Как создавались известные на весь мир военные фотоснимки Севастополя

Это интервью с дочерью великого фотолетописца Великой Отечественной войны Евгения Халдея — Анной Халдей мы записали по дороге из Керчи на Севастополь.

Возвращались с конференции Военно-исторические чтения, которую ежегодно проводит директор Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника Татьяна Умрихина.

Анна Халдей рассказала, как советский фотокорреспондент стал знаменит на весь мир, как делались снимки военного Севастополя и Керчи, как фиксировались моменты счастья и какое значение придавал Халдей изображению знамени на своих снимках.

В архиве Евгения Ананьевича Халдея коллекция снимков военного и послевоенного Севастополя — самая большая, рассказывает ForPost Анна Халдей.

Объём негативов из Севастополя поражает. Там есть и знаменитые на весь мир фотографии, а есть совершенно никому не известные кадры.

Халдей подписывал свои фотографии на конвертиках, но мог оставить подпись без подробностей, например, «авдеевцы». Это значит, что на снимках эскадрилья лётчика Авдеева.

Севастополь. Таким оставили город фашистские захватчики. Май 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Запрос Октябрьского

У него много снимков разрушенного немцами Севастополя периода 1942 года, перед тем как советские войска оставили город.

Он уходил вместе с ними. Причём уходил одним из последних. А потом, перед освобождением города в мае 1944 года, он много снимал Сапун-гору, лётчиков, подводников. С самолёта снимал крейсеры, снимал Красный крест, контр-адмирала Октябрьского.

Анна Ефимовна рассказывает, что перед началом освобождения Севастополя её отец был на Северном флоте, когда на него пришёл запрос командующего Черноморским флотом, чтобы он срочно летел и снимал Севастополь.

«В 1944 году он снимал в Севастополе около памятника Затопленным кораблям детей с учительницей. Есть ещё известная фотография, где дети из детсада сидят под зонтиками и что-то кушают. И ещё есть Галочка Брэза. Она пришла на крейсер „Молотов”, и её дети накормили кашей. Через 20 или 30 лет после войны Халдей нашёл её в Севастополе и снова её снимал. У неё сын был уже подростком, и сама она стала такой солидной красивой женщиной», — говорит Анна Халдей.

Возвращение в Севастополь. 9 мая 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Опасные кадры

Одна из самых любимых фотографий — это мостик влюблённых (Драконий мост на Приморском бульваре). На этом снимке 1944 года идут наши десантники, моряки. А потом это же место он снял в 50-е годы, когда уже была мирная такая обстановка.

Севастополь, 1950-е. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Есть кадры Севастополя с воздуха из самолёта, где в кадре крыло видно. Эти снимки отец сделал сидя прямо в бомболюке. Он ещё говорил, что если кто-то гашетку нажмёт, то и прибьёт его сразу. Вот так сложно кадры доставались.

А однажды так из бомболюка от снимал в Болгарии, и при посадке грязь вперемешку со снегом и мелкими камнями всего его изрезала. Вот так он снимал во время боевых действий.

Татьяна Умрихина и Анна Халдей. Керчь, февраль 2020. Автор Сергей Абрамов

В Будапеште он снял свою знаменитую фотографию, где запечатлена еврейская пара — муж с женой с жёлтыми звёздами.

Этот снимок запрещали печатать на протяжении 50 лет. Нельзя было эту тему поднимать, так говорили.

И под запретом был снимок из Севастополя, сделанный 9 мая 1944 года на городском пляже. Это была чистая идеология. Ещё шла война, и нельзя было показывать праздную жизнь. Тем более — на этой фотографии такие красивые люди, в плавках.

Или есть потрясающий снимок на крейсере «Молотов». Лежат ребята в бескозырках с голыми торсами. На их лицах счастье — освободили город. Ну дайте три минуты на это счастье! Но тоже нельзя было публиковать. Идеология: там людей убивают, а вы тут загораете, тела свои показываете.

Анна Халдей с учеником Евгения Халдея кинодокументалистом Александром Белановым. Керчь, февраль 2020. Автор Сергей Абрамов

Снова жизнь! Севастополь, май 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Святыни Халдея

Для отца тема флага, флага Победы, всегда была очень личной и трепетной. Флаг — это святыня. У него с собой всегда был запасной фотоаппарат, чтобы себя фотографировать рядом со знаковыми местами. Осталось очень много таких фотографий.

Мне очень нравится один снимок из Севастополя. За его спиной совершенно разрушенное здание, а он, прошедший всю войну, стоит и улыбается. А рядом палка, а на ней две тряпочки, два лоскута. Один — от Советского морского флага, с морскими различиями. А второй — видимо, часть Красного знамени.

Халдей нашёл где-то эту палку, сделал эти флаги и водрузил прямо на развалинах. Вот так он мыслил, понимаете. Он думал об этом. Это было важно.

Севастополь, май 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Потом эти флаги у нас дома как самая ценная реликвия с войны хранилась.



Я на уровне ощущений даже помню, как папа складывал один из них в нафталин, в какой-то чемодан. Потом, когда он доставал его, мне так это было интересно! Он хранил у себя это величие, эту память. Это ему напоминало, что вот это он с войны пришёл.

Потом, наверное, он подарил эти флаги какому-то музею.

Лаборатория на войне

У него всё время спрашивали, как же он проявлял фотографии на войне. А он с первого и до последнего дня войны снимки делал только сам.

Он проявлял снимки и в снегу, и в рукаве собственной шинели. А где это ещё делать, когда вокруг бои идут. Конечно, ни в какие лаборатории он не летал. Прямо в окопах, в землянках, да где придётся, там и работал. У него всё было с собой.

Севастополь, май 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Потом его снимки, где зафиксированы зверства нацистов, использовались на Нюрнбергском процессе. И он Нюрнбергский процесс тоже снимал. Огромный архив оттуда остался.



Есть фотография, где в качестве вещественного доказательства представлена человеческая кожа, из которой эти изверги делали курточки и сумочки.

Есть очень страшная фотография с высушенной головой польского юноши. Нацисты делали такие сувениры. Эта голова стояла в кабинете у начальника концлагеря.

Я считаю, что эти снимки надо полякам сегодня показывать, — говорит Анна Халдей.

На коленях перед Халдеем

А после войны отец был в полном забвении, рассказывает Анна Ефимовна Халдей. В 90-е он перенёс две операции. Денег совсем не было, он был нищим. И вот в 1995 году к нам в московскую квартиру к нашему стыду пришёл немец, который, можно сказать, открыл миру фотографа Евгения Халдея.

И началось такое шествие фотографий Халдея по миру.

Этот человек организовал во Франции фестиваль в честь 50-летия Победы. Оформил визы и все остальные документы. Я с отцом тогда летала. У Халдея уже были проблемы со зрением, но он не хотел показать свою слабость.

Так заканчиваются войны. Мыс Херсонес. 12 мая 1944. Из цикла фотографий "Зачем война?". Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Так вот, на этот фестиваль он своими руками напечатал около 100 фотографий. Мы тогда жили в коммуналке, у нас была комната 19 квадратов. Там же была его лаборатория. Он всегда печатал свои фотографии сам, никому не доверял. Но поскольку зрение уже подводило, где-то снимок мог быть немного нечётким или ещё что-то.

И вот через неделю нам лететь во Францию, и тут отцу звонят и говорят: «Вы знаете, там у некоторых фотографий печать неважная, где-то вот резкость не такая, там ещё что-то. Давайте переделывайте».

Разрушенная Керчь. Январь 1942. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Но Халдею такое сказать было равносильно преступлению. И он по-русски им ответил: «Фиг вам. Ребята, я никуда не еду. Возвращайте мне все до единой фотографии». А потом добавил: «Пошли вы туда-то и сюда-то».

Прошло несколько дней. И вдруг звонок в дверь. Открываем, стоят несколько человек явно нерусского производства, не советского — французы.

Говорят через переводчицу: «Пардон, можно ли увидеть Халдея?».

И вот в коридор нашей коммуналки заходит высокий француз с папкой в руках, падает на колени и по не первой свежести полу ползёт к отцу. И кричит: «Женя!».

Это был директор фестиваля. Он попросил прощения и сказал, что уволил всех людей, которые сказали ему перепечатывать фотографии. И что он очень просит отца приехать на этот фестиваль с его выставкой.

Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Халдей поиздевался над этим директором немножко, но потом, конечно, сдался. И французы сделали потрясающие ретроспективу.

Были тысячные залы. Халдея принимали стоя. Звучала советская музыка ансамбля Александрова. Пели все громко, это прямо была наша Победа. Это ощущалось во всём — что это Советская Победа. Приехали журналисты со всего мира.

Но не было ни одного журналиста из России. Ни одного.

Сапогом в спину

В 1948 году Халдея увольняют из фотохроники ТАСС.

Он писал тогда письмо М.А. Суслову (секретарь ЦК КПСС. — ForPost) с просьбой вернуться. А Суслов, тот ещё деятель, ответил, что нецелесообразно использовать Халдея как фотокорреспондента.

И с 1948-го по 1959 год Халдей был под запретом. Его никуда не брали. И он сидел без работы.

Конечно, пнули сапогом в спину отца здорово. Времена такие были. И тот же руководитель фотохроники ТАСС Межуев, который писал на отца хвалебные характеристики, потом подписал протокол, что у Халдея от успеха "вскружилась голова".

Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Но Халдей наступал себе на горло профессионализма и не брезговал никакой работой, чтобы выжить. Снимал тогда для журнала художественной самодеятельности «Советская женщина». Объездил весь Союз. Очень много снимал на Украине: сёла, колхозы, совхозы, людей труда.

И снимал после войны, в 50-е годы, и Керчь, и Севастополь. А потом, в 1959-м, уже отцу помог Константин Симонов. И его взяли в газету «Правда» в фотоотдел.

Но в 1972 году пришёл начальник отдела кадров и сказал, что ни одного еврея у него в газете работать не будет. И отца снова выгнали.

Знамя над рейхстагом

Отец рассказывал, что, когда Красная Армия вошла в Берлин, каждый мечтал на Рейхстаге водрузить свой флаг. Рвали даже штандарты фашистские, где была красная ткань, чтобы сшить из этих кусочков красное знамя. А отец всё продумал заранее. Он был в Австрии, снимал там 28 апреля освобождения страны от фашизма. И вот он прилетел в Москву сдавать работы. Зашёл в фотохронику ТАСС и за бутылку водки взял оттуда три красные скатерти. Ещё до войны он жил у одного портного. Пришёл к нему, и они за одну ночь сшили три флага. Из простыней отец вырезал серп и молот и нашил сам на знамёна.

Советские воины водружают Знамя Победы над поверженным рейхстагом. Берлин. Май 1945. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Потом эти флаги обернул вокруг себя, ремнём всё закрутил и полетел в Берлин. Прилетел и пошёл к Рейхстагу. И ребят, которые на снимке, нашёл просто по пути. А у киевлянина Алексея Ковалёва, который знамя держит, у него 9 мая день рождения, ему 19 лет исполнялось.

Водружали флаг они 2 мая, и тогда ещё немцев много по подвалам пряталось. Они поднялись по лестнице Рейхстага, которая горела и рушилась. Но отец посмотрел, что это ближайшая к нему лестница, по которой можно подняться. А наверху, на крыше, там были скульптурные группы, похожие шахматные фигуры, на пешки.

Севастополь, 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

И Халдей начал наших красноармейцев выстраивать в композицию. Но кадр не получался.

Тогда он попросил, чтобы Алексей Ковалёв залез на эту пешку и с флагом наклонился вниз. «А если я свалюсь?» — спросил Ковалёв. И тогда второй парень — Абдулхаким Исмаилов подстраховал и взял его за сапог.

И всё, так получился кадр, облетевший весь мир, в котором всё понятно: советский солдат над поверженным Берлином, фашизм пал.

Потом была ретушь, потому что у Абдулхакима на обоих руках были часы. Отец плакал и иголкой с негатива удалял вторые часы.

Такой кадр нельзя было пускать, поскольку это посчитали бы мародёрством. Но отец рассказывал, что самым дорогим из вещей на войне для любого солдата были сапоги или часы.

Встреча в Москве

А потом, к 50-летию Победы, британская телерадиокомпания Би-би-си снимала фильм, и они устроили отцу и Ковалёву встречу на Красной площади. Причём всё подстроили так, что ни Халдей, ни Ковалёв ничего не подозревали, рассказывает ForPost Анна Халдей.

Стоит значит Халдей на Красной площади с этим снимком в руках. И тут идёт Ковалёв в орденах. Он хоть и моложе отца был на 10 лет, но весь уже седой, в Киеве он пожарным работал. Подходит к отцу, на снимок смотрит и говорит: «Это же я — Ковалёв».

А отец: «Да не рассказывай мне сказки, какой ты Ковалёв». Не узнали друг друга. А потом они в ресторан пошли водку пить.

Севастополь, 1944. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Вот представьте себе, что ещё 25 лет назад такое было к нашей победе <отношение> во всём мире. После этого я с отцом и его выставками была в Италии, Франции, Австрии, США. В Будапеште, уже не было отца, мы с братом делали выставку. И интерес был всегда.

И не просто интерес, а люди шли на эту выставку с детьми грудными, со слезами подходили, благодарили: у меня бабушка в концлагере, у меня папа воевал, какая правда о войне, мы этого не видели. Они не знали всего того, что Халдей на снимках запечатлел. Вообще ничего, для них это всё откровением было, открытием.

И в США в 1996 году так же студенты в Нью-Йорке открывали глаза от удивления и ужаса правды той войны. Тысячный зал аплодировал.

Общий вид зала заседания Нюрнбергского трибунала. Автор Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Однажды к отцу подошёл бельгийский кинорежиссёр Марк Гроссе и сказал: «Моя еврейская мама велела целовать вам руки». И он попросил, если отец разрешит, то он хотел бы сделать фильм о нём. И в итоге в 1997 году появился замечательный фильм «Евгений Халдей — фотограф эпохи Сталина». Это единственный фильм об отце. Его в итоге показали в 24 странах мира, а наша страна этот фильм не приняла. Мне сложно понять, почему так происходило. Но его, конечно, давили сильно.

Донбасс

В Донецке у отца похоронена вся родня. Это же его родина. Там немцы во время оккупации сбросили в шахту его отца с сёстрами.

Отец Донецк очень любил и минимум раз в год уже после войны там бывал. Много выставок Халдея в Донецке прошло. И конечно, он снимал с большой любовью и уважением первых шахтёров, трудовые подвиги. Всё это прошло через его жизнь.

Это прекрасный город миллиона роз. Очень красивый. И когда я слышу, что сейчас там идёт война, что там стреляют, внутри всё переворачивается.

Сергей Абрамов

Автор фото — Евгений Халдей, фотохроника ТАСС

Фото из личного архива Анны Халдей и книги «Дороги войны Евгения Халдея»

Анна Халдей и Сергей Абрамов. Керчь, 2019. Автор Александр Беланов