станут применяться оттуда.
Вроде и жестко, и внятно. Но в тот же день председатель Комитета начальников штабов Вооруженных сил США генерал Чарльз Браун, комментируя чуть другой, но смежный вопрос – поставки киевскому режиму тактических баллистических ракет ATACMS – заявил, что риск эскалации в связи с этим не такой большой, каким был (или казался) в начале спецоперации.
А координатор стратегических коммуникаций Совета национальной безопасности США Джон Кирби в ответ на российские обвинения Украины в «Крокус»-теракте съязвил, что «лучшие продавцы навоза носят его образцы во рту».
Оно, конечно, собака лает – караван идет, и на хамские либо задевающие самолюбие («хоть что отправим – риск эскалации невелик») слова нужно отвечать делами.
Как раз дела многие и ждут в ответ на такие слова, порожденные, в свою очередь, не совсем достаточным количеством и качеством дел, предпринятых ранее.
Есть и уже отмеченное бойкое расшатывание энергосистемы Украины, и вроде как, если верить дедукции, отправлен к праотцам под Часовым Яром очередной высокопоставленный натовский советник-куратор – польский генерал Марчак (официально, как обычно в таких, он погиб в другом месте и в результате несчастного случая).
Но станет ли это предпосылками по-настоящему, фактически, окончательно, бронированно грозной речи, а не всего лишь отдельными звуками?
31 марта, наконец, одной из важнейших, пусть и весьма нынче неоднозначных госструктур – МИДом – было, наконец, опубликовано официальное обвинение киевского режима и его спецслужб в теракте.
От Киева требуют «прекратить поддержку терроризма», «возместить ущерб пострадавшим», «выдать причастных» и, в частности, главу СБУ Малюка (правда, не за «Крокус», а за атаку на Крымский мост полтора года назад).
Здраво и конкретно по обвинениям – и весьма странно и невыполнимо (мягко скажем!) по требованиям.
Будет ли совершенно очевидное невыполнение Киевом этих требований, которое обязательно сопроводят издевательскими комментариями, а возможно и действиями, прологом к тому самому грозному русскому голосу, а не очередной безнадежной «красной линией»?
Можно принимать ставки, но квартиру, как это принято у заядлых игроманов, я бы ставить не рискнул.
Станислав Смагин, политолог, публицист, военнослужащий батальона имени Ильи Муромца
Обсуждение (1)
Совершенно не понимаю, зачем ставят вопрос именно так. Как будто киевский режим и терроризм существуют отдельно друг от друга. Все уже давно поняли, что это одно и то же, поэтому выдвигать такие требования Киеву - это смешить людей. "Выдайте нам себя и накажите самих себя" - вот как эти заявления звучат на самом деле.