Эпизод одиннадцатый (4 части)

Часть первая

Первую половину 1985 года, впервые за пребывание в Афганистане, наш 191-й полк не привлекался к ведению боевых действий за пределами провинции Газни, где находился пункт его постоянной дислокации. Чем была вызвана необычная передышка, трудно сказать. Возможно, пришло время смены взглядов высокого военного и государственного руководства на применение крупных войсковых частей и соединений против так называемых мятежников, что вместо ожиданий высокой результативности массированного применения войск, напротив, приводило к несоразмерным потерям. Возможно, причина крылась в ином, что мы знали. Во всяком случае, оснований для сомнений, что бы задуматься накопилось достаточно. Особенно прошедший 1984 год, оставшийся в истории войны в Афганистане годом наибольших потерь, как для нас, так и для мятежников. Однако высокая активность ведения боевых действий, как в прошедшем, так и предыдущих годах не повлекла за собой перелома в ходе войны, как для советских и правительственных войск, так и для мятежников. Пошел шестой год войны, а окончание её всё отдалялось и отдалялось, как линия горизонта для путника. Постепенно накапливалась усталость, приходило сознание, даже к самым медноголовым, что необходимо что то предпринять и изменить. Огромные затраты на войну, влекли несоразмерные им потери, без ощутимых результатов, что неприемлемо.



Высокое руководство, наконец-то начинало думать, насколько это удалось, другой вопрос, главное, что процесс пусть и туго, но пошёл. Седые генералы и моложавые полковники в штабах чертили красные и синие стрелки на картах, считали и готовили расчёты, справки и соображения, а особо доверенные и посвящённые в Тайну, представители партийно-государственной номенклатуры готовили справки о внутреннем положении в стране и международной обстановке, и «выверенные с линией ЦК» предложения, направляли туда, многозначительно показывая в потолок пальцем - «На верх», где первые на последних похожие, занимались перманентными похоронами очередного Генсека.



А как же общность – Великий Советский народ? А Общность осмеивала в анекдотах престарелых генеральных секретарей и тоже начала задумываться над вопросом: - А что мы туда (в Афганистан) вообще попёрлись? Что там забыли?

Воспользуюсь этим относительным затишьем и опишу скрытую сторону войны, о которой если и пишут, то мало, и не совсем то, что следует.

Человек, находясь на войне, или оказавшись в районе ведения боевых действий, не перестаёт оставаться таковым, в широком смысле этого слова. То есть, он ест, спит, одевается и общается, завидует, ненавидит и страдает, случается, у человека на войне возникают чувства, влечения и даже любовь. Война такая же жизнь, но только в несколько раз ускоренная. Особенности этой, не совсем обычной, но, тем не менее, жизни, на примере тех, кто волею судьбы был заброшен служить в славный 191-й полк, приоткрою в настоящей главе.



Для полноты картины, напомню, что располагался полк на обширном, ровном как стол плато, на значительном удалении от крупных населённых пунктов. До Кабула, строго на север, откуда поступало снабжение, расстояние по прямой составляло около 150 км., а учитывая состояние и опасность дорог, можно смело умножать эту цифру на три. С северной стороны, место расположения полка прикрывалось хребтом с вершинами Худрав и Пачангар, абсолютными высотами соответственно 2555 и 2424 метров выше уровня моря. Сам полк располагался с южной стороны хребта, на высоте от 2200 м и выше. От границы расположения полка, на расстоянии до 5 км не было никаких населённых пунктов, за исключением небольшого, в несколько домов, кишлака Паджак, к которому примыкало восточное КПП полка. На юге и юго-западе от внешней границы расположения полка, на расстоянии от 8-ми до 10 км начиналась зона населённых пунктов – кишлаков, переходившая в сплошную «зелёнку». До неё, то есть до «зеленки», простиралась сухое плато. Учтём, что вокруг расположения полка находились стационарные посты боевого охранения, называемые заставами, перед которыми во внешнюю сторону установлены сплошные минные поля, о границах которых знали только посвящённые в это сапёры. Но и они не могли знать внешних границ минных полей, так как замечено коварное свойство мин – появляться там, где их быть не должно. Подробно останавливаюсь на этом, что бы стало понятно, что мы находились как на станции враждебной планеты Великого Космоса, населённой враждебными существами, с которыми обитатели станции старались не встречаться. Были такие, кто раз попав в расположение полка, на эту «космическую станцию» ни разу, за весь период пребывания в Афганистане, не покидали его, даже не знали, как выглядит настоящий афганец. То есть, гарнизон, являлся полностью автономным, где имелось своё водоснабжение из артезианской скважины с замечательной, вкусной водой, работал свой хлебозавод, к началу 1985 года построили современный банно-прачечный комплекс, имелся клуб, на территорию расположения полка транслировалось эфирное телевидение через спутник по системе «Орбита».



Всё это хозяйство приводилось в движение и освещалось мощной дизельной электростанцией. Имелось много иных сооружений различного назначения, таких как парк боевых машин с мастерскими, склады - ГСМ, артиллерийских и минных боеприпасов, продовольственные и вещевые. На юго-восточной стороне расположения полка была оборудована вертолётная площадка и там же установлена радиолокационная станция с огромной вращающейся антенной. Когда она работала и вертелась, радиоприёмники в такт её вращения начинали поскрипывать, выдавая этот скрип из динамиков. И конечно, имелся благоустроенный городок, с кухнями, офицерской и солдатской столовыми, туалетами, палатками, модулями, штабами, комплексом медицинского обеспечения и многим, многим другим. Пытались высаживать деревья, но они, принимались и росли плохо.

 

Плато на котором размещался ППД 191 омсп

ППД 191 омсп вид с вертолёта. В правом нижнем углу медрота

Окружали полк небольшие стационарные гарнизоны боевого охранения - заставы. Функцию эту выполняли подразделения, которые по своему прямому назначению в Афганистане, в виду отсутствия у противника танков и авиации, не применялись, - этими подразделениями стали противотанковые (птв) и зенитные (зрв) взводы, входившие в штат мотострелковых батальонов. За годы, пока подразделения боевого охранения находились на своих местах, они «обросли» своим собственным солидным хозяйством. К примеру, у моего товарища, командира противотанкового взвода, Саши Сциборовского, в его хозяйстве имелся приличный бассейн. Но командирам этих подразделений мало приходилось пользоваться своим богатством, их, офицеров артиллеристов, привлекали в качестве артиллерийских корректировщиков, на период выхода полка на боевые действия. И бродили они с пехотой по горам и «зелёнкам», таская с собой радиостанцию и аккамуляторы.

Бассейн на одной из застав боевого охранения 191 омсп

Учитывая сухой, но в тоже время умеренный климат, находиться и жить в расположении полка, было вполне комфортно. Даже высокогорье, а полк находился над уровнем моря более 2000 метров, не замечалось. Наши предшественники, да и мы сами сделали титаническую работу, наладив быт, пусть не совсем домашний, но вполне приемлемый.



Таким образом, следует критически оценивать рассказы об ужасных условиях быта советских военнослужащих в Афганистане. Здесь необходимо учитывать, во-первых, период, а во-вторых, место прохождения службы. У тех, кто находился в Афганистане в первые годы пребывания там Советских войск, условиям жизни и быта были значительно хуже, но со временем, они значительно улучшились.

Описание особенностей пункта постоянной дислокации полка (ППД )будет не полным, не указав, что на территории полка, в западной его части, в январе 1984 года развёрнулся 177 отдельный отряд специального назначения ГРУ. Отряд имел свой жилой городок, столовую, парк боевых машин, но также использовал и общую инфраструктуру. К началу дислокации в провинции Газни, отряд не был новичком в Афганистане. Это была заслуженная боевая часть, много повидавшая и испытавшая. Особенно на Пандшере, что говорит само за себя, где 177 отряд специального назначения использовался, часто не по специализации, а как штурмовой батальон, и нёс потери, как пехота. Тем не менее, отряд выполнял и свои специфические задачи. Позже мне стало известно, что отряд вошёл в Афганистан из Казахстанского посёлка Капчагай, был одним из знаменитых «мусульманских» батальонов, личный состав которого первоначально состоял из моих земляков казахов и уйгуров, а командовал отрядом до конца 1983 года казах Керимбаев Борис Тукенович. Отряд за высокие результаты боевых действий в долине реки Пандшер представлялся к ордену Боевого Красного знамени. Но тут вдруг выяснилось, что у отряда и знамени то нет, некуда оказалось орден прикручивать. Когда у отряда все же появилось Боевое знамя, об ордене забыли.



В конце декабря 1983 года командование отрядом принял подполковник Владимир Квачков. Да, это именно тот полковник Квачков, сознавшийся в покушении на «злого гения приватизации» Чубайса, потом отказавшегося от своих показаний и оправданного судом присяжных. Но этого ему оказалось мало, и он стал готовить мятеж. Когда мятеж был подготовлен, комитетчики в этот раз не оплошали, взяли мятежников и их вождя Квачкова с поличным, где-то на озёрах под Москвой. Но это будет значительно позже, а тогда в Афганистане, через две недели после принятия командования отрядом, 13 января 1984 года, спецназ под его командованием влез в окружение в провинции Газни. Наш полк в это время находился на Ургунской операции и не мог оказать помощь. Отряд спецназа попал в клещи так плотно, что более полутора суток не могли выбраться, в результате только убитыми потеряли 14 бойцов спецназа. Так печально закончились две недели командования спецназом в Афганистане для «мастера диверсий и секретных операций» полковника Квачкова. В моих строках, присутствует злой сарказм, но сарказм горький. Так как за подобные, и даже меньшие потери, командиры мотострелковых полков в Афганистане немедленно снимались с должностей и даже шли под суд военного трибунала. А Квачкову, потерявшему в одном бою 14 подготовленных бойцов, то есть, допустившему ещё большие потери, учитывая значительно более высокий уровень подготовки и опыт бойцов специального назначения, всё сошло с рук. И никакой информации о том бое, как будто ничего не произошло, подумаешь мелочь. А что же командир? Он выжил, не застрелился, а как контуженный «съехал с темы», и больше в Афгане не показывался, возможно и к лучшему. Наверняка будут те, кто упрекнет меня, указав на несправедливую, нелестную оценку патриота революционэра Квачкова. Отвечу, - Бросьте! Называйте вещи своими именами. Тяжёлая контузия (а была ли она?) стала препятствием для возврата его в Афган, вместе с тем, не смотря на контузию, «герой Афганец» назначается на вышестоящие должности в Союзе, получает ордена за какие-то особо секретные операции. То один у него орден Мужества висит, то вдруг появляется второй (один орден выглядит не солидно). Много хороших, порядочных, но доверчивых людей подпали под влияние этого авантюриста и провокатора и пострадали.

Дом – начало начал.



Рядовой и сержантский состав полка проживал в палаточном городке. Но палаточным я назвал его бы условно, так как со временем, палатки изнутри по периметру обшили и утеплили досками от снарядных ящиков, настелили из них же полы, навесили двери, мягкой оставалась только кровля палаток. Изнутри палатки имели чистый и светлый вид больших комнат. Везде в городке, в том числе и в палатках, имелось стационарное электрическое освещение. Кровати в палатках устанавливались в два яруса, но это не было обязательным. Для отопления устанавливались по две печки-буржуйки, но только на холодное время года. Когда печки топились, было тепло. Угля и дров для отопления не хватало, топливо экономили, но замерзших не наблюдалось. Я, как и многие офицеры полка, предпочитали жить и отдыхать в солдатских палатках. И к личному составу поближе, порядок, воздух чище и свежее, так как солдаты и сержанты не курили в помещениях, а перед сном в обязательном порядке проветривали, и не болтали до полуночи, что давало возможность полноценно отдохнуть.



Смена постельного белья на чистое, до второй половины 1984 года производилась не всегда своевременно. Это оставалось серьёзной проблемой до начала работы банно-прачечного комплекса, а до его введения в действие, каждое подразделение решало проблему своими силами. Готовилась и планировалась целая операция по стирке белья, распределяли: - кто носит воду, кто её греет, кто кипятит, кто стирает, кто сушит. Разумеется, всё это действо сопровождалось громкими конфликтами и обидами «А-ля итальяно». Однако проблема своевременной смены постельного белья не была для нас в 1984 году критичной, так как в расположении полка в том году мы находились считанные дни, и постелью для нас, в зависимости, где застанет ночь, становились камни, снег и песок, где постельное бельё не требуется. В дальнейшем, после запуска банно-прачечного комплекса, оборудованного промышленными стиральными машинами, всё встало на свои места и об этой проблеме забыли. Случалось, что кое-кого посещали вечные спутники человека на войне – вши, как правило, это были платяные вши и привозили их молодые солдаты с Союза. Но постоянные ежедневные осмотры и строгие требования к соблюдению гигиены не допускали распространения вшей в полку.



Офицеры и прапорщики, а также гражданский персонал проживали в сборно-щитовых, таких длинных домах, называемых модулями. Модули были стандартными, с необходимым оснащением. То есть, с водяным отоплением, санитарными блоками в торцах (душ и умывальник), но без туалета, жилыми комнатами по двум сторонам модуля и коридором посередине. Туалеты, свободно падающего типа, устроены на улице, для офицеров у южной стенки парка боевых машин, напротив жилых модулей, для солдат на южной стороне палаточного городка. Комнаты в модуле имели размеры 3х4 метра, в которых помещалось две-три кровати, шкаф, стол, стулья и пара тумбочек. Всё свободное пространство, под кроватями и на шкафу, как правило, забито всяким «хламом» (подсумки, снаряжение, радиостанции, и много ещё чего – авось пригодиться). Стены становились местом размещения «наглядной агитации» - от фотографий умилительных детей воюющих отцов, парных фото с дамами это любимые женщины, до серьёзных карт ТВД - театра военных действий (развешивали энтузиасты военного дела) или совсем несерьёзных трофейных цветных картинок полуголых тёток (крепили мечтатели холостяки). Здесь безбожно курили, споря до хрипоты, решая важные, как тогда казалось, задачи боевой подготовки, или рассказывая истории и травя анекдоты.

 

На столе всегда стояла электросковорода с жаренной картошкой и вскрытая банка с «красной» рыбой (название «красная» понимать буквально - в красном томатном соусе). За стенкой, комнаты нашей роты, проживал в своей отдельной комнате комбат – капитан Сергей Ефремов. Удивлялся его терпению и выдержке. Не смотря на то, что мы сильно шумели, а музыку включали так громко, что стёкла дребезжали, он не ограничивал нас. Хотя мог, но почему-то не делал этого. Даже обидно, покричал бы хоть раз.

 

Общий вид палаточного городка 191 омсп. Справа часть солдатской столовой

Палаточный городок 191 омсп изнутри

Щи да каша, пища наша.



Как питались. Офицеры и прапорщики, в период нахождения в пункте постоянной дислокации, питались в офицерской столовой, то есть отдельно от рядового и сержантского состава. Офицерская столовая представляла собой металлический ангар, подобно тем, что стоят на аэродромах. Но внутри обстановка оказывалась уютной. Умывальники с мылом слева от входа, вешалки для верхней одежды, квадратные столики на четверых, покрытые скатертями, на столах - столовые приборы. Готовили хорошо, вкусно и в достаточном количестве. Случалось, что подавали котлеты и поджарку из мяса, которое привозили колоннами аж из Союза, а хранили мясо в холодильниках. Но чаще готовили из консервированных продуктов. Разносили пищу официантки из вольнонаёмных.



Одна симпатичная официантка запомнилась тем, что ей «за глаза» дали прозвище – «Галя пенис». Но не подумайте похабного, в этом прозвище. Полковые остряки наделили её таким прозвищем только потому, что она, не имея опыта работы официанткой, и потому, не имея навыков профессии, неправильно бралась за тарелку, подавая её на стол она опускала борщ или суп большой палец руки. Народ наш не из брезгливых, не возмущался, но прозвище все же дали, которое к ней так и приклеилось, даже после того как она исправила свою ошибку.



Офицерская столовая, во время приёма пищи, становилась местом, где можно было, не спеша перекинуться словом с товарищем с другого подразделения, обсудить новости, свежие полковые сплетни и происшествия, подшутить над кем ни будь. Иной раз зайдёшь в столовую, а ребята из разведроты, намекая на мой переход в пехоту, подшучивают надо мною: - «Вечно пыльный, вечно потный, офицер идёт пехотный». Я не оставался в долгу, отвечая им тем же: - «Морда в грязи, в ж..пе ветка, из кустов ползёт разведка».



Офицерам полагался дополнительный офицерский паёк. В состав пайка входил сыр в консервных банках, сахар, кажется печенье, точно не помню. Но получали мы его от случая к случаю. Не потому, что паёк зажимали и не выдавали, а потому, что не до него было, да и хватало основного питания. С хорошим старшиной, никакого дополнительного пайка не требовалось.

 

Солдаты и сержанты принимали пищу в солдатских столовых. Таких же ангарах, как и офицерская столовая. Там обстановка была иной. И готовили не так разнообразно, и сурово. В солдатской столовой с покрытым бетоном полом установлены в ряд столы на 20 человек, на которые, перед началом приёма пищи ставились казаны с первым и вторым блюдом. А вот тарелок не было. Каждый пришедший для приёма пищи солдат и сержант приносил с собой свой личный котелок и ложку, и, когда садились за стол, каждому же, в его личный котелок накладывали его порцию. После приёма пищи, опять же каждый мыл свой котелок в мойке на улице, которая представляла собой торчащие в ряд из трубы краны. Холодной водой вымыть котелок сложно, особенно зимой, поэтому кипяток надо было набрать в столовой. Не знаю, возможно, на тот период, обеспечить весь личный состав нормальными условиями приёма пищи, в смысле предоставления тарелок и столовых приборов, организовать централизованную помывку посуды было сложно. Что касается разнообразия приготовления пищи для солдат, то она не была такой разнообразной, как у офицеров, однако, была качественной и вкусной.



Те подразделения, которые готовили для себя отдельно, к примеру, подразделения боевого охранения, то готовили они для себя исключительно хорошо. Потому как значительно проще приготовить вкусно для 15 человек, чем для полутора тысяч.

Эти отличия в особенностях продовольственного довольствия и приёма пищи офицеров и солдат исчезали при выходе на боевые действия. Здесь все без исключения могли рассчитывать только на единый сухой паёк - норма № 9, в состав которого входили на сутки: - две банки консервов мясорастительных (каша), банка тушёнки, сухари, чай и сахар. Иногда вместо сухарей в картонную коробку с сухим пайком вкладывали галеты или хлебцы. С ними, то есть с хлебцами, связано одно забавное воспоминание. В один из выходов в горы, изрядно истрепавшись, взбираясь на вершину, где продолжили сидеть трое суток, почти без воды и совсем без еды, нам, наконец-то, сбросили с вертолёта коробки с сухим пайком. Вскрыв коробку с сухим пайком, обнаружили в них хлебцы, на пачке которых, изображена была кружка с пенившимся напитком и многоговорящая надпись (видимо для непонятливых) крупными литерами – «К ПИВУ!». Настоящее издевательство!



К середине 1985 года в полк начал поступать сухой паёк «Горный экспериментальный» двух видов: - «Летний» и «Зимний». Этот сухой паёк разительно отличался от нормы № 9 в лучшую сторону. Пищевая промышленность Союза, начав поставлять этот сухой паёк в войска, сделала большой рывок в улучшении качества и разнообразия. В состав этого пайка входили сок, сгущённое молоко, вкусные супы и т.п.

 

Состав сухого пайка Горный зимний

Состав сухого пайка Горный летний

Давай закурим товарищ по одной,

Давай закурим товарищ мой.



Что курили. Военнослужащие в Афганистане обеспечивались табачным довольствием. В теории, некурящие военнослужащие должны были взамен табачного довольствия получать продукты, сахар или конфеты. Но это правило не исполнялось, и всех нас поголовно зачисляли в курящие. Потому, зелья хватало на всех. Солдатам и сержантам выдавались сигареты без фильтра двух марок. Первая, это овальные сигареты без фильтра «Охотничьи». На пачке сигарет размещалось изображение болота, камышей и летящих уток. В Афганистане сигареты прозвали по иному – «Смерть на болоте». Сигареты из самых дешёвых, но не плохи по качеству. Табак, во всяком случае, в них чувствовался. В то время я приобщился к курению, и начинал курить именно с этих сигарет (на халяву). Хуже по качеству вторая марка сигарет - «Донские», они относились к круглым сигаретам. Табак в них набит плотно, что приходилось их долго разминать, а качество табака отвратительное. Некоторые полковые остряки прозвали сигареты – «Противозачаточные». Ограничений в табачном довольствии не было. В жилой палатке, в одном из углов, стоял ящик с сигаретами, и по мере необходимости брали.



Офицерам выдавались сигареты с фильтром марок: «Столичные» или «Ростов». В сигаретах «Ростов», табак был лучше, чем в «Столичных», но и выдавалась они реже. Если не изменяет память, то норма выдачи сигарет для офицеров составляла 20 пачек в месяц. При желании, сигареты можно было сдать в дукан (то есть, продать афганцам) или посредникам в полку, кто выезжал в Кабул, по цене 30 чеков за всю месячную норму. Деньги были ни ахти какие, и потому, предпочитали скуривать. Даже те, кто не курил, начинали курить, руководствуясь логикой: - «Щоб добро нэ пропало».

 

Сапоги, а куда от них денешься,

Да зелёные крылья погон.



Во что одевались и обувались. Находясь в расположении части, одевались в уставную полевую форму одежды, соответственно времени года. Рядовой и сержантский состав в обычную форму Х/Б (хлопчатобумажная ткань цвета «хаки») для южных регионов, то есть, ворот кителя с отворотами, допускалось не застёгивать, головной убор – панама, и брюки для ботинок. В зимний период выдавались сапоги, брюки заправлялись в них. Следует учитывать, что известная сейчас форма Х/Б, её называют «афганка», так как в памяти народной, армия возвращающуюся из Афганистана запечатлелась в этой форме, - с накладными погончиками, накладными карманами на кителе и брюках и с утягивающими шнурами на кителе, головным убором кепи. То в Афганистане эта форма появилась только во второй половине 1985 года.



Некоторые экземпляры новой формы появлялись и ранее, но «По большому блату», так отвечали щеголявшие в ней, когда им задавали вопрос: - «Где достал?» Называли эту форму между собой «эксперименталка». До этого, все без исключения, носили обычное Х/Б с полевыми пришитыми погонами. Форма со временем выгорала и становилась белой с едва заметной «зеленцой». Но и после появления новой формы, до конца 1985 года, Х/Б старого образца ещё продолжали донашивать.

 

Кепи Головной убор к ХБ нового образца.

Офицеры, в расположении части носили ту же полевую форму Х/Б, что и срочный состав. Отличить офицера от рядового или сержанта можно было по ремню, так как офицеры носили ремень от портупеи, иногда без плечевого ремня, его старались не одевать, а начальство закрывало на глаза на это нарушение формы одежды так как сами нарушали, и полевым зелёным звёздочкам на погонах без просвета.



Форма зимнего периода отличалась от летней, добавлением утепленной курки (в просторечии - бушлат) и шапкой-ушанкой. В провинции Газни зима суровая. Офицеры зимой в пункте постоянной дислокации могли одеть форму П/Ш (полушерстяное) и фуражку.



Что касается обуви, то летом носили высокие ботинки, зимой сапоги или те же ботинки, в зависимости от погоды. В обеспечении обувью были проблемы, во всяком случае, для меня. Не оговорился, проверено на себе. На большой размер стопы, как у меня 46-ой, достать обувь сложно. Та же проблема была и у моих подчинённых - братьев Миши и Юры Грабко, у которых лапа тоже будь здоров. Выходила из строя обувь часто. Первая моя пара сапог была в буквальном смысле «разорвана на кусочки» взрывом 13 февраля 1984 года. Вторую разрезали хирурги снимая с «бесчувственного тела» в медроте 3 апреля того же года. На Панджшере истёр о камни третью пару, теперь уже ботинок. На Ургуне та же участь постигла четвертую пару ботинок и Алихейль «сожрал» пятую пару, но сапог. То есть, только для меня одного, в год потребовалось 5 пар обуви. Проблема – сверхнормативного выхода из строя обуви в Афганистане касалась всех. Но большой расход обуви не указывал на то, что армейская обувь была некачественной. Сверхнормативный расход обуви объяснялся крайне высокими нагрузками, которые испытывали ноги на переходах в горах, нагрузки на ноги такие, что обувь не выдерживала. Потому, нормы расхода обуви, из которых исходила в своих расчётах вещевая служба, не вписывались в реальность. У вещевиков, свои нормативы, а война в горах диктовала свои.



Сверхнормативный расход высоких ботинок покрывался, как ни странно, старыми знакомыми, - кирзовыми сапогами, которые носил и я.

 

Ода кирзовым сапогам: - Лёгкие, крепкие, с высокими голенищами (по сравнению с ботинками), что препятствует попаданию в них камней, песка или снега. Легко снимаются, портянки быстро просыхают, и сапоги быстро одеваются. Непонятно, почему к кирзовым сапогам такое пренебрежительное отношение и почему их «списывают», считая грубой обувью и одним из признаков тоталитарной системы? История, как известно, развивается по спирали, и когда вдруг «как всегда неожиданно, нападёт супостат» на Отчизну, возникнет необходимость быстро и дешево обуть массовую воюющую армию, лучшей обуви, чем кирзовый сапог, не найти. И что-то не слышал ни одной войны, в которой одержала победу небольшая наёмная армия «вояків профессионалов». Дешёвое и массовое, не значит худшее.



Мало кто знает, что название «кирзовый» сапог, производная аббревиатуры КИРЗАК, указывающая на производителя материала КИРовский ЗАменитель Кожи, где материал был изобретён и введён в производство, из него изготовлены голенища знаменитых сапог. Разумеется, кирзовые сапоги надо уметь носить, правильно наматывать портянки и всё такое. Но тот, кто знает, как преют ноги, в многодневном пешем переходе, тот ответит, что сравнение будет явно не в пользу носков и ботинок, пусть даже высоких и красивых.

Правила наматывания портянки в сапоги.

При выходе на боевые действия, одевались просто, по сезону, так, что бы удобно, то есть, руководствуясь правилом: - штаны поширше, и что бы не болталось, то, чему болтаться не положено. Второе правило, касалось офицерского состава: - не отличаться по внешнему виду от подчинённых. «Духи» прежде отстреливали пижонов.



С обувью могли быть вариации, исходя из вида предстоящих боевых действий. Если выход предстоял не в горы, и на относительно короткий срок, то допускалось одевать обувь и полегче, кроссовки например. Но массового увлечения кроссовками, не наблюдал. Никогда не знаешь, что предстоит, может повернуться так, что придётся преодолевать осыпи и острые камни, где кроссовки превратятся менее чем через час в ошметки. Развивая тему об обуви, приведу версию, которую прочитал в одном уважаемом издании, объясняющую причину дефицита в Союзе кроссовок тем, что яко бы военнослужащие, убывающие в Афганистан, скупали их огромными партиями на Киевской обувной фабрике, яко бы для того, что бы гонять в них по горам «душманов. Что ж, любая версия имеет право на существование. Однако, не слышал о таких, кто приезжал или возвращался из Союза в Афганистан и привозил коробки с кроссовками.

Продолжение следует.



Виктор Посметный

26 июня 2013 года

Начало читайте