73 года назад разведчики 756-го стрелкового полка 150-й Идрицкой дивизии сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария водрузили штурмовой флаг над поверженным рейхстагом. 73 года спустя немногие молодые люди, к сожалению, помнят, кто такие Егоров и Кантария, – но у них есть другие, свои способы показать, что им это важно.
8 часов утра. Симферополь. В битком набитую школьниками маршрутку пытается зайти пожилой дедушка: потёртый, но выглаженный костюм, три медали на лацкане пиджака и до блеска натёртые туфли – ветеран. Толкаю в колено двух пацанёнков, вертящихся на последнем сиденье у задней двери, глазами показываю на деда – «Уступите место!». Пацанята подрываются моментально, вжимаются спиной в людей, чтобы пожилой человек мог пройти.
«Да сидите вы!» – пытается возразить он.
Пацанята дружно мотают головами. Упорно стоят.
«Вот как! – крякает ветеран. Глаза теплеют. Протискивается на место, садится. Хлопает по коленкам. – Садитесь!»
У мальчишек глаза – по блюдцу. Снова мотают головами.
«Да садитесь, не стесняйтесь. Один – на одно колено, второй на второе, – усмехается дедок. Потом вздыхает. – Своих внуков нет – хоть вас на коленях подержу…»
Пацанята устраиваются. Ёрзают, мнутся.
«А вы с войны?» – не выдерживает один.
«С войны, да с другой уже. В авиации служил», – кивает дед.
«Как это – с другой?» – не понимает второй мальчишка.
«А вот так. Когда война была, я как вы был, мальчонком ещё, – поясняет дед. – В Ленинграде был».
«Ого! – тянут мальчишки. Изворачиваются на коленках, смотрят на медали (на них из другого конца автобуса завистливо посматривают однокашники), потом снова на деда. – А стреляли много тогда?»
«Много стреляли. И бомбили тоже много», – кивает серьёзно дед.
Пауза.
«А мы на параде будем идти, – делятся мальчишки. – Вы тоже идти будете?»
«Нет, мне уже тяжело, старенький. Я на трибуне буду сидеть, смотреть, как вы идёте», – снова улыбается дед.
Парнишки ещё бы, наверное, многое спросили у ветерана-блокадника – автобус ползёт медленно, а по глазам видно – хочется: и про медали, и про бомбёжки, и про то, как страшно было. Набирают воздуха в лёгкие, собираются с духом. Это ведь всегда немножко страшно – спрашивать у ветеранов, как было страшно: вдруг что не то ляпнешь?
«Ну чего вы к дедушке пристаёте? – шикает вдруг на пацанов сопровождающий класс мужик. – Не надоедайте!»
Пацанята сдуваются, сникают. Сникает и ветеран – будто съёживается на месте. Глаза гаснут. Так и едут ещё остановку. Выхожу. Выходит ветеран. Пацанята из дверей маршрутки провожают блокадника жадными глазами, перешёптываются. На параде они будут искать его на трибуне.
* * *
С каждым годом всё чаще слышишь со всех сторон, как мало подрастающее поколение интересуется подвигами своих дедов, как трудно им прививается патриотизм и любовь к Родине. Как это ни странно, порой у этих ничего не знающих детей уважения и интереса к Родине бывает больше, чем у поколения наговаривающих на них родителей.
Без десяти десять. До парада – считанные минуты, но тем, кто занял места поближе к бортикам ещё час назад, кажется, что уже прошла вечность. Особенно детям: чем младше, тем невыносимее стоять на одном месте.
В первых рядах – две женщины с девочками лет по восемь: девочки тихонько изнывают в платьичках цвета хаки, пыхтят, дёргают шарики.
В метре от них – мальчишка-ровесник с мамой. Виснет на парапете перехода, но молчит, не жалуется. Вдруг не выдерживает…
«На поле танки грохотаааали! – затягивает тоненько, но громко. – Солдаты шли в последний бой. А молодооого командииира…».
Четвёртую строчку мальчишка силится вспомнить – но не получается. Мама молчит – не ожидала, видимо, от чада таких вдохновенных рулад. Все вокруг умиляются, кроме девочек.
«Эх ты, «командир», – фыркает одна и заканчивает куплет. – … Несли с пробитой головой. Распелся тут!»
Девочку, правда, уже не хвалят, только посмеиваются над детской серьёзностью. По-доброму, но ребёнку всё равно обидно.
***
Половина одиннадцатого. Парад в разгаре. Отбили шаг военные Симферопольского гарнизона, отчеканили курсанты Краснодарского филиала МВД, ряды «Юнармии», школьников-кадетов, учеников казачьих классов. На них из-за заборчика с завистью смотрит полноватый паренёк с флажком и шариком-танком. У меня за спиной – его заботливая мамаша.
«Илюша, ну-ка повернись ко мне! Илюша, улыбнись, дай, я тебя сфоткаю!» – твердит, периодически щёлкая жвачкой во рту.
«Мааам, ну дай посмотреть!» – стонет ребёнок.
«Илюша, повернись, возьми платочек! Улыбнись! Ну, Илюша!» – не унимается мамаша.
«Ну, мама! Я же уже улыбнулся!» – возмущается мальчишка.
«Вот ты противный! – обижается родительница. Правда, ненадолго. – Илюша, ну повернись! Девушка, подвиньтесь, дайте я ребёнка сфотографирую».
Меня буквально пытаются спихнуть с парапета.
«Извините, я работаю!» – с трудом отвоёвываю свои позиции для фотосъёмки.
«Вот вы какая вредная! Такая молодая, а уже вредная! – поворачивается к мужу. – Вот молодёжь противная пошла. Парад посмотреть не даст даже!»
Причитания мамаши дружным «Этот День Победы порохом пропах!» заглушает такая же, как и я, вредная молодёжь, которая не даёт не только посмотреть, но и послушать. Пока дама тихо рычит, взывая к их совести, Илюша наслаждается бронетехникой и редкими минутами спокойствия. Возможно, лет через пять он сам будет маршировать в рядах школьников-кадетов.
***
Полдень. Шагает по Симферополю Бессмертный полк, катится бодрой взъерошенной волной по улице Екатерининской. Далеко катится, почти до вокзала, чтобы свернуть на улицу, прямиком выходящую к Вечному огню и памятнику Неизвестному солдату. По всему пути полка играют военные песни, в основном жизнерадостные, ускоряющие шаг, поднимающие настроение идущим в полку людям.
Правда, не всем. Маленькая девочка, идущая за руку с отцом, плачет навзрыд: не успевает, оказывается, шагать вместе с отцом в музыку.
«Ну, ничего страшного, подрастёшь, в следующем году станешь взрослая – и всё получится, – успокаивает растерянный отец – видимо, сам не ожидал такой печали. Его аргумент, правда, не работает.
«Ну, подожди немного, сейчас другая песня будет играть», – заходит отец с другой стороны.
И действительно, проходит минута – и песня меняется на более спокойную. От грусти не остаётся и следа: девочка шагает в ритм, улыбается. Изо всех сил держит ровно небольшой портрет с георгиевской ленточкой.
У Вечного огня темп колонны постепенно замедляется, стихают разговоры в толпе. Музыка сменяется на более торжественную, возвышенную. Более 45000 человек с портретами и цветами тянутся к огню, чтобы почтить память погибших, помолиться за родных, отдать честь боевым товарищам. Возлагают цветы, замирают на миг – и отходят, чтобы уступить очередь другим.
Редко когда в наши дни можно увидеть абсолютно разных людей настолько организованными и искренними, настолько объединёнными чем-то, что свято хранится и ценится, без преувеличения передаётся из поколения в поколение.
Сбоку от Вечного огня тихонько подходят две девчушки, у старшей – табличка и три гвоздики. Подводит младшую к цветам, протягивает гвоздики. Младшая, немного оробев, берёт цветы, кладёт к огню, быстро отдёргивая руку. Замирает, пока старшая крестится и кланяется памяти погибших. Сёстры берутся за руки и стоят ещё минуту. На портрете их прадеда дата смерти: 1943 год.
Девчушки отходят в сторону, за памятник, где их уже ждут родители. Обнимаются. Через одну тропинку за уходящими людьми наблюдает группа старшеклассников: три девушки и два парня. Все в пилотках, у девушек слёзы на глазах. Парень присматривается к одной, трогает за локоть, хихикает: «У тебя тушь размазалась!»
Девушка, не поворачиваясь, чувствительно толкает парня локтём в бок.
***
На площади Ленина ветеранов к трибунам провожали волонтёры Победы. Тех, кто уже совсем плохо ходит, медленно и аккуратно вели под руки. После парада, как водится, возникла небольшая суматоха: некоторые ветераны начали уходить самостоятельно, не дождавшись сопровождения, но активно поддерживая друг друга.
К маленькой сухонькой старушке-ветерану и идущему рядом с ней старику в увешанном медалями зелёном кителе уже на середине пути с одной стороны подлетают волонтёры, с другой – мужчина с ребёнком.
«Куда же вы пошли? Подождите! Давайте проводим», – переживают девушки-волонтёры. Идут рядом.
«Простите, можно сфотографировать с вами ребёнка? – робко просит мужчина. Смущается ещё больше и поясняет. – Чтобы память осталась. У нас в семье ветеранов нет, никто не воевал».
Процессия останавливается. На лицах у девушек-волонтёров растерянность – фотографии с ветеранами, видимо, в сценарий не входили. Отец ребёнка теряется ещё больше, начинает сдавать назад.
«Чего ж нет? Давайте, давайте, – улыбается старик-ветеран, приглашает рукой к себе. – Фотографии на память – это замечательно».
Отец улыбается, выпрямляется с сыном на руках рядом с ветеранами в кадре. Для него эта фотография больше, чем очередное селфи на телефон. Девушки-волонтёры расслабляются. Старички-ветераны улыбаются ещё шире отца ребёнка: им не менее, а может, и намного более важно знать, что через десять лет ребёнок на этой фотокарточке увидит их 9 Мая.
Наталия Назарук
Фото автора
