«35-я батарея» — история о людях, которые ценой невероятных усилий и жертв определили исход войны

5 мая музейному комплексу «35-я береговая батарея» исполняется 10 лет. С одной стороны, для музея это не очень много, с другой — за это время «35-я батарея» стала знаковым местом города, без посещения которого почувствовать, осознать и понять Севастополь, наверное, невозможно. Накануне первого большого юбилея музея ForPost решил узнать у его директора Валерия Ивановича Володина, как он раскрывал для себя одну их самых героических и трагических историй города-героя — последних дней второй обороны Севастополя.

— Валерий Иванович, когда вы впервые услышали о 35-й батарее?

— О 35-й батарее я услышал в своём счастливом детстве, потому что все севастопольские мальчишки, послевоенные дети 50-х годов, старались куда-нибудь подальше от дома убежать, чтобы родители не знали. И одним из таких мест был район Камышовой бухты. Там было очень много артефактов, оставленных войной, но нас интересовали патроны. Это был денежный эквивалент, потому в то время в районе Центрального рынка на лестнице у крепостной стены сидел мужик, который покупал медь. И эти патроны медные мы приносили ему. 1 килограмм, как сейчас помню, стоил 11 копеек — это ровно одно эскимо, на которое нам никогда не давали денег. Вот тогда-то я впервые услышал о батарее.

Более серьёзное и более осмысленное знакомство с 35-й береговой батареей произошло благодаря отцу. Он был врачом в 7-й бригаде морской пехоты и участвовал в обороне Севастополя с первых до последних дней. К нам домой приходили люди, которые участвовали в тех событиях, сейчас их имена хорошо известны в городе, ими названы улицы — Жидилов Евгений Иванович, Ехлаков — комиссар, Васильев — начальник штаба Севастопольского оборонительного района. Они закрывались, что-то кричали, разговаривали, водку пили, а нас, детей, не допускали, но мы кое-что слышали. Вот тогда появилась более отчётливо 35-я батарея.

Ещё более яркое раскрытие событий последних дней обороны Севастополя произошло в 70-х годах, когда я уже служил на Северном флоте и сообщил в письме отцу, что мне предлагают вступать в партию, я был секретарь комсомольской организации корабля и собирался в отпуск. Когда приехал в Севастополь, он мне сказал: «Садись, сын, разговаривать будем». И стал рассказывать о тех событиях, о которых мы теперь сами здесь (в музейном комплексе) рассказываем. Только это история, рассказанная очень эмоционально. Он и ругался, и чуть не плакал, и называл фамилии и имена ребят.

— Почему ваш отец рассказал свою историю только тогда?

— Дело в том, что отец в Севастополе попал в плен. После войны это считалось позором. Попавших в плен людей не восстанавливали в партии, и они не могли двигаться по служебной лестнице, им не давали заслуженные награды.

Если ты поступаешь в высшее военное училище, или в академию, или в какое-то учреждение, или даже на завод, связанный с сохранением военной или государственной тайны, ты заполняешь анкету. И в этой анкете строчка — были ли вы или ваши ближайшие родственники в период Великой Отечественной войны в оккупации или в плену, и в столбике два ответа — да, нет, никакие справки не принимаются. И если да, то крест на твоей следующей карьере. Поэтому отец скрывал это, чтобы я и мой брат могли поступить в военные морские училища: я — в «Голландию» на подводника, а брат — в училище имени Нахимова. И мы, заполняя анкеты, писали «нет». Вот почему он стал рассказывать только в 1973 году.

— Долгие годы события на 35-й береговой батарее и на мысе Херсонес были преданы забвению, но информация всё равно просачивалась…

— В 1979 году появилась книга коменданта береговой обороны Севастополя Петра Алексеевича Моргунова, который описал героическую оборону города, в том числе её последние дни. Его книга до сих пор считается энциклопедической, поскольку в ней использованы архивные данные. Из этого труда военные историки уже могли черпать данные, но я-то не был военным историком, я был военным, капитаном 1 ранга, занимался совсем другими вопросами, но постепенно на разных праздниках, в том числе 9 Мая, на разных встречах, благодаря письмам, которые хранились дома, героические и трагические событиях последнего периода обороны Севастополя открывались.

Так, например, я узнал историю Василия Ковшаря. Сегодня в Севастополе хорошо знают Александра Васильевича Ковшаря — контр-адмирала, командира 30-й дивизии, куда входили все самые крупные корабли. А вот его отец, разведчик Вася, и мой отец служили вместе с 7-й бригаде, и Вася был отважным разведчиком, о нём писала даже газета. И вот он ранен, и ему нужно было ампутировать руку, и он на операционном столе стал кричать всякими непотребными словами, и отец, который должен был его оперировать, точнее, отрезать руку, сжалился и на свой страх и риск попытался кое-как зашить, замотать ему руку. Он узнал, что на следующий день пойдёт транспорт на Кавказ и, может быть, не будет заражения. А если бы было заражение — штрафной батальон, это как минимум, ему грозил. А он смог до Кавказа дойти на этом спасённом судне, которое его доставило. Вот так постепенно через такие факты стал больше узнавать о том, что здесь происходило. Но окунуться в детали уже заставила сама батарея, её строительство и создание.

 - Какие площадки музейного комплекса особенно дороги лично вам?

- Для нашей семьи особенно дорог лазарет (находится в массиве 35 береговой батареи). Здесь размешены портреты медицинских работников, в том числе моего отца. Тогда 22-летним парнем, срочно выпущенным с началом войны здесь на фельдшерских курсах, получив звание младшего лейтенанта, он попал в 7-ую бригаду морской пехоты – и с первого до последнего дня был здесь. Вместе со своими ранеными попал в плен, концлагерь, бежал, воевал в партизанском отряде. После партизанского отряда опять воевал в регулярной армии.

Еще одно особое место – комната, которую мы между собой называем «найденыши». Она посвящена защитникам Севастополя, останки или вещи которых были обнаружены при работах на территории батареи. Идея создания этого зала принадлежит Татьяне Ивановне Уманской. При строительстве часовни экскаватор снимал верхний слой земли, вдруг окопчик с останками бойцов – на шестерых три винтовки, направленные в сторону врага. Они погибли, видимо, от снаряда или авиабомбы. С ними находились и даже сохранились фрагменты письма, медальона, бритвы, даже справка о снятии судимости. Нам удалось за несколько лет установить полностью фамилии трех бойцов. По нашему обращению севастопольское духовенство приняло решение захоронить останки защитников Севастополя под спудом строящейся часовни.

— 5 мая музею «35-я береговая батарея» исполняется 10 лет. Что для вас означает эта дата?

— 10 лет— для музеев совсем маленький срок, но мы прошли свой путь. Как бы это ни звучало банально, но за 10 лет мы шагнули так далеко, что об этом даже и не мечтали. Мы получили признание и, самое главное, благодарность не только от потомков, но и от тех людей, которые начали для себя узнавать историю Севастополя, своей страны. Мы сроднились с этими камнями, с этими историями, с этими трагедиями, но это делается не зря, и мы это видим, это ощущаем, потому что поток к нам не иссякает.

Музей «35-я береговая батарея» — это в первую очередь история о людях, которой ценой невероятных усилий и жертв смогли надолго сковать силы врага на Крымском полуострове, что в конечном итоге определило исход самой войны. Благодаря защитникам Севастополя немцы не получили нефть Кавказа, благодаря им удался Сталинград.

Беседовал Андрей Киреев