Прошло больше трех месяцев. Никто о случившемся уже и не вспоминает. Да и поначалу нельзя сказать, чтобы на это событие была с нашей стороны какая-то особо бурная реакция. Да, собрались у обелиска, посочувствовали, свечки зажгли. А как, собственно, мы могли бы ещё отреагировать?! Разве что пообсуждать ненавязчиво с близкими да знакомыми на кухонном уровне неделю…

И всё.

Потому что не для нас, а для кого-то другого время разделилось на «до и после»: и у тех, кто навсегда потерял самое дорогое и родное, что было в жизни, и у тех, кто остался искалеченным на всю оставшуюся жизнь, и у тех, чей теперь до гроба крест – это быть с рядом ними, безногими и безрукими инвалидами, и у тех, кто получил нестерпимые моральные, а вернее – душевные травмы…

А у остальных, у нас - всё проще. Нет – мы искренне сочувствовали, кто-то плакал, у кого-то просто слёзы наворачивались. Повозмущались, конечно, разные версии повысказывали.



А дальше – как у Вертинского:

«…Закидали их ёлками,

Замесили их грязью…

Осторожные зрители

Молча укутались в шубы,

И пошли по домам

Под шумок толковать,

Что пора положить бы уж

Конец безобразию,

Что и так уже скоро, мол,

Мы начнём голодать…»

(«Похороны погибших юнкеров»,1918 год)

  Написано было сто лет назад. И кто-нибудь скажет, что не о сегодняшнем дне написано?! Не об этом? Схоронили двадцать человек, по возрасту – юнкеров. И вернулись к своим делам насущным. Такая теперь у нас реакция на самые страшные события в нашей стране.

  Наверное, это – и не хорошо, и не плохо. Или даже так: и хорошо, и плохо. Почему? Да всё очень просто: это как у врачей или милиционеров. Будучи медработником в прошлой жизни, говорю не понаслышке.

  Работая в реанимации, нельзя было выполнять свои функции в состоянии постоянного стресса, когда надо спасать людей искалеченных, находящихся в тяжелейшем состоянии, а часто и умирающих, что у человека непривыкшего к подобному вызовет глубокие душевные переживания.

 И у того, кто часто выезжает на трупы, на тяжкие телесные, и вообще, постоянно сталкивается с преступлениями – вырабатывается подобная профессиональная адаптация. Наверное, поэтому милиционеры наши часто бывают циничны по отношению к потерпевшим и равнодушны к злодеям… (Простите за архаизм – не терплю слова «полиция».)

А что же с нами?! Да с нами уже давно произошло подобное. Мы адаптировались к стрессам – почти к любым. Вот как раз это, наверное, и хорошо.

Позвольте – пример. Ещё в далёком девяносто пятом, когда менталитет у нас был ещё советским, но мы уже привыкли к почти ежедневным взрывам, выстрелам, и вообще разборкам, с которыми сталкивались и в самой жизни, и на телеэкранах, произошёл такой случай.

На фирме, где мне довелось в те времена работать, директор уволил девушку-секретаршу. Хорошую девчонку, но немного потерявшуюся, по оценке директора, в понимании своих должностных обязанностей. Её жених, также сотрудник фирмы, пребывавший в это время на экзаменационной сессии в другом городе, решил, что надо мстить, а «мстя» его должна быть страшна, и не нашёл ничего лучшего, как найти двух архаровцев и «навести» их на квартиру своего патрона.

Последние деловито прибыли в наш тогда ещё закрытый город, среди дня обманным путём проникли в директорское жилище, в котором находились двое его сыновей-близнецов – подростков лет четырнадцати. Обороты у той фирмы были серьёзные, и налётчики, со слов наводчика, рассчитывали, что в доме её шефа хранятся несметные сокровища.

И давай выпытывать у детишек, где же папа запрятал свои богатства. В прямом смысле выпытывали: и связывали, и избивали, и в ванной топили… Отдать должное следует – порядочными оказались: так и найдя «клада», убивать ребят не стали, но, чтобы не уезжать домой, на родину, несолоно хлебамши, набили свою старенькую иномарку всяким домашним скарбом, включая импортный телевизор. Вот он-то, телевизор этот, и спалил их на посту ГАИ в Инкермане…

В офисе это событие, конечно же, горячо обсуждали. Парней, конечно же, все жалели, сокрушались, особенно женщины: мол, ребята получили такие душевные травмы. Но кто-то, причём, тоже женщина, сказала примерно следующее: «Да какие там душевные травмы, сейчас молодёжь таких боевиков насмотрелась, что им это даже в реальной жизни – как в порядке вещей».

И, наверное, была права. Так и мы сейчас. Уже к такому привыкли, начиная с конца восьмидесятых…

Вот и керченскую беду мы пережили примерно так же, как и сожжение детей в Кемерово, как взрывы домов в Москве и других русских городах, как изуверские убийства на проклятом майдане, как массовое уничтожение наших патриотов в Одессе, как разрывающие тела на куски бомбёжки на Донбассе…

Да, не привыкнув к такому, можно сойти с ума или от разрыва сердца скончаться.И такая вот наша адаптация, это – хорошо. Но есть обратная сторона: мы привыкаем, мы  ни на уже что почти не реагируем, мы становимся толерантными в прямом, медицинском смысле этого слова, то есть неспособными к сопротивлению. И это – плохо.

Потому что в таком виде, боюсь, нас скоро можно будет голыми руками брать.

Да и, как ни тяжко в этом самим себе признаться, уже берут. И довольно давно уже. Мягко, хитро так, слабенькими ручками в бархатных перчаточках. Но неумолимо и целеустремлённо. Во многом – благодаря нам же самим.

Давайте вспомним, как по окончанию Русской весны все, кому не лень, начиная от старых активистов, можно сказать, ветеранов русского движения и заканчивая самообороновцами, надевшими камуфляж каких-то три недели тому, стали активно искать своё место у новой властной  кормушки.

Кто-то пробился к самым вершинам севастопольского «истеблишмента», начав истово служить, а точнее – прислуживать новым царям, забыв о простом народе, и полагая, наверное, что своим вкладом в присоединение Крыма заслужили себе право на власть и жирное «кормление». («Кормление» – система оплаты княжих наместников на Руси, отменённая при Иоанне Грозном). 

Кто-то стал прислуживать, рассчитывая на подачки в виде лояльного отношения власти к своему бизнесу. И всё тёрлись, тёрлись эти люди вокруг тогдашнего губернатора, желая получить хоть что-нибудь, лишь бы из барских рук – ну хотя бы «звание» советника на общественных началах. Порой не имея даже образования, но верно служа – хоть бы и своими публичными поддакиваниями, когда это потребуется.

Было даже такое: переродившиеся остатки «полков» самообороны ходили по городу и всем подряд предлагали свою «крышу». В общем, за многими процессами было бы просто смешно наблюдать, если бы не было так горько.

Нас умело растащили по разные стороны. В тренде было тогда – ты за кого, за Меняйло, или за Чалого? Что в переводе с «севастопольского» означало: ты за плохих или за хороших?

А потом у нас начали отбирать: квартиры, земельные участки, ларьки, торговые центры. Позже дошло и до общественных территорий: парков, исторических мест. (Ну, конечно же, о парке Победы и о Матросском бульваре речь. О Херсонесе. Под пристальным вниманием - и многострадальный мыс Хрустальный, боязно, что там очередные гостиницы навозводят под красивые слова).

Отняли и нашу законную городскую территорию, утыкав наши тротуары своими уродливыми и сугубо частными так называемыми паркоматами.

А мы молчим и терпим, терпим и молчим. Потому что тактика в отношении нас применяется самая верная – бархатная ползучая оккупация. Иначе – ничего не получится.



Вот, к примеру, представьте себе: укропорошенки перешли вдруг Перекоп, двинулись к центру полуострова… Да сразу же все мы соберёмся – и в ружьё! Как тогда, в четырнадцатом.

А вот когда у наших земляков отбирают их же кровное – мы все на работе. Ларьки вывозят – у каждого свои дела. Или даже: «Так им и надо, торгашам! Понавтыкали везде палаток своих!» Рынки сносят – никому дела нет. Убивается медицина, работать в ней некому – а что мы сделать можем?..

В общем – «разошлись мы с Вами по домам под шумок толковать…»

Но не всегда оно «под шумок» выходит. Иногда, видите, этот шумок перерастает в шум стрельбы и взрывов. Или завывания пожарных машин. Сирен скорой помощи. Но для нас это, как уже было сказано, стало обыденностью.

Да и что, кто-то нам сказал, что нас собираются жалеть? Те, которые в 91-м сдали страну, нас жалеть будут?! Заботиться о нас станут?! Или их юные последыши, которые по ненасытности и цинизму в разы превзошли своих злых учителей?

Нам тут в четырнадцатом-пятнадцатом о какой-то «пятой колонне» из недр Госдумы рассказывали (Фёдорова-депутата, единоросса, в виду имею). Только обман всё это. Не слушайте! Нет никакой пятой колонны среди простого народа...

Ужас как раз в том и состоит, что во время по-настоящему страшных моментов мы перестаем верить официальным сообщениям.

Ужас в том, что после произошедшего в той же Керчи никто не предпринимает действенных мер, чтобы ограничить доступ в наш Интернет отвратительных фильмов, пропагандирующих жестокость и ненависть, разного рода игр-убивалок и так далее. Технически, думаю, это возможно, решают же как-то подобные вопросы в том же Китае!

Вместо этого - ряд нелепых, но показушных мер. В техникуме, например, где учится мой сын, ребят заставляли в течение двух недель стоять на воротах и всех проверять. В ущерб занятиям, и, соответственно – знаниям.

В детском саду, куда ходит средняя дочка, в часы пик перестали оставлять открытой калитку. Каждый раз надо теперь звонить в группу по домофону и стоять ждать, пока откроют. Все спешат на работу. Кто-то держит ещё полусонных детей на руках. И пусть это одна-две минуты, но это подливает масла в огонь к тому постоянному стрессу, в котором пребывает большинство народу.

А каково воспитательнице шестьдесят раз в день бросить детишек и бежать в прихожую: «Кто там?» О каком воспитательном процессе в таких условиях может идти речь?! Какие игры, чтение сказок и так далее? Воспитатель задёргана (это при катастрофической нехватке кадров), а наши дети многого недополучают…

 Вот что это за решение?!



Это при том, что перелезть забор, причём незаметно, сможет не только подготовленный террорист, но и любой воспитанник этого же сада старшей или средней группы. А лень будет перелазить, скажет в домофон, что пришёл за Машей, Леной, Светой… И ему откроют. Или к другим родителям пристроится.

  …По ходу «созревания» этой статьи-размышления вдруг звенит весьма тревожный «колокольчик».  В СМИ появляется информация о массовом уничтожении в Севастополе камер фиксации ПДД. Разными способами: это и расстрел из пневматических винтовок, и заваливание столба с оборудованием, и поджог последнего.

Такие деяния являются правонарушением - в этом никто не сомневается (вопрос справедливости и мотивов – разговор отдельный). Волнует другое: бизнесмены – владельцы камер, накрепко спаянные и с властью, и с правоохранительными органами, их же устами, ничтоже сумняшеся, объявляют порчу своего бесценного «майна» терроризмом:

  «Ввиду того, что действия носят массовый характер, а способы, которыми они совершены, являются общественно опасными, порчу камер могут квалифицировать не только как умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167 УК РФ) и хулиганство (ст. 213 УК РФ), но и как террористический акт (ст. 205 УК РФ). Если преступление совершено, к тому же, группой лиц, ответственность за него возрастает — вплоть до лишения свободы на срок от 12 до 20 лет».

А убийство двадцати человек и ранение пятидесяти, используя огнестрельное оружие и самодельные взрывчатые устройства, это не терроризм. «Бытовуха».

А за камеры, на дороге испорченные, – в тюрьму на срок до двадцати лет. За убийство на дороге двух молодых людей (камеры что-то не помогли) – четыре года курортов на берегу Чёрного моря (не могу не вспомнить и эту трагедию!)

А на мой взгляд, настоящий терроризм – это такое вот отношение к гражданам!

Если уж та то пошло, то сначала пусть будут выполнены обязанности государства перед народом – зарплаты, пенсии, садики, образование, защита в органах правосудия и так далее, а потом уже и с народа пусть спрашивают, в том числе и за нарушения ПДД.

Неправильно всё это… Извечный вопрос – что делать – банален настолько, насколько банален и ответ на него. Бороться за свои права. Бороться совместно. Для этого есть множество законных и безопасных для общества способов.

Ни воротила-оффшорник, ни заоффшоренный чиновник своего просто так не отдадут, ни на шаг не сдвинутся, не ждите, совести у них нет. Поэтому – надо вместе! Ведь мы – крымчане, севастопольцы. Другого такого региона в стране нет.



Уверен, Путин сказал не всуе: «Возрождение России начнётся с Севастополя!» Выходит, это – наша историческая миссия, дорогие земляки! Начали-то мы с Вами неплохо пять лет назад, а значит – можем, если захотим!

И ещё – ведь Президент сказал: «возрождение». Не укрепление, не улучшение, не расцветание – возрождение. Возрождают то, чего нет, что было утеряно, уничтожено. Полагаю, в этом слове закодирован особый смысл.

Возможно, в этой фразе заложен и посыл нам с Вами! Так не будем же теми «осторожными зрителями»!



…А не то - и так проживём? Не перед кем стыдиться?

Анатолий Марета