В России могут повториться репрессии 1930-х годов?

Жителю Томска Денису Карагодину, который несколько лет расследует убийство своего прадеда в 1938 году, грозят две уголовные статьи. По сообщению СК по Томской области, идёт проверка по статьям «Нарушение неприкосновенности частной жизни» (ст. 137 УК РФ) и «Нарушение тайны переписки» (ст. 138 УК РФ). Также следователи будут искать и другие составы преступлений в действиях томича.

Ход делу был дан после двух жалоб.

Во-первых, в начале марта сын сотрудника НКВД Митюшова, которого Карагодин обвиняет в причастности к преступлению из-за подписи на выписке из акта расстрела, заявил о дискредитации отца.

Во-вторых, в середине марта житель Рязанской области обвинил активиста в клевете на сотрудников томского управления НКВД. В частности, сайт исследователя назван оператором персональных данных.

Примечательно, что некоторые потомки причастных к репрессиям 1930-х благодарны Карагодину за раскрытие имён чекистов, хоть и говорят, что узнать о таком — очень тяжёлое бремя.

«У нас ничего в обществе никогда не изменится, если не открыть всю правду. <…> Мне очень стыдно за всё, мне просто физически больно. И горько, что ничего я не могу исправить, кроме того, что признаться вам в моём с Зыряновым Н. И. родстве и поминать вашего прадедушку в церкви», — пишет Юлия Зырянова.

Спустившего курок охраняет закон?

С вопросом о том, действительно ли Карагодина могут наказать за поиск участников казни прадеда, ForPost обратился к адвокату, старшему партнёру проекта «Сетевые свободы» Станиславу Селезневу.

Он обратил внимание, что может анализировать только информацию, которая есть в открытых источниках, так как не участвует в деле. Юрист подчеркнул, что перед следователями встанет вопрос: распространялась ли на сайте karagodin.org какая-то информация о частной жизни?

«Если даже отклониться от изучения конкретного сайта, то возникает вопрос-рассуждение: сведения о работе на государство, публичной деятельности кого бы то ни было, работе, связанной с реализацией государственных силовых полномочий, могут ли считаться относящимися к частной жизни, составлять личную или семейную тайну?

Очевидно, что нет. Здесь ни о какой частной жизни речи идти не может. Это совершенно общественная история, которая требует того, чтобы быть раскрытой. Опять же, сведения об этом хранятся в открытых архивах, информация не засекречена, и её сбор, обработка и распространение является обычной научной работой исторического характера», — считает юрист.

Селезнев отметил, что на сайте нет информации о внерабочей жизни сотрудников НКВД: куда они ходили, чем занимались и так далее. Учитывая личную заинтересованность в деле Карагодина, можно сказать, что его подход скорее беспристрастный, отметил собеседник ForPost.

«В противном случае сбор информации о жизнедеятельности царя Ивана Грозного тоже можно было бы считать не историческим анализом, а сбором данных о частной жизни. Здесь возникает вопрос: где начинается частная жизнь у исторических персоналий?

В исторической науке продолжаются споры: можно ли называть репрессии систематической политикой государства? (Карагодин, в частности, приводит письмо экс-чекиста, который сам накануне расстрела пишет письмо о системности репрессий и судов-троек, — ред.)

Если это реализация государственной политики, то она не может быть закрыта от исторического исследования, освещения и дискуссий», — считает правозащитник.

По его мнению, велика вероятность, что после проверки следствие откажет в возбуждении уголовных дел.

Не называйте палачами

История Карагодина напоминает дело против исследователя Юрия Дмитриева. В 2020 году Верховный суд Карелии увеличил срок строгого режима для Дмитриева, которого называют «летописцем ГУЛАГа». Его осудили по эпизоду о насильственных действиях сексуального характера в отношении приёмной дочери.

Правозащитники заявляли, что дело связано с его работой. В 1997 году он обнаружил захоронение жертв сталинских репрессий в лесном урочище Сандармох — самом большом расстрельном полигоне Карелии в 1937–1938 годах. Деятели культуры выступили в его защиту.

Из-за этих историй возникает вопрос: это совпадения или в России существует некое противодействие в отношении исследователей печальных страниц советской истории?

Журналист Владимир Познер в беседе с ForPost отметил, что это частные случаи.

«Я думаю, что сопротивление есть просто от отдельно взятых людей. Есть люди, которые хотят закрыть эту страницу, это совершенно очевидная вещь. Но я бы не стал говорить, что это государство. Есть разные люди, которые занимают разные посты и поэтому по-разному относятся к этому вопросу. Безусловно, нужно сделать так, чтобы люди, которые хотят выяснить эти вопросы, имели бы эту возможность», — высказался публицист.

По его мнению, работу, аналогичную той, что ведёт Карагодин, нужно вести с осторожностью:

«Опасность раскола общества есть, и я бы был очень осторожен в употреблении слова «палач». Один человек получал приказ стрелять. Состоялся суд. От человека сумели получить признания, которые требуются, а тогда люди верили, что репрессированные — враги народа. Я был бы очень осторожен с этой темой».

Спастись от новых бед

Действительно, Карагодин на сайте открыто называет палачами тех, кто был причастен к массовым убийствам. По мнению журналиста, члена Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества Николая Сванидзе, виновные в репрессиях должны осуждаться.

«Надо не только знать, но и не оправдывать. Нельзя оправдывать Чикатило, потому что он вёл кружок рисования, нельзя оправдывать массовых убийц тем, что они после этого внесли вклад [условно] в строительство домны или Днепрогэса: за Днепрогэс медаль, а за массовое убийство должны быть прокляты», — выразил для ForPost своё мнение Сванидзе.

Он рассказал, что историю нужно копать настолько глубоко, насколько это необходимо, и то, что исследование Карагодина вызывает сложные чувства, — нормально:

«Это общественное исследование, они более эмоциональны и близки к нам, нашей коже, организму. Это не значит, что мы должны от этого отталкиваться. Мы должны это знать. И то, что делает Карагодин, абсолютно понятно, и то, что делают его оппоненты, которые, к сожалению, всесильны сейчас, — тоже понятно, но очень вредно для страны».

По его мнению, факт проверки сайта активиста должен вызывать опасения.

«Эти обычные люди, которые жалуются, часто не вполне обычные. Это часто потомки тех, кто репрессировал, соответственно, они заинтересованы. Также они часто одурманены нынешней пропагандой, и, наконец, этим людям дают ход. Таким, как Карагодин, ходу не дают, а таким, как его оппоненты, ход дают. Это государственная позиция. К сожалению, кажется, что сейчас всё разворачивается к тем, кто репрессировал, а не к тем, кого репрессировали.

Это очень страшно, это пугает, потому что наводит на мысль о возможности повторения. Изучение истории помимо того, что это просто интересно, предназначено для того, чтобы максимально застраховаться от повтора наиболее страшных эпизодов. В данном случае мы как раз делаем очень много, чтобы повторить их», — высказался Сванидзе.

Журналист считает, что само по себе дело Карагодина не поможет обществу понять необходимость изучения репрессий. Тем более пока мы не узнаем, чем оно завершится: «Оно может закончится очень плохо и для Карагодина, и для всех нас».

Читайте также: «Это нельзя сравнить даже со взрывом бомбы» Ровно 65 лет назад культ личности Сталина развенчали

Семён Гринберг