
Любимое стихотворение детства. Это даже не стихотворение - это произведение искусства.
Недавно коренной севастополец
Александр Никитович Демидов
показал мне Двор Своего Детства.
Написанное мною ниже навеяно его рассказом.
Думаю, в детстве каждый из нас имел свой круг общения, которому обязательно противостоял другой. Возможно, не в каждом дворе, но в микрорайоне - точно.
Я не была маменькиной дочкой. Загнать нас с подружками домой с улицы частенько бывало невозможно дотемна, а за дальние походы в соседние дворы доставалось и ремешком. Очень редко, но бывало, что я участвовала в драках. Однако нас, вот таких, буквально ненавидела группа разновозрастных девчонок, периодически появляющихся во дворе и считающих нас пай-девочками. Имена забылись, но хорошо помнятся их искажённые злобой лица, с которыми они громили наши снежные городки или раскидывали и затаптывали кукол, с которыми мы играли на лужайке за домом. Ещё тогда я задумывалась, за что они нас так не любят? О национальностях в те годы разговора не было. Как я теперь понимаю, среди моих подруг была литовка Нина, гречанка Оля, немка Маша. Но тогда мы этого вообще не знали. Жили все, как я, опять же, понимаю сейчас, очень бедно. Завидовать было абсолютно нечему.
Как-то моя мама, возвращаясь с работы, имела неосторожность обратиться ко мне так, как делала это дома:
- Ласточка, пойдём поужинаем.
Я видела, что стоящая неподалёку банда наших противниц это услышала и очень не по-доброму ухмыляется, поэтому в надежде, что врагини забудут и остынут, предпочла отправиться за мамой.
Дня через три я была отловлена двумя здоровыми девками, верховодившими в стане противника, и затащена ими за стайки (сараи по-сибирски). Полагаю, умышленно меня прижали к дощатой стене, из которой торчали ржавые гвозди. Бывшие выше меня ростом, девчонки просто молча начали рвать на мне одежду, дёргать за волосы, топтаться по сандалиям... Я чувствовала, что говорить что-либо бесполезно. Никогда не забуду этот страх, когда ты понимаешь, что тебе не вырваться, а закричи - не услышат. Вдруг истязательницы расступились: появилась главная - Тамарка, девица лет шестнадцати (для нас тогда - тётенька). Она взяла меня за подбородок и протянула: "А вот и вороооона..." Мне показалось, что под её взглядом я вся в тот миг сжалась до крошечного трепещущего комочка, который, однако, готов к ...сопротивлению.
- Ну, что? - Тамарка окинула боевым взором свою рать. - Может, окунём её крылышки в говно?
- Окунём! Окунём!- Ощерились девчонки, среди которых была и жившая с нами по соседству Танька по прозвищу Чумазая. И до этого, и после (!) она частенько заглядывала ко мне в гости. И, как ни странно, мы, хотя и не были рады таким визитам, пускали её!
Шло великое переселение из бараков в хрущёвские квартиры. В нашем дворе остался один барак с двумя или тремя семьями, которые со дня на день должны были переехать в новые дома. За стайками стоял зловонный туалет на одно очко. Пока все люди не переехали, его не сносили, так как в бараке не было канализации. Вот в это очко якобы и окунали провинившихся.
Но о таким наказании я только слышала. "Неужели это случится и со мной?" - С ужасом думала я.
- Вставай на колени! - Вдруг завопила Тамарка.
От страха я не могла поднять глаза и только тихонько прошептала:
- За что?
Тамарка в ответ лишь глумливо рассмеялась. Девчонки подхватили. Они начали давить мне на плечи, пытаясь повалить. Ноги мои разъезжались в шпагат, торчащие из стены гвозди царапали спину. Я знала, что никогда не встану на колени, и, чтобы меня не поставили насильно, сопротивлялась, думая: "Но ведь от этого же можно умереть? Почему я не умираю?" И даже кого-то неведомого начала просить о смерти как о единственном способе избавиться от боли и унижения.
В это время дверь барака хлопнула, и кто-то направился к своей стайке, аккурат в место моей экзекуции. Тамаркину банду как ветром сдуло. Я затаилась в щели между досками, а когда человек прошёл мимо, дёрнула домой. Удивительно, но ключ, с которыми мы все бегали на улице, пока родители были на работе, остался у меня на шее. Я сняла окровавленный шнурок, трясущимися руками открыла дверь, набрала полную ванну воды и прямо в платье бухнулась в неё. А потом долго-долго мылась и всё никак не могла избавиться от ощущения грязи на теле, словно меня таки окунули туда, куда обещали.
Родители выписывали мне журнал "Пионер". Когда я выбралась из ванной, в прорезь входной двери упал брошенный почтальоном его очередной номер. Я улеглась на диван и открыла журнал на первой попавшейся странице. Там были стихи:
"Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще мёда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьёй
Малютки-медовары
В пещерах под землёй.
Пришёл король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мёртвом
И мёртвый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветёт,
Но некому готовить
Вересковый мёд.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моём
Цветет медвяный вереск,
А мёда мы не пьем!"
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждёт,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мёд!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море - катились валы.
И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мёд!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
-Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костёр не страшен.
Пускай со мной умрёт
Моя святая тайна -
Мой вересковый мёд!"
Как я была поражена тогда полному совпадению трагической темы баллады Стивенсона с тем, что переживала сама.
Этот почти забытый эпизод из детства вспомнился мне в конце февраля нынешнего года. Вернее, сначала вспомнились стихи. Читая о событиях на майдане, я всё время ловила себя на стучащих в голове строках: "Пришёл король шотландский, безжалостный к врагам..." "Только какие же мы враги?" - Так же мучительно, как в детстве, размышляла я, и не находила на этот вопрос ответа. Получается, что почти через 50 лет после описанных событий я не стала ни умнее, ни мудрее. Зря, в общем, жизнь прожила, если так ничего по-прежнему и не понимаю.
Любимое стихотворение детства. Это даже не стихотворение - это произведение искусства.
В детстве, да и потом не сталкивался с беспричинной ненавистью к тому, кто ни сном, ни духом. Повезло.
Впервые столкнулся с ненавистью майдонутых, ко всем, кто не скачет.
Объяснить это разумными причинами невозможно, это что то звериное. Как собаки ненавидят кошек и то если они не выросли или не жили вместе, но эти твари ненавидят других, даже когда вместе росли и жили.
Слава богу мы уже не с ними. Но тех нормальных, кто остался с ними, искрене жаль.
Думаю девочки, мучившие тебя, были померанчевые, а это диагноз.
Аналогичный случай был и со мной, когда мне, десятилетней, пришлось из Москвы уехать на два года с родителями в один химический город, где мои родители "пускали" химзавод. Только девочки были из "ИТР-овских. домов, вполне благополучные "хорошистки". Им не нравился мой московский "говор" и моя начитанность, которую хвалили учителя моей новой школы. В туалет не пытались макнуть, но изваляли меня в грязи, на мне были белое пальтишко и беретик, которые потом пришлось выбросить. Изредка я бываю в этом городе по моей волонтёрской работе - иногда я вижу этих девочек, ставших дамами, они даже здороваются со мной, а я каждый раз испытываю стыд... за них.
Стихотворение "Вересковый мёд" читала в той же школе со сцены на вечере, посвящённом творчеству детских советских поэтов. Почему-то выбрала его, причём сама.
Такое вот странное совпадение.
Спасибо, Екатерина! А у нас во дворе, в Стрелке, это была песня. Не буду писать имя мужчины, тогда мальчишки, который её играл на гитаре и пел (он у нас до сих пор "засекреченный"). Мне повезло, у нас был очень дружный двор, всем двором мы ходили на скалки и на "Солдатский", и малышня и старшеклассники. К сожалению, многих наших мальчишек уже нет в живых (подкосили их перестройка и алкоголь...). Но у нас во дворе НИКОГДА НИКТО не говорил о национальностях. Дай Бог всем мира, здоровья, благоразумия и уважения друг другу!
Спасибо, тёзка.В детстве рыдала над этим стихотворением, до сих пор помню как его читала со школьной сцены моя подружка (почти сестра) евреечка Бэлла, а я пыталась спрятать слёзы. Двор у нас был дружный и интеллегентный - учёные, артисты театра, деятели радио и телевидения, художники. про национальности мы даже не догадывались. Все вместе бегали по гаражам, прыгали с забора Академии Наук с "парашютами" из наших наволочек:), хулиганили немножко. Компания была девичья, единственный мальчик Федька - сын оперного певца роскошного баса Лобанова. Здорово жили, весело, пошли в школу в один класс. Дружим и любим друг друга до сих пор.
Я всю сознательную жизнь горжусь тем, что и в этих строках, и в известной нам поэзии Бернса, во всяком случае, не меньше, а может и больше таланта, доброты, гуманизма советского поэта-переводчика Маршака, чем у англоязычных авторов. И учил он нас добру, справедливости, любви к людям.
Дорогие мои, спасибо вам за отклики. Именно ТАКИХ я и ждала. Очень боялась, что кто-то напишет нечто подобное, как вот здесь, под фоторепортажем о 337-ом, заключительном Ритуале: "Павел Поляков
добавлено 18-03-2014 01:15:51
стадо баранов, такие и нужны путину, ни мозгов, ни чести, ни достоинства ... одним словом маргиналы. Слава богу что в Украине таких меньшинство".
Но я легко нашла в своём архиве этому, типа Полякову, достойный ответ:
И ещё.
Смотрите, какие серьёзные произведения публиковались в детских журналах советских времён! Как они поднимали дух, какой вызывали катарсис.
Вот тоже забыла, Екатерина Строгова, как звали у нас одну девочку-татарку. Когда она читала "Варварство" Мусы Джалиля, мы все сжимали кулаки, потому что большинство тогда всё-таки думало и чувствовало одинаково, правильно понимая, что такое хорошо и что такое плохо. Очень надеюсь, что всё это вернётся
to Dmitry61 (Kherson) Я всю сознательную жизнь горжусь тем, что и в этих строках, и в известной нам поэзии Бернса, во всяком случае, не меньше, а может и больше таланта, доброты, гуманизма советского поэта-переводчика Маршака, чем у англоязычных авторов. И учил он нас добру, справедливости, любви к людям. Но ведь суть баллады перевод всё равно не исказил! Это только подтверждает то, что все нормальные люди не зависимо от национальности понимают ближнего.
to Демидов Александр (Севастополь) В детстве, да и потом не сталкивался с беспричинной ненавистью к тому, кто ни сном, ни духом. Повезло. Впервые столкнулся с ненавистью майдонутых, ко всем, кто не скачет. Объяснить это разумными причинами невозможно, это что то звериное. Как собаки ненавидят кошек и то если они не выросли или не жили вместе, но эти твари ненавидят других, даже когда вместе росли и жили. Слава богу мы уже не с ними. Но тех нормальных, кто остался с ними, искрене жаль. Думаю девочки, мучившие тебя, были померанчевые, а это диагноз.
to Екатерина Этот почти забытый эпизод из детства вспомнился мне в конце февраля нынешнего года. ... не находила на этот вопрос ответа.....я не стала ни умнее, ни мудрее. Зря, в общем, жизнь прожила, если так ничего по-прежнему и не понимаю.
to Демидов Александр (Севастополь) В детстве, да и потом не сталкивался с беспричинной ненавистью........ Думаю девочки, мучившие тебя, были померанчевые, а это диагноз.
Да всё по колее как бы. Статистика прожитых лет приводит к не очень утешительным построениям : давай Бог всем ума палату, кто бы детей рожал и в мать, и в отца, и в проезжего молодца. Казалось бы , вот они , всесильные инструменты и приборы - Соционика и Науки общения !
Но и доси есть дебри науки , в кои не очень-то приглашают и пускают, и о коих не всё-то и рассказывают. А раньше их так вообще как бы не было. Но и то , что стало выплёскиваться из глубин социальных и психологических спецтестов и статистик , уже позволяет делать некоторые ну очень неутешительные обобщения. В частности о том , что наше очень серое вещество изначально несёт в себе некую отличную от общепринятой диалектику. «Высокая» психиатрия делает эксперименты в «чистой», ещё генетической зоне и ёжится от разброса границ животной зависти и сокрушительного душевного некомфорта. Не технарю разливаться на эту тему, но именно этот «разброс» и лежит в основе таких вот , с грустью и недоумением выписанных, «немотивированных» событий.
По сути , для девиц - экзекуторов это был «красивый» способ обретения себя Великого хотя бы вот тут , на помойке . Такое самоутверждение самым лёгким способом понятно в любой собачьей стае. И вот этим-то «комплексом стаи» ( для упрощения ) и прихварываем мы в разные периоды и в разных условиях с разной интенсивностью. И особенно это заметно в очень замкнутых сообществах - как-то Зона, Деревня, Двор и даже , увы, монастыри , и даже, свят-свят, «наш родной театр МХАТ». То е , потребность оплевать, нагнуть, опустить и пр , погромные санкции - это самый доступный и даже «приятный» способ возвыситься. И об это нам ещё , ох , сколько лба порасшибать предписано.
Вообщем, не надо бы делать никаких скоропалительных , «цветных» ли , партийных ли выводов о каких-то конкретных мелких личностях. О могучие глыбы нашей всеобщей социальной малокондиции ещё долго будут расшибаться самые светоносные теории. В отличие от вредоносных. Но, возможно, так и задумано. Чтобы не было «перевыпаса».