Неделю назад – 19 июля -  Госдума РФ в первом чтении приняла законопроект о пенсионной реформе. На следующий день по поводу повышения пенсионного возраста впервые высказался Владимир Путин. После этого ситуация с реформой стала еще более запутанной.

То, что Владимир Путин – гениальный арбитр, признают даже его противники. На протяжении почти двух десятилетий удерживать баланс между различными группами влияния и элитными кланами, которые без умелого и жесткого руководства давно вцепились бы друг другу в глотки (как это было в 90х годах) – для этого нужно иметь способности, граничащими с фантастическими умениями супергероев вселенной «Марвел».

Поэтому не стоит удивляться, что ответ президента об отношении к пенсионной реформе поставил в тупик не только телезрителей (которых последний месяц перекармливали сказками о том, в каком шоколаде будут жить работающие до упора бодрые старики), но и профессиональных толкователей сигналов власти, сиречь политологов.

Забейте в поисковик словосочетание «Путин пенсионная реформа» и получите десяток ссылок на новости с одинаковым названием: «Эксперт объяснил слова Путина о пенсионной реформе».

Если слова президента нуждаются в объяснении, значит, в них можно найти как минимум два различных послания. Прежде всего, на что обратили внимание все комментаторы, Путин признался, что ему не нравится «ни один» из вариантов пенсионной реформы, связанный с повышением возраста. И – к некоторому удивлению общественности – заверил, что и в правительстве «мало таких людей, если вообще есть, которым это нравится».

С другой стороны, несмотря на то, что пенсионная реформа Путину не нравится, он считает, что без повышения пенсионного возраста стране все-таки не обойтись.

Президент привел несколько аргументов в пользу этого непопулярного решения, главный из которых – по прогнозным данным, время жизни после выхода на пенсию у мужчин будет больше 15 лет, а для женщин – больше 24 лет.

«Нам грустно говорить о таких вещах, но, когда принимаются решения такого масштаба и такие чувствительные для людей, нужно оперировать… реальными, профессиональными прогнозами».

Это было сказано с нормальной человеческой интонацией, резко контрастировавшей с фальшивым оптимизмом «говорящих голов» в телевизоре.

Слова президента прозвучали на фоне стремительного падения рейтингов правительства и – особенно – премьер-министра, которые не только инициировали реформу, но и попытались минимизировать риски, объявив о ней во время ЧМ-2018. Почти одновременно информированные телеграм-каналы сообщили, что в Администрации президента обсуждают идею референдума по пенсионной реформе.

«Инсайд» оказался верным: 23 июля ЦИК России получил уведомление от Мосгоризбиркома по вопросу о возможном проведении такого референдума.

Первая заявка на референдум поступила от КПРФ, но вопрос, предложенный коммунистами, скорее всего, будет отклонен как чересчур тенденциозный – он звучит так: «Согласны ли вы с тем, что в Российской Федерации возраст, дающий право на назначение страховой пенсии по старости, повышаться не должен?».

Очевидно, что на такой вопрос 99% опрошенных уверенно ответят «Да». А цель власти – не похоронить доставшееся ей такой кровью повышение пенсионного возраста, а наоборот, добиться его «одобрения» высшей (по крайней мере, в теории) инстанцией – народом России.

Над этой непростой задачкой и ломают сейчас головы лучшие умы Старой площади. А пока они заняты этим сложным и важным делом, их коллеги с Охотного ряда стараются обезопасить себя от возможных атак со стороны противников реформы.

Если не считать «единственного источника власти и носителя суверенитета» РФ, 90% которого выступают против повышения пенсионного возраста, мнением которого власть до недавнего времени вообще не слишком интересовалась, то главным противником пенсионной реформы выступают профсоюзы.

Это довольно неожиданно, потому что долгие годы ФНПР считалась карманной организацией, которая поддерживала все инициативы партии власти и не создавала особых проблем ни «Единой России», ни правительству.

Однако сразу же после того, как кабинет министров выступил с инициативой о повышении пенсионного возраста, ФНПР созвала Российскую трехстороннюю комиссию (правительство, профсоюзы и работодатели), на заседании которой ее многолетний несменяемый глава Михаил Шмаков не только не поддержал законопроект, но и выступил с предложением пересмотреть закон о забастовках, который в его нынешнем виде делает забастовки практически невозможными.

Для лучшего понимания ситуации надо иметь в виду, что для российской бюрократической машины жизненно важно, чтобы политический процесс протекал максимально гладко,  без сучка и задоринки.

Вроде бы давно ушли в прошлое помпезные съезды КПСС, где не было выступавших против и воздержавшихся – а фальшивое «единогласное» одобрение по-прежнему проливается на нежные души власть имущих благоухающим нектаром и целительным бальзамом.  Потому-то с таким напором требовали одобрения от региональных заксобраний и безжалостно карали немногих «диссидентов», о чем я писал в предыдущей колонке.

Но профсоюзы – не заксобрания, рычаги давления на них у власти, конечно, есть, но их существенно меньше и работают они хуже.

Не так давно все те же хорошо информированные телеграм-каналы писали о конфликте между Михаилом Шмаковым и его первым замом (а по совместительству еще и вице-спикером Госдумы) Андреем Исаевым. Исаев, некогда начинавший как анархист и защитник рабочего класса, давно уже прочно вошел в верхний эшелон российской элиты и превратился в видного и увесистого функционера «Единой России». Именно на него правительство и премьер якобы возложили задачу «уладить» все вопросы с профсоюзами. И именно эту задачу Исаев выполнить не смог, хотя вроде бы клятвенно обещал это Дмитрию Медведеву.

Теперь Михаил Шмаков дает откровенные интервью, в которых камня на камне не оставляет от предложенной правительством пенсионной реформы (по телевизору их, разумеется, не показывают – но все желающие могут найти их в интернете), а близкие к Кремлю инсайдеры предрекают ему скорую отставку «по состоянию здоровья».

Но в ситуации, когда почти все региональные организации ФНПР выступают против повышения пенсионного возраста, замена лидера Федерации вряд ли решит эту проблему.

Конечно, масштабы возможной протестной активности профсоюзов тоже не следует преувеличивать – все-таки, на дворе не 90-е годы, миллионные демонстрации протеста сейчас невозможны по объективным причинам. И тем не менее, для власти профсоюзы внезапно стали серьезной головной болью, с которой надо что-то делать.

И это «что-то» сделали – одновременно с принятием в первом чтении законопроекта о повышении пенсионного возраста ГД РФ приняла – так же в первом чтении – законопроект о ратификации Конвенции о минимальных нормах социального обеспечения. Конвенция, носящая номер 102, была принята еще в 1952 г. на Генеральной конференции Международной организации труда в Женеве, а в силу вступила в апреле 1955 г. В настоящий момент ее ратифицировали всего 55 государств (то есть пятая часть всех государств мира) – но России до недавних пор в этом списке не было.

Теперь она там есть.

Конвенция №102 МОТ – это длинный и довольно скучный документ, обязывающий ратифицировавшее ее государство соблюдать минимальные нормы социального обеспечения. В частности, она предусматривает 40% замещение заработка пенсией. Это означает, что гражданин государства, ратифицировавшего конвенцию, может рассчитывать на пенсию в размере 40% от размера своей последней зарплаты.

Ратификацию конвенции №102 МОТ можно считать прорывом. Споры о необходимости ее принятия шли давно – особенно жесткая дискуссия по этому вопросу развернулась в ГД РФ в ноябре 2015 г. Тогда ратифицировать не получилось из-за того, что депутаты, представители Минтруда и профсоюзов не смогли прийти к соглашению по вопросам оценки и подсчетов размеров замещения.

Упоминавшийся уже Михаил Шмаков, выступая с трибуны, сожалел, что «на слушаниях не присутствует товарищ Силуанов… простите, он господин, потому что является автором всех антинародных решений».

Было очевидно – правительство, экономический блок которого состоял тогда из тех же либеральных монетаристов, что и сегодня – не слишком мечтает о необходимости соблюдать какие-то нормы социального обеспечения.

Это и понятно – идеология экономического ультралиберализма, определяющая действия правительства России начиная с 1991 г. (с небольшим перерывом на конец 1998-начало 1999 г., когда у власти было «красное правительство» Примакова-Маслюкова) – не предполагает никакой поддержки тем слоям населения, которые зависимы от государства. Как пелось в грустной песенке 90х годов: «Будьте здоровы, живите богато, насколько позволит вам ваша зарплата! А если зарплата вам жить не позволит – тогда не живите,  никто не неволит!».

Теперь, однако, все изменилось. Изменилось настолько, что либералы из медведевского правительства готовы смириться даже со 102-й, а сам премьер даже сказал, что «для России настало время ратифицировать конвенцию о минимальных нормах соцобеспечения».

Сказал он это – что характерно – на следующий день после того, как прозвучало предложение повысить пенсионный возраст. Можно предположить, что все это время ратификация 102-й была этаким балластом, мешком с песком, который правительство планировало выкинуть из корзины в последний момент, чтобы воздушный шар пенсионной реформы легко взвился к голубым либеральным небесам.

Но что же в действительности дает российским пенсионерам ратификация 102-й конвенции МОТ?

Для ответа на этот вопрос нам придется углубиться в мир скучных цифр. Постараемся сделать этот экскурс как можно более кратким.

Статистика говорит нам, что среднемесячная зарплата в России в 2017 г. составляла 39085 р. (предполагаю, что на этом месте многие читатели возмущенно воскликнут – «не верю!». Напомню известный пример: если гражданин Х съел две курицы, а гражданин Y не съел ни одной, то по статистике оба гражданина съели по курице, и голодным никто не остался).

Размер средней пенсии – 14100 р. То есть средняя пенсия составляла 36% от средней зарплаты.

Теперь, после ратификации 102-й конвенции МОТ, средняя пенсия будет составлять аж 15700 рублей. На целых 1600 р. больше.

Конечно, 1600 р. тоже деньги, и спасибо большое дорогим депутатам ГД РФ, что они наконец-то позаботились о народе.

Однако, как все понимают, эти 1600 р. будут взяты не из кармана государства (которое в принципе не склонно к таким жестам), а выделены из тех по-настоящему больших сумм, которые государство позаимствует у счастливчиков, доживших до пенсии – 850 000 р. для мужчин, 1353000 р. для женщин (это деньги, которые бюджет «сэкономит» на гражданах, выходящих на пенсию по новым правилам)

Поделим 850000 на 1600 – и получим удивительную цифру – 531,25. Именно столько месяцев должен прожить после ухода с работы средний пенсионер, чтобы надбавка, которую государство обязано будет выплачивать ему после ратификации 102-й конвенции МОТ, компенсировала средства, которые оно у него заберет, повысив пенсионный возраст.

531 месяц – это что-то около 44 лет.

То есть если пенсионер-мужчина хочет добиться справедливости и получить от государства все сполна – ему придется жить до 109 лет. Женщинам и того хуже – им, хочешь не хочешь, придется скрипеть до 133.

И только тогда замечательная (без всякой иронии) 102-я конвенция МОТ позволит им вернуть то, что они потеряли из-за грабительской пенсионной реформы.

У ратификации МОТ есть и еще один любопытный аспект.

Безусловно, от принятия этого документа выиграют жители тех регионов, в которых зарплаты значительно выше, чем в среднем по стране. Например, в Москве – если верить той же лукавой статистике – средняя зарплата равна 66800 р. (не говорите мне о врачах и учителях, которые получают половину этой суммы имея 30 лет стажа – и я не стану рассказывать вам о топ-менеджерах нефтегазовых корпораций, зарабатывающих по 2 миллиона рублей в день).

После принятия 102-й конвенции средняя пенсия по Москве вырастет с 17500 р. до 26720 р. Неплохо, правда? А вот в Орле, где средняя зарплата чуть меньше 17000 р, пенсионерам (в среднем, конечно же) придется выживать на – внимание! - 6732 р., что почти в два раза меньше прожиточного минимума, которое наше правительство в приступе неслыханной щедрости решило установить в размере 10326 р.

Если же брать не средние зарплаты, а, так сказать, пиковые – то 102-я конвенция МОТ ничем не поможет бюджетнику, сводившему концы с концами за 15 т.р., но зато обеспечит вольготную жизнь сотруднику банка или крупной корпорации, получавшему на последней работе, скажем, 200 т.р. (не берем топ-менеджеров, берем среднее звено). Кто же откажется от пенсии в 80 тысяч?

Снова и снова повторю: пока не будут решены назревшие и перезревшие вопросы социальной справедливости у нас в стране, приступать к проведению таких болезненных для значительной части населения реформ, как пенсионная, не просто неразумно и недальновидно. Это попросту опасно – и для власти, и для самого государства.

Может быть, не так уж неправ Михаил Шмаков, считающий, что пенсионная реформа в том ее виде, в котором ее сейчас пытаются протащить через парламент – это замаскированная атака ультралибералов на президента?

Кирилл Бенедиктов