Как крымчане и севастопольцы в 1991 году в Донецк и Одессу совещаться ездили

22 ноября 1991 года состоялось последнее заседание Верховного Совета Крымской АССР в условиях еще формального нахождения Украины в составе Советского Союза – через 10 дней по итогам «всеукраинского референдума» эта советская республика объявила о своей независимости.

На этом заседании шли жаркие споры о крымском законе о референдуме (в итоге, принятом на сессии), об обращении к М.С. Горбачеву «об отмене неконституционных актов 1954 года» («за» проголосовало чуть менее половины депутатов, из-за чего обращение не состоялось), о подготовке того самого референдума о независимости Украины на территории Крымского полуострова.



И, среди прочего – о двух совещаниях, организованных областями юга и юго-востока Украины в октябре 1991 года, к участию в которых были приглашены крымчане и севастопольцы.

Первое совещание было инициировано депутатами Донецкого областного совета и состоялось 26 октября.

Второе совещание прошло в Одессе 29 – 30 октября.

Оба совещания были реакцией на объявление Украиной независимости 24 августа 1991 года и являлись попыткой выработать консолидированную позицию по этому поводу юго-восточных областей этой союзной советской республики накануне «всеукраинского референдума» о независимости.

В то же время повестка этих заседаний и принятые ими решения отличались как между собой, так и от тех вопросов, которые обсуждались депутатами и населением на территории Крымского полуострова в контексте предстоящей независимости Украины.



Точнее, вопросы были схожими, но не полностью идентичными.

Характерно, что различным был и состав приглашенных на совещание, разной была и реакция на них руководства Крыма и Севастополя. И эта реакция в очередной раз убеждает в том, насколько было ориентировано на Украину тогдашнее крымское руководство, вопреки настроениям собственного населения.

Донецкий взгляд

Мероприятие, состоявшееся в Донецке, называлось «совещание народных депутатов Одессы, Николаева, Херсона, Запорожья, Днепропетровска, Харькова, Харьковского областного Совета, Донецкого облсовета, Луганского облсовета, Кировоградского облсовета с участием депутатов Крыма и Севастополя».

В Одессе же собралось «рабочее совещание представителей Верховного Совета Крымской АССР, Николаевского, Одесского, Херсонского областных советов народных депутатов».

Итак, в Донецке собрание было более «народным», в Одессе – более официальным (руководители комиссий крымского парламента).

О разном статусе этих собраний говорит тот факт, что в Донецк приехали рядовые депутаты крымского Верховного Совета, всего 7 человек, включая трех депутатов от Севастополя, а делегацию Крыма на совещании в Одессе возглавлял заместитель председателя Верховного Совета Крымской АССР А.К. Маслов, то есть второй человек в крымской вертикали власти после Н.В. Багрова, при полном отсутствии в самой делегации севастопольцев.

При этом совещание в Донецке было гораздо более широким с точки зрения территориального представительства, в то время как в Одессе не было депутатов из Донецка, Луганска, Харькова, Запорожья, а также Днепропетровска и Кировограда.

Говоря другими словами, в Донецке был представлен весь юго-восток Украины, а также Крым и Севастополь, а в Одессе – только регионы непосредственно юга.

Любопытно, что решения, принятые в Одессе, были включены в повестку сессии крымского парламента 22 ноября. Под пунктом 3 повестки заседания значилось: «О заявлении рабочего совещания представителей Верховного Совета Крымской АССР, Николаевского, Одесского, Херсонского областных Советов народных депутатов по вопросам сотрудничества и ускорения решения проблем социального, экономического и экологического развития юга Украины». Докладывал этот пункт заместитель Багрова А.К. Маслов.

Кроме того, Верховный Совет Крымской АССР принял отдельное постановление с одобрением трех документов, разработанных совещанием в Одессе: «Заявления рабочего совещания», «Обращения к Верховному Совету Украины и Кабинету Министров Украины», а также «Соглашения по сотрудничеству и ускоренному решению проблем социально-экономического и экологического развития Украинского Причерноморья».

 

А вот материалы совещания в Донецке даже не попали в повестку сессии.



И когда об этом поступила просьба от участника крымско-севастопольской делегации В.Н. Косухина, председатель крымского парламента Н.В. Багров ответил, что это нужно отнести к разделу «Разное». То есть к той части заседания сессии, когда уже приняты основные решения и можно кратко заслушать второстепенные вопросы.

Можно предположить, что действительно совещание в Одессе имело большее значение для Крыма, чем совещание в Донецке.

Однако материалы обоих совещаний позволяют сделать другой вывод.

Дело, скорее, было в том, что собрание народных депутатов в Донецке с широким представительством регионов советской Украины, за исключением западных областей, заняло однозначно пророссийскую позицию и вообще обсуждало именно этот болезненный вопрос –отношения с Россией в условиях Украины, объявившей независимость, и сохранение русской идентичности. В то время как руководители органов власти примерно на половину тех же регионов, собравшиеся в Одессе, занимались не только вопросами сохранения русской идентичности, но и социально-экономическим развитием в условиях «независимой Украины», в частности, вопросом «ускоренного решения проблем социально-экономического и экологического развития Украинского Причерноморья».

Тем самым, совещания в Донецке и в Одессе отразили во многом тот же раскол, что был зафиксирован автором этих строк в отношении руководства Крыма и Севастополя, занимавших проукраинскую позицию (в смысле сохранения их территорий в составе независимой Украины), с одной стороны, и значительной части депутатов этих же структур, выступавших с пророссийских позиций – с другой.

При этом повестка дня совещания в Донецке 26 октября 1991 года в целом совпадала с позицией умеренной группы депутатов крымского парламента осенью 1991 года, о которой я писала ранее, а именно: ориентация на сохранение Украины в составе СССР, с одной стороны, и федеративное, а не унитарное государственное устройство самой Украины – с другой.

Всего в повестке было 7 пунктов:

1. «о политической ситуации на Украине,
2. о федеративном земельном устройстве,
3. о функционировании языков на территории Украины,
4. о проекте новой конституции,
5. об экономическом, политическом и военном содружестве суверенных республик,
6. о государственной символике Украины
7. и об участии представителей Украины в работе Верховного Совета СССР».

В то же время происходившее на совещании было заметно шире и радикальнее повестки, сформулированной официально.

Краткое описание мероприятия в Донецке содержится в выступлении депутата крымского Верховного Совета В.Н. Косухина на сессии крымского парламента 22 ноября:

«Сразу же в начале этого совещания делегаты от Днепропетровска в количестве 27 человек удалились на совещание, потом пришли и выступили с тем, что они не согласны с повесткой дня, единогласно выступают против данного совещания и отказываются принимать в нем участие. И тут же стали активно мешать проведению этого совещания. Было 26 выступающих, основная мысль выступлений в том, что нельзя рвать отношений с Россией. В основном выступали представители промышленных кругов Донбасса и говорили, что заводы, шахты останавливаются, и призывали к нормальному, разумному содружеству между Россией и Украиной.

В зале, конечно, была обстановка, не сравнимая с нашей сейчас. Обстановка была очень накаленная, нас обзывали сепаратистами, экстремистами, призывали всех привлечь по 62-й статье, обратившись к генеральному прокурору Украины. Были представители из западных областей; активно выступал также «Рух» Донбасса. Очень хорошо, емко выступил депутат от Севастополя Круглов, его встретили аплодисментами. Мое выступление тоже было довольно умеренным. В перерыве мы работали по делегациям, обсуждали проект Обращения, вносили поправки. Был принят отредактированный текст «Обращения к Верховному Совету Украины»».

Александр Круглов

Итак, на совещании народных депутатов в Донецке произошел раскол.

Среди участников совещания были те, кто выступал за ориентацию на Западную Украину с её абсолютной анти-советскостью и анти-русскостью (эту позицию, судя по приведенной цитате, поддержали все депутаты из Днепропетровска в количестве 27 человек, или порядка 20 % от общего количества участников совещания, так как всего присутствовало 125 депутатов), и те, кто стоял за необходимость ориентации на Россию и на Советский Союз.

Очевидно, первые были в заметном меньшинстве, но всё же присутствовали в регионах, принявших участие в совещании в Донецке. Это позволяет сделать следующий вывод: ситуация на Юго-Востоке Украины была более сложной, а настроения отличались большей разно-векторностью, чем в Крыму и Севастополе, где сторонников «Руха» не было в принципе.

По теме от автора: Что не так с цифрами референдума 1991 года в Севастополе

Доказательство первое

Доказательство второе

Не случайно позиция, отражавшая настроение умеренной части крымского Верховного Совета (а именно крымская автономия в составе обновленного СССР в виде Союза суверенных государств) была определена право-радикальным меньшинством этого совещания как «сепаратизм» и «экстремизм», подлежащий преследованию по 62-й статье Уголовного Кодекса УССР. Речь шла о только что принятой украинским Верховным Советом поправке в Уголовный кодекс (это произошло 11 октября 1991 года, через месяц после «Декларации о суверенитете Крыма» и за две недели до совещания в Донецке) – поправке, посвященной уголовному преследованию за деятельность, направленную на нарушение территориальной целостности Украины.

Обращает на себя внимание, что выступление севастопольского депутата А.Г. Круглова на совещании в Донецке названо в приведенной цитате авторства крымского депутата Косухина «умеренным». Такое определение выглядит странным, т.к. Круглов даже среди севастопольских депутатов был самым активным сторонником обращения к России, организатором пророссийских акций в Севастополе и единственным депутатом Верховного Совета Крымской АССР, который на сессии крымского парламента 22 ноября 1991 года публично призвал голосовать «против» на референдуме о независимости Украины (за что его выступление было тут же оборвано Багровым).

Стоит отметить, что текст «Обращения к Верховному Совету Украины», принятый по итогу совещанием народных депутатов в Донецке 26 октября 1991 года, вообще не упоминает Россию. Задача этого «Обращения» была не апелляция к России – как это делали оппозиционные группы депутатов в Крыму и Севастополе, а обозначение условий, при выполнении которых регионы Юго-Востока Украины согласны были оставаться частью Украины как «единого, неделимого, независимого государства с федеративно-земельным устройством без выхода из состава Украины».

Собственно, это так и формулировалось в постановочной части «Обращения» практически прямым текстом:

«В целях обеспечения максимальной поддержки независимости Украины на референдуме 1 декабря, во избежание конфликтов на межнациональной основе (очевидно, речь идет о конфликте украинцев и русских – Л.У.), с целью сохранения, упрочения мира и добрососедства с республиками (очевидно, имеются в виду республики Советского Союза – Л.У.), во имя сохранения стабильности и территориальной целостности Украины предлагаем Верховному Совету рассмотреть и реализовать следующие вопросы».

«Обращение» начиналось с темы Советского Союза:

«Делегация в составе Верховного Совета бывшего Союза ССР не сформирована, круг ее полномочий не определен. Совещание выражает сожаление о том, что в бюллетене на всеукраинском референдуме вопрос о подтверждении акта независимости не связан с вопросом о вхождении в Содружество Суверенных государств».

Пункты 1, 2, 4 и 7 резолюционной части «Обращения», которые являлись условиями поддержания территориальной целостности Украины со стороны названных выше регионов, касались обязательного присутствия Украины в реформированном СССР в любой его форме, в первую очередь – в той форме, которая обсуждалась тогда на союзном уровне, то есть форме Союза Суверенных государств:

«1. Принять участие в разработке и подписании межреспубликанского договора об экономическом сообществе…

2. Сформировать, определить круг полномочий; направить в состав Верховного Совета бывшего Союза ССР делегацию народных депутатов СССР и Украины от Украины…

4. Подписать договор, предусматривающий единое командование межреспубликанскими стратегическими силами…

7. Поддержать концепцию Содружества суверенных государств и направить для переговоров полномочную делегацию Украины».

Пункты 3, 6 и 8 были посвящены внутреннему устройству самой Украины:

«3. Внести предложение о федеративном земельном устройстве Украины в концепцию и проект Конституции Украины, как единого неделимого государства…

6. Включить в концепцию и в проект Конституции Украины Положение о функционировании двух государственных языков: украинского и русского и внести соответствующие изменения в Закон о языках…

8. Вопрос о государственной символике решить на всеукраинском референдуме на многовариантной основе».

Итак, народные депутаты 9 регионов юго-востока Украинской ССР, собравшиеся в Донецке в конце октября 1991 года, обуславливали сохранение этих регионов в составе независимой Украины двумя принципиальными условиями: федеративное, а не унитарное государственное устройство, во-первых, а, во-вторых, - конституционные гарантии равенства русского и украинского языков. То, чего на Украине в постсоветское время сделано не было.

В пункте 5 «Обращения» речь шла о скорейшей разработке проекта Конституции Украины.

И это единственный пункт обращения, который совпадал с «Заявлением» руководств Верховного Совета Крымской АССР, Одесской, Николаевской и Херсонской областей, принятом на «рабочем совещании» в Одессе 29 – 30 октября, то есть спустя 3 дня после совещания в Донецке.

Одесский подход

Формулировки итоговых документов «одесского совещания» заметно отличаются от «Обращения к Верховному Совету Украины» совещания в Донецке, в первую очередь, своей расплывчатостью и многозначностью. В то же время и в Одессе не обошли молчанием вопрос, что будет собой представлять независимая Украина с точки зрения административно-территориального устройства и решения языковой проблемы.

«Заявление рабочего совещания представителей Верховного Совета Крымской АССР, Николаевского, Одесского, Херсонского областных Советов народных депутатов по вопросам сотрудничества и ускоренного решения проблем социального, экономического и экологического развития юга Украины», как можно заметить из названия, не должно было касаться политических вопросов, речь как будто бы шла о социально-экономической тематике, актуальной в условиях развала советской экономики, и экологической тематике, острой для этого региона СССР после аварии на Чернобыльской АЭС.

В действительности, эти не-политические темы были центральными в двух других документах: «Соглашении по сотрудничеству» между 4 названными регионами (Крым, Одесса, Николаев, Херсон) и «Обращении к Верховному Совету Украины и Кабинету министров Украины». В частности, «Обращение» к руководящим органам Украины постулировало, что «Украинское Причерноморье» - «важное звено мировой транспортной системы, зона интенсивного рыболовства и добычи морепродуктов», обладающая «значительным сырьевым, промышленным и рекреационным потенциалом» и находящаяся «в состоянии глубокого социально-экономического и экологического кризиса».

В «Соглашении» о сотрудничестве 4 регионов речь шла о необходимости «разработки и осуществления совместных проектов в охране и рациональном использовании Азово-Черноморского бассейна, обеспечении соответствующего долевого финансирования», «координации создания и функционирования свободных экономических зон, зон свободного предпринимательства, приграничной и прибрежной торговли». 4 региона предполагали совместно инициировать перед Верховным Советом Украины вопрос законодательного оформления «особого правового и хозяйственного статуса приморской зоны Украины».

Эти документы невозможно рассматривать в отрыве от переговоров, которые шли в 1991 году между Одесским советом народных депутатов и руководством Украины о предоставлении Одессе специального статуса «свободной экономической зоны», под флагом которых (переговоров) и прошло участие Одессы в референдуме о независимости Украины. Очевидно, руководство Крыма, вместе с руководящими органами Херсона и Николаева также стремились попасть в состав этой зоны.

И у руководства Крыма был свой аргумент, почему Крымская АССР должна принять в этом участие. Мне уже приходилось писать, что осенью 1991 года, накануне референдума о независимости Украины, крупнейшее рыболовецкое предприятие Севастополя СПОРП «Атлантика» вело переговоры с Л.М. Кравчуком о создании отдельного министерства рыболовецкого хозяйства в правительстве будущей независимой Украины, причем первоначально предполагалось, что размещаться это министерство будет непосредственно в Севастополе, а не в Киеве.

Верховный Совет Крымской АССР под руководством Багрова, судя по всему, сумел взять и этот вопрос под свой контроль – во всяком случае, после референдума 1 декабря 1991 года переписка по этому поводу шла в Киев от имени крымского парламента за подписью Багрова, а не от имени севастопольских органов власти.

Характерно, что в отличии от совещания в Донецке, на совещании в Одессе представителей от Севастополя не было, там присутствовало руководство только Крымской АССР.

Таким образом, руководство Крыма предполагало вписаться в процесс создания «свободной экономической зоны Украинского Причерноморья» за счет, в том числе, ресурсов Севастополя, а сам пакет из трех итоговых документов совещания в Одессе можно рассматривать как своего рода предложение от руководства названных 4 регионов к руководству Украины – разменять вопросы идентичности, языка и федеративного административно-территориального устройства на тему «свободной экономической зоны».

Можно предположить, что Севастополь просто не захотел принимать в этом «размене» участие.

Также как и депутаты, собиравшиеся параллельно одесскому совещанию в Донецке.

Тем не менее, «Заявление» одесского совещания ставило, хотя и в весьма завуалированной форме правовых международных норм, языковую проблему.

Именно эти правовые нормы и их несоблюдение государством Украина стали камнем преткновения в постсоветское время и сыграли свою роль в условиях государственного переворота 2014 года, поэтому процитирую «Заявление» Одесского совещания почти целиком:

«Поддерживая независимость Украины, мы заявляем о нашем общем стремлении видеть новую Украину демократическим государством, основанном на безусловном приоритете прав человека… Любые другие приоритеты: классовые, национальные, политические или религиозные, положенные в основу государственного строительства, могут привести к возврату тоталитаризма, разобщению народа, расколу государства.

Мы считаем первоочередной задачей Верховного Совета разработку и принятие демократической Конституции Украины.

Понимая, что решение этой задачи в краткие сроки, оставшиеся до референдума, практически невозможно, считаем целесообразным, чтобы Верховный Совет провозгласил ее основополагающие принципы. Это позволит гражданам определить свою позицию и выразить ее в ходе референдума.

Основополагающим в государственном строительстве новой Украины мы считаем принцип свободного развития личности, осуществление в полном объеме положений Всеобщей декларации прав человека и гражданина. Задачей государства является обеспечение и защита этих прав. Просим Верховный Совет Украины подтвердить действие ратифицированных прежде международных соглашений о правах человека. …

При определении экономической стратегии Украины необходимо сформулировать принцип ее участия в мировой экономике, международном разделении труда. Мы уверены в необходимости участия Украины в равноправных двух- и многосторонних экономических договорах с суверенными государствами бывшего Союза ССР…

В обстановке политической и экономической нестабильности мы считаем опасной наметившуюся тенденцию к использованию в политических целях реальных или мнимых противоречий в межнациональных, региональных, социально-культурных отношениях, в форсировании проведения языковой политики.

Часть наших избирателей встревожена этими явлениями.

Считаем необходимым обеспечение научных и культурных связей, свободного обмена информацией, радио-и телепрограммами между государствами бывшего Союза ССР.

Мы убеждены в необходимости равноправного развития всех языков и культур народов Украины, что вытекает из неотчуждаемых прав человека. Проблемы развития языка должны быть переведены из сферы политики в сферу культуры.

Государство должно финансировать программы равноправного развития всех языков и культур народа Украины, рассматривая их реализацию как залог благополучия и целостности Украины…

Поддерживая принцип территориальной целостности Украины, отвергая любые притязания на ее территорию, мы убеждены, что этот принцип должен сочетаться с уважением прав населения и учетом культурно-исторических особенностей регионов.

На путях строительства демократической Украины все, даже самые острые вопросы должны разрешаться с учетом взаимных интересов, без политических эмоций, не ставя под угрозу благосостояние и безопасность наших граждан.

Мы обращаемся к Верховному Совету Украины, Советам всех уровней с предложением обсудить наше заявление и выразить свое отношение к нему». (выделения полужирным в цитате – мои, Л.У.)

Итак, уже на тот момент – октябрь 1991 года – руководство областей юга Украины расценивало начавшееся украинизаторство как нарушение «международных соглашений о правах человека», которые были ранее ратифицированы Украиной. Тех самых – Устава ООН, Всеобщей декларации прав человека, Международного пакта о правах человека 1966 года и других документов, принятых на уровне ООН, опираясь на которые действовало русско-язычное население Крымского полуострова и Донецкой и Луганской областей в условиях государственного переворота в 2014 году.

Главные условия – федеративность и двуязычие

Когда примерно год назад автор этих строк случайно занялась темой референдума 1 декабря 1991 года и обнаружила его конституирующую роль в независимости Украины и ее постсоветских границ, то неоднократно слышала от самых разных людей, последний раз – на конференции, посвященной «перестройке» в Санкт-Петербургском филиале РАНХиГС, комментарий следующего содержания: на том референдуме не стояло вопроса о независимости Украины, в частности, севастопольцы и крымчане голосовали за Украину в составе СССР.

Однако все источники того периода, включая проанализированные в этом материале, приводят к однозначному выводу:

участники процесса прекрасно понимали, что положительное голосование на референдуме 1 декабря 1991 года приведет к объявлению независимости Украины и ее выходу из состава СССР.

Именно поэтому осень 1991 года – промежуток между провозглашением Верховным Советом УССР «Акта о независимости Украины» 24 августа 1991 года и проведением референдума в подтверждение этого акта 1 декабря того же года – стала временем, когда в Крыму полыхнула тема «неконституционных актов 1954 года», в Севастополе – тема российского статуса города, а в регионах юго-востока тогдашней Украины – тема условий, при исполнении которых Украина сможет остаться в советских границах как новое независимое государство.

Как ясно из проанализированных выше документов, у всех регионов юго-востока Украины не было безусловной поддержки территориальной целостности этой союзной республики в условиях объявления ею независимости. Выдвигались разные по формулировкам и степени их категоричности, но во многом идентичные по смыслу требования, при соблюдении которых данные регионы были готовы оставаться в составе независимого украинского государства.

Во-первых, это федеративное административно-территориальное устройство, предполагающее бОльшую автономию регионов, чем унитарное государство, в первую очередь, в языковом и культурно-историческом составляющих, а, во-вторых, прямое требование двух государственных языков – русского и украинского.

Документы обоих совещаний – и в Донецке, и в Одессе – при всей их разности, объединены высказываниями, которые в текущих условиях можно счесть пророческими: «благосостояние и безопасность» граждан, «благополучие и территориальная целостность» Украины зависели от того, насколько новое независимое государство будет не только не подавлять существование русского языка и русскую культурно-историческую идентичность, но и обеспечивать этим составляющим равноправное развитие. При этом внутри этих регионов уже тогда было и меньшинство населения, настроенное радикально-проукраински (в духе националистической организации «Рух»).

По теме от автора: Положительное решение Крыма и Севастополя на референдуме о независимости Украины было сфальсифицировано?

Учитывая происходящее сегодня, можно сказать, что этот внутренний раскол для территорий юго-востока Украины за прошедшие 30 лет не только не был преодолен, но и привел к трагическим последствиям, которых в 2014 году удалось избежать на территории Крымского полуострова. Видимо, в частности, и по той причине, что в Крыму и Севастополе общий внутренний настрой и на осень 1991 года, и все последующее постсоветское время был в подавляющем большинстве пророссийским.

Любовь Ульянова