Победы России в русско-турецких войнах и, быстрый рост Черноморского флота в первой четверти ХIХ века вызвали обеспокоенность у глав европейских держав и, соответственно, у руководителей их спецслужб. Особенную обеспокоенность испытывала Англия, понимая, что с падением Османской империи Россия выйдет на просторы Средиземного моря и может там утвердиться.

Готовясь к возможным военным конфликтам на море, Английское адмиралтейство приступило к сбору информации о Севастополе и Крыме. Для этого использовалась любая возможность: будь то дипломатическая миссия или научный вояж. В Англии двумя изданиями (1821 и 1823 гг.) были опубликованы дневники религиозной миссионерки Мери Холдернесс. Вот мнение об этих мемуарах российского исследователя В. Калашникова: «анализ второго издания наводит мысль о заказе представителей специальных служб Англии, которым потребовалась обширнейшая информация о Крыме для того, чтобы успешнее противодействовать чересчур уже задевавшей тогда английские интересы» восточной политике» царизма на Ближнем Востоке».

Пик агентурной деятельности на предполагаемом Черноморском театре военных действий пришелся на 30 – 40 –вые годы ХIХ века. Именно тогда Англия, а вместе с ней и Франция, помогали имаму Шамилю в многолетней войне с Россией на Кавказе. Именно тогда Черноморским флотом руководил М.П. Лазарев, который понимал, что английские и французские военные будут активно интересоваться Севастополем, прежде всего - его бухтой и укреплениями.

В течение нескольких лет шел незримый поединок российского адмирала и его излишне любопытных коллег из Английского адмиралтейства, история которого сколь малоизвестна, столь и поучительна.

Следует сказать, что для английских моряков до этого времени Черное море было «Mare incognita». (Море неизвестное», что-то вроде Моря мрака - «Mare tenebrarum). Первый корабль в Черном море под английским флагом появился лишь в 1829 году. Командовал им бывалый «морской волк» Эдмунд Лайонс (1790-1858гг). Начав морскую службу в 13 лет, Лайонс к этому времени успел побывать в разных широтах и сражениях. Правда, был вынужден провести 14 лет на берегу, что не могло не сказаться на карьере.

В 1828 году ему, наконец, доверили командовать сорока шести пушечным фрегатом «Блонд», направленным в Средиземное море в Морейскую экспедицию. На этом же фрегате летом 1829 года Э. Лайонс доставил британского посланника сэра Роберта Бриджа в Константинополь. К северу от Босфора лежало Черное море. И амбициозный моряк не преминул совершить плавание в новой для английского флота морской акватории. Так фрегат оказался у входа в Севастопольскую бухту. Можно сказать, Лайонс сделал первый ход в многолетнем противостоянии с русскими моряками на Черном морое.

Важнейшей информацией на море всегда были данные о дне моря в местах проводки корабля. Капитан Лайонс делает попытку провести промеры глубин «вместе с переодетыми гардемаринами лицами», (как доносили об этом императору), но был остановлен и выдворен. Вскоре, как сообщается в английском варианте биографии Лайонса, он был назначен командиром фрегата «Мадагаскар» и присутствовал при бомбардировке крепости Сен-Жан д'Акр Ибрагим-пашой. В начале 1833 года фрегат «Мадагаскар» доставил из Триеста в Грецию короля Оттона. На этом событии последовательное изложение биографии прерывается, чтобы продолжиться уже в 1835 года. Чем же занимался моряк два года, о чем предпочитал умалчивать в своей биографии?

Вспомним, что эти годы ознаменовались крутым поворотом в российско-турецких отношениях, которые вылились в подписание очень выгодного для России Ункяр-Искелесийского договора. По одному из его положений российские корабли могли беспрепятственно выходить из Чёрного моря в Средиземное. В то же время России имела право заблокировать прохождение военных судов третьих стран в обратном направлении. Этот пункт и вызвал большую обеспокоенность Франции и Англии.

Такой выгодный для России договор обязан решительности М.П. Лазарева, тогда еще контр-адмирала. Именно он 26 февраля 1833 года привел в бухту Буюк-Дере у Стамбула черноморскую эскадру в составе четырех линкоров, трех фрегатов, корвета и брига. Султан под давлением трепещущих от страха французов и ещё не совсем осознающих ситуацию англичан, предложил Лазареву покинуть Босфор.

Михаил Петрович ответил: "Русский адмирал выполняет приказы только русского царя!" И эскадра осталась на месте. А вскоре русские моряки оказали неоценимую услугу султану, принудив к миру, взбунтовавшего Мухаммеда Али Египетского, и тем самым спасли империю от развала. Договор, подписанный 26 июня (8 июля) 1833 года в местечке Ункяр-Искелеси (Хюнкяр-Искелеси) близ Стамбула, на несколько лет обезопасил южные рубежи России, не дал разгореться костру войны на Кавказе.

Англия прилагала все усилия, чтобы не допустить Россию на Восток и Балканы. Началась скрытая контрабанда оружия черкесским племенам, воюющим против России. Разведывательные заходы английских кораблей стали регулярными. Чутье политика и флотоводца подсказывала Лазареву замыслы англичан, и он, будучи вице-адмиралом, разрабатывает в 1834 году план отражения возможного вторжения англичан в Черное море, который включал высадку десанта на Босфоре, а при прорыве врага через проливы - уничтожение противника в море или у Севастополя.

Одним из тех, кто пытался освоить для плавания черноморскую акваторию, то есть по-простому шпионил, и был наш знакомый Э. Лайонс. Понимая, что появление военного корабля у берегов чужой страны вызовет по меньшей степени недоумение, английский моряк пересаживается на гражданские суда. Такой вот «ход конем».

И вот в 1834 году он на яхте «Тюркуаз» вошел в Суджукскую бухту (ныне акватория Новороссийского порта) и имел переговоры с черкесскими и адыгскими представителями. Геленджикский комендант, не успев получить предупреждение, что данный визит являет собой «не частное любопытство, а особенные виды английского правительства», даже сам показал любезному англичанину и бухту, и крепость.

Лайонс и его спутники сумели тайно встретиться с представителями мятежных племен и передать им тайные бумаги. В частности, «Декларацию». В ней жителям Кавказа внушалось, что они - не поданные России, что в мире есть страна (Великобритания), которая еще более могущественная, которая их защитит.

Чтобы избавить горцев от иллюзий по поводу истинных хозяев Черного моря, М.П. Лазарев делает ответный ход - установление постоянного крейсерства (плавание с целью военных наблюдений, охраны, разведки, отдельных боевых действий) кораблей Черноморского флота вдоль Кавказского побережья, несмотря на определенные трудности - на побережье Кавказа отсутствовали оборудованные порты для стоянки кораблей.

В следующем 1835 году военно-морской шпион Лайонс вновь пытается продолжить дело. Он вторично прибывает в Константинополь (Стамбул) на крупной двухмачтовой яхте, намереваясь заняться сбором разведывательных данных в Черном море. Как и год назад на борту много писем для горских вождей. Русский посланник при Оттоманской Порте А. Бутенев сообщает об этом морскому военному министру адмиралу Меньшикову. Тот в свою очередь указывает командиру Черноморского флота вице – адмиралу Лазареву на недопущение английского моряка-шпиона в порты.

В июне 1835 года Лайонс подошел к берегам Черкессии. Как результат - попытка крупного войска горцев овладеть Гаграми, о чем докладывал генерал Г.Розен. Связав эти два события, «главноуправляющий гражданской частью на Кавказе, имел честь испрашивать высочайшее мнение государя-императора, как поступать впредь, если капитан Лайонс либо кто другой вознамерятся проникнуть в порты восточного побережья Черного моря». Генералу было указано воспрещать иностранным судам входить в порты без особого разрешения.

И, когда Лайонс, вместе с которым на яхте находился секретарь английского посольства и еще несколько англичан, в июле того же года пытался зайти в Севастополь, ему было категорично отказано. Яхта удалилась от севастопольских берегов. Энергичный и решительный адмирал М.П. Лазарев издаёт приказ: расстреливать ядрами любое иностранное судно, производящие промеры в районе Севастополя. «Хитрый лис» Э. Лайонс почувствовал, что над ним сгущаются тучи. Он понимает, что дальнейшее участие в диверсионной деятельности на Черном море может ему стоит свободы или даже жизни. (О том, что такие опасение были не беспочвенны, служит факт задержания шхуны «Лорд Ч. Спенсер» 17 мая 1836 г. Ее незаконное плавание у российских берегов прервал бриг «Кастор», который остановил английское судно у мыса Идикопас и привёл в Геленджик для досмотра.)

Не став испытывать судьбу, Э. Лайонс покидает военный флот и переходит к более спокойной дипломатической службе в Греции, затем в Швейцарии, затем в Швеции. Черноморская партия была им проиграна: ему так и не удалось составить карту промеров глубин Севастопольского порта, узнать в подробностях крымское побережье.

Судьба, бывает, преподносит сюрпризы, причудливо края судьбу человека. Кто бы мог тогда предположить, что тот же Эдмонд Лайонс, европейский дипломат, в 1854 году вновь окажется перед входом в Севастопольскую бухту, куда в 1836 году его не пустила артиллерия лазаревских батарей. И это произойдет как раз за день до закладки собора, в склепе которого уже несколько лет (с 7 мая 1851 года) покоился М.П. Лазарев.

Накануне этого события, а именно 6 (18) июля 1854 года в Варне под председательством маршала Сент-Арно и лорда Раглана состоялась встреча французских и британских военачальников. Цель совещания - определиться с началом боевых действий против России. Лорд Раглан заявил о своем решении атаковать Севастополь. Маршал Сент-Арно поддержал британского командующего в его выборе главной цели Восточной войны.

Для рекогносцировки крымского берега и поиска подходящего места для высадки десанта 8(20) июля лучшие корабли англо-французской эскадры в составе 14 вымпелов вышли в море. Ведущем был пароход-фрегат «Фьюри» ("Фурия"). Кораблём командовал ни кто иной, как сам адмирал Эдмунд Лайонс. Его, как знатока Черного моря, вернули в военный флот. На борт разведывательного судна поднялись высшие офицерские чины союзников во главе с французским генералом Канробером и британцем сэром Брауном.

14 июля три вражеских парохода подошли к Севастополю. И на этот раз русские батареи не дали вражескому кораблю провести промеры. Выстрелы с башни Волохова и батареи Карташевского, что располагались на Северной стороне, были точны, и фрегат «Фьюри», получив четыре попадания, отошел к Бельбеку. Остальная эскадра встала на якоря у мыса Лукулл. Раскаты пушечных выстрелов в тот день разносились по всему Севастополю.

А на следующий день (15 июля или 27 июля н.ст.) 1854 года в Севастополе на Центральном городском холме в день Святого Владимира по православному календарю состоялась закладка храма во имя Святого Равноапостольного князя Владимира. Склеп М.П. Лазарева в нижней церкви храма за месяцы обороны города примет в себя прах его учеников - адмиралов В.А.Корнилова, В.И.Истомина и П.С.Нахимова, что позволит Владимирский собор на Городском холме именовать не иначе, как храмом-усыпальницей выдающихся русских флотоводцев.

Освящавший закладку храма архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (Борисов) в своей речи подчеркнет значение севастопольской земли, как колыбели православия, как истока нашей силы над врагами. Вспомнив минувший день, он подчеркнет, что появление врага явилось «…как бы нарочно для присутствия при заложении сего храма и для выслушивания урока, в нём заключающегося!..»

И те выстрелы с «Фьюри» можно считать попыткой Лайонса отквитаться за огонь севастопольских батарей, который отогнал его в далеком 1835 году от стен города. Михаил Петрович сумел и на этот раз переиграть английского адмирала.

Созданная им система береговых фортов, корабли Черноморской эскадры и моряки «лазаревской школы» преградили путь в Севастопольскую бухту английскому флоту. Эдмунду Лайонсу так и не пришлось поплавать в водах самой удобной гавани Черного моря.