Конституция Украины как игра в футбол консервной банкой

Основной Закон Украины очень похож на наших политиков. Это естественно: они рождали его в муках ночного компромисса, они воспитывали и перевоспитывали его «под себя», делая игрушкой своих представлений и заблуждений, а чаще всего – своих сиюминутных настроений и интриг.

Но речь сейчас не об этом. Речь об одном объединяющем их всех очень специфическом свойстве. Относительно любого заметного отечественного политика есть вполне определенные представления, о которых в медиа-сообществе вдруг становится не принято говорить. То ли из вежливости, то ли из каких-то иных соображений, более высоких, чем низкие факты.

Взять хотя бы Ющенко. Почитать наших ведущих журналистов – так все они не только давно знают цену Президенту, но, как выясняется, знали её всегда. В подтверждение чему приводятся публикации 2002-2003 гг. – т.е., задолго до 2004 года, когда из высоких соображений борьбы за демократию акулы пера не без надрыва писали о «народном Президенте» и «надежде нации».

А, скажем, Юлию Тимошенко только очень уж маргинальные оппозиционеры позволяют себе изредка попрекнуть, ну, скажем, дружбой с Лазаренко, как главным источником первоначального накопления капитала. В том числе и политического.

Не исключено, что об известных отсидках Виктора Януковича так никогда и не было бы сказано публично, если бы Ганна Герман не решила «сыграть на опережение» своим широко освещавшимся реабилитационным расследованием.

И т.д. Было бы нетрудно развернуть длинный список нюансов из жизни и деятельности Владимира Литвина, Арсения Яценюка и т.п. – до Юрия Луценко и Анатолия Гриценко включительно. Но это неинтересно: нюансы эти хоть и не афишируются, но общеизвестны. Просто о них не принято говорить.

Вот это же вежливое или злокозненное умолчание отличает нашу Конституцию. В ней и в истории перманентных попыток ее улучшения сконцентрированы основные проблемы общества и политикума Украины.

В том числе, и стремление к подмене «тьмы низких истин» сказками и мифотворчеством – возвышающим или унижающим в зависимости от настроения и интересов участников.

О проблемах Основного Закона говорят все. И интерпретируют эти проблемы каждый по-своему. Предлагают и пытаются навязать решения - каждый по своей мерке. Внося, таким образом, посильный вклад в сотворение мифа и усугубляя несоответствие между записанным де-юре и существующим де-факто.

К примеру, внесение изменений. На сложности их механизма, на трудностях продвижения по этому заковыристому пути постоянно строится великое множество расчетов. Механизм и впрямь многоэтапный, тщательно прописанный. Вероятно, юридически очень грамотный. И ни разу не применявшийся сколько-нибудь успешно.

Радикальный пакет поправок от 8 декабря 2004 года был принят одним махом. Как раз после того, как в строгих рамках конституционной процедуры этот же пакет был окончательно, и, казалось, бесповоротно провален.

Да и могло ли быть иначе? Предтеча нынешней Конституции, т.н. «Конституционный договор» от 7 июня 1995 года, был принят Радой вопреки всем действовавшим тогда нормам, без обсуждения, всего лишь 240 голосами. Необходимого конституционного большинства и близко не было, но зато была угроза: Указ президента Кучмы о проведении всеукраинского опроса о доверии себе и Раде.

Сама ны

нешняя Конституция – плод не слишком трезвых и очень напряженных дискуссий в ночь с 27 на 28 июня 1996 года. Опять же, под угрозой указа о референдуме.

Именно такой механизм и является подлинным и может считаться освященным традицией: сначала все заинтересованные лица в течение как минимум года до хрипоты обсуждают конституционные нормы - и так и не приходят к согласию. А потом наступают критические обстоятельства, после чего в течение нескольких часов, в крайнем случае, суток - находится компромисс.

Или не находится – если критические обстоятельства не наступают.

Что характерно: все попытки формально соблюдать законную процедуру ни разу не дали результата.

Как во времена мучительного и бесплодного процесса имплементирования результатов т.н. «референдума по народной инициативе» 2000 года. Несмотря на, казалось бы, полный контроль Кучмы над парламентом – «имплементации» так и не случилось.

Конечно, референдум был сфальсифицирован откровенно до наглости. Но как раз об этом практически не говорилось - по крайней мере, до откровений Мельниченко (что произошло лишь осенью 2001 г.). Фальсификация относилась как раз к тем обстоятельствам, о которых знают все, но стараются не упоминать. В том числе и потому, что этот факт не имел ни малейшего значения для принятия решений. Точнее, для их непринятия.

Рада, в том числе и кучмистские фракции, точно так же саботировали бы «имплементацию», если бы референдум прошел безукоризненно по всем критериям и получил бы реальную поддержку граждан. Потому что поправки-2000 создавали механизм тотального преобладания президента. А никому, даже самым завзятым креатурам Кучмы, не хотелось оказаться в такой зависимости от капризов и настроений Леонида Даниловича. И даже Владимир Литвин, который, в свою бытность главой президентской администрации числился одним из ключевых организаторов «референдума», став спикером новоизбранной Рады в 2002 году, так же саботировал все попытки своего шефа вернуться к вопросу об имплементации.

Аналогично безрезультатный путь прошла и идея «Конституционной реформы» 2003-2004 гг., выдвинутая  уже новым главой АП Виктором Медведчуком.

Очевидно, что применение или неприменение Конституции на практике имеет мало общего с её прописанными нормами, но во всех серьезных случаях является результатом договоренностей или не договоренностей политических групп и их вождей.

Самый очевидный пример: недавняя попытка протащить перенос даты президентских выборов на октябрь провалилась не потому, что противоречила букве Основного Закона, и даже не потому, что лидеры ПР сообразили, что осенние выборы оставляют шанс Тимошенко. Они просто не захотели без достаточных гарантий и компенсаций со стороны БЮТ ссориться с Ющенко – обладателем не столько президентской власти, сколько президентского статуса.

В странах т.н. «традиционной демократии» политический процесс – это что-то вроде статусного чемпионата по футболу, а Конституция, соответственно – как Кодекс его проведения. А у нас политика – это пинание консервной банки дворовыми командами. То есть формально правила те же, но кто же им следует? И вообще тут кульминационный момент - не гол (в дворовых матчах их очень много), а задушевная свалка-драка в конце.

Конечно, в больших соревнованиях тоже приключаются и заказные матчи, и допинг, и нечестное судейство. Но с этим борются, и, поймав – наказывают.

В связи с судейством стоит отметить, что эксперты, с серьезным видом обсуждающие перспективы запросов в Конституционный Суд Украины, после юридического разбора в качестве ключевого аргумента приводят политический расклад судейских: столько-то контролирует Тимошенко, столько-то – Ющенко, столько-то – Янукович. Даже странно, что специалисты до сих пор стесняются отбросить нудную юридическую часть – совершенно бесполезную и лишь напрасно занимающую газетные площади и дорогое эфирное время.

И это тоже – дань сложившейся традиции. Ведь самым известным вердиктом Конституционного Суда Украины стало легендарное решение считать 10 лет правления Кучмы – одним президентским сроком.

Тут, кстати, интересный вопрос – почему Кучма, получив формальное право на «второй» (а на человеческом языке – на третий) срок, так и не посмел этим правом воспользоваться?

Возможно, в том числе и потому, что наряду с внутренними «разборками», в нашей  политике немалую роль играют внешние факторы. Тот же Леонид Данилович совсем не хотел оказаться в положении «невыездного» Лукашенко. Особенно учитывая размах семейного бизнеса и сбережения, хранящиеся далеко за пределами Родины. Что, как утверждают, не являлось таким уж большим секретом для специальных ведомств иностранных государств – как близких, так и очень далеких.

Да, у большинства наших политиков, связанных с крупным бизнесом (а они с ним связаны практически все) существуют зарубежные вложения и соответствующие проблемы. Поэтому мало кто из них может не обращать совсем уж никакого внимания на многовекторные советы и пожелания зарубежных доброжелателей. В частности, требование соблюдать элементарные нормы приличий.

Собственно, поэтому и возникла в свое время идея упоминавшейся уже «конституционной реформы». До сих пор неизвестно, каким образом великий юрист Медведчук убедил Кучму в том, что её принятие станет механизмом сохранения Леонида Данилыча во власти. Может быть, предполагалось, что Кучма станет премьером с усиленными полномочиями, а, может быть, Виктор Владимирович просто морочил голову пожилому человеку, не желавшему расставаться с властью. «Мороченье головы» вообще является фирменным стилем «школы Медведчука», что до сих пор успешно демонстрирует и сам великий юрист, и лучший выпускник «школы» - Виктор Балога.

Принципиально же важно то, что торжественные слова о несовершенстве Основного закона, о необходимости его улучшения, о демократии, о независимости ветвей власти, о необходимости соблюдения/укрепления баланса между ними – все это дымовая завеса. Применяемая из вежливости или по причине стеснительной скромности.  На самом деле, при всех конституционных переговорах речь, по сути, идет только об одном – о стягивании на себя одеяла властных полномочий.

В «законах Мерфи» утверждается: о чем бы ни говорили люди, на самом деле они говорят о деньгах. В нашем случае, - о власти, как механизме доступа к деньгам, их получению, распределению и перераспределению.

Если отбросить словесную шелуху, то становится совершенно очевидно, что беды нашего общества – не в Конституции и не в её нормах, хоть они далеки от совершенства, и даже куда более, чем изначально несовершенно любое творение рук человеческих.

Но проблемы, как и 80 лет назад – не в законах, а в головах. И их не решить перекройкой конституционной поляны – которая наверняка не станет ни последней, ни предпоследней. Потому что каждый из новаторов на самом деле стремится решить лишь свои сиюминутные задачи. А сразу после очередного надругательства ситуация изменится непредсказуемо и возникнут новые проблемы.

Можно занудно, хоть и абсолютно справедливо напомнить, что устойчивость государственной машине придают лишь укоренившиеся традиции и действенные механизмы гражданского общества. А для всего этого нужно время, в течение которого было бы неплохо попробовать просто выполнять действующий закон. Но надежд на столь рискованный эксперимент уже практически нет.

Прилет гуманоидов из далекой галактики, которые, наконец, наладят в стране нормальную жизнь - представляется намного более реалистичным вариантом.

Валерий Зайцев, «Новые Грани»