Жизнь такого человека, как Коля Власов, оставила яркий след в севастопольском футболе.

Карьера футболиста в заводской «Чайке», деятельность в должности ее же главного тренера, весомый вклад в строительство стадиона, на котором сегодня играет главная команда города, выступления в команде ветеранов Севастополя, большой круг общения, его открытость, неординарность суждений – все это сделало его известным человеком.

Но каждый помнит Колюню таким, каким он ему увиделся.

Я был знаком с ним много лет и постараюсь рассказать о нем то, что считаю главным в этой личности, а из всего его футбольного послужного списка выберу тот период, когда Колёк работал в качестве детского тренера моего Клуба в Инкермане.

Мне кажется, что именно здесь ярко высветились те его качества, за которые мы его любим.

Было, наверное, что-то удивительное, что-то необыкновенное и вместе с тем очень земное, живое, очень теплое и близкое, присущее, наверное, только Инкерману и — боюсь, утерянное навсегда.

Было что-то, что позволило появиться на инкерманской земле людям, подобным Сане Сярову и Коле Власову.

Если поставить их рядом, то заметить какое-либо сходство было довольно сложно, уж больно разные они были личности, а вот на расстоянии, за пределами жизненной суеты, можно только удивляться, сколько у них было общего! И откуда взялась она, эта святая любовь к своей работе, своим подопечным? Откуда у них эта ДУХОВНОСТЬ?

В наш век, когда в чести люди, «умеющие делать карьеру», когда футбол стал профессиональным, и все дети с раннего возраста делятся тренерами на «перспективных» и «неперспективных», когда все поклоняются «его величеству результату», встретить таких тренеров, как Саша и Коля, просто нереально!

И если Саша жил и работал в советское время, когда духовности, правда, несколько с другим уклоном, уделялось большое внимание, то Коля уже работал в профессиональном футбольном клубе. И главной целью его труда был поиск талантливых, перспективных ребят, способных со временем занять место в составе главной команды.

Я не случайно сознательно подчеркнул, что местом работы Коли был профессиональный футбольный клуб, и тренер этого клуба мог позволить себе не заниматься всем массовым футболом в Инкермане, а вести одну группку «особо одаренных» ребят, не сильно утруждаясь по поводу остального футбольного хозяйства того региона, где он работал. Вот только не Колюня! Ему до всего было дело! Одна только эпопея со стадионом чего стоила. И ведь при нем так и не застроили стадион коттеджами!

А сколько труда он положил на поддержание в рабочем состоянии площадки с искусственным покрытием у школы, на которой детвора и взрослые играли с утра до вечера… И самое главное – вы хоть раз слышали, чтобы он кого-нибудь из своих подопечных распекал и ругал?

Вот это и роднило его с Сашей Сяровым!

Забудутся голы, очки, секунды. Потеряют блеск награды. Все уйдет в Лету! А останутся люди, и останешься в их памяти ты. Останешься таким, каким ты был на самом деле. И никакие занятые места, никакие престижные награды не смогут стать для тебя оправданием. И это главное.

Кем ты был для людей? Что ты сделал для них? Как распорядился властью, которую давала тебе твоя работа и должность?

Вся его футбольная карьера прошла у меня на глазах. Помню, Борис Захарович Байтман, светлая ему память, взбудоражил всех сообщением, что нашел редкостное футбольное дарование, просматривая Первенство завода.

И вот в «Чайке» появился невысокий, но крепкий новичок с железным рукопожатием.

Это было просто какое-то чудо! Причем реактивное!

Он мог раз десять за игру убежать «один-в-один». Вот только реализация его подводила.

Но объем работы он проделывал колоссальный и защитников соперника держал в напряжении.

Ему, правда, нередко доставалось от товарищей по команде за то, что «вся команда два тайма возила рояль по полю, а он, пианист, так ничего и не смог сыграть».

Над ним часто подтрунивали, и Коля простодушно попадался на крючок различного рода шуток, которые в большом ходу в футбольном мире.

ОН БЫЛ ВЗРОСЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, НО С ШИРОКО РАСКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ И ДУШОЮ РЕБЕНКА.

Так по-детски и любил он футбол, который был для него намного больше, чем игра.

Когда я говорил об особой исключительности Инкермана, то всегда вспоминал о том, какие благодарные люди живут там.

И это касалось проводимых там турниров в память о безвременно ушедших ребятах.

Я особо остановлюсь на турнире памяти Саши Сярова, который в свое время работал с ребятами из Инкермана и Сахарной Головки.

Уже в год его трагической смерти мы провели первый турнир, а затем это вошло в традицию, и мы ежегодно с ребятами с Сахарки проводили его для детских команд. Параллельно в другом формате, как однодневный, турнир его памяти проводили взрослые, которых тренировал Саша.

Затем детские турниры сошли на нет, а однодневный турнир продолжали проводить. Сначала на Сахарке, а затем он прописался в Инкермане благодаря стараниям Коли.

При этом вместе с Сашей поминали и других инкерманских ребят.

Я постоянно получал от Коли пригласительные на этот турнир и старался по возможности приезжать для участия в процедуре награждения.

Возвращался всегда немного не в себе. Вроде, казалось, ничего особенного. Ну, поиграли, ну наградили, ну помянули. Вручили призы и подарки. Простенькие, совсем простенькие, копеечные призы и подарки. Видно, что средств было немного и собирали их всем миром.

Но вот только слезы и наворачиваются от того, что люди собираются на этот турнир, потому что помнят и уважают своих ребят, а не на призы и выпивку. И от того, что на турнире много детей и молодежи. И от того, что все говорят об ушедших ребятах, как о живых. И от того, что сама атмосфера турнира по-домашнему теплая и семейная.

И еще от того, что есть, не перевелись такие люди, что смогли организовать такие мероприятия. Организовать не за славу, а за любовь к футболу, за любовь к своим ребятам.

Спасибо тебе, Колюня, за твою верность!

Сказать, что смерть Коли ошеломила меня, значит, ничего не сказать… Я думаю, что схожее чувство испытали все. Все, кто угодно, но не Коля, не Колёк, не Колюня! В такие моменты рушится многое внутри нас, и вера тоже… Это кажется верхом несправедливости. К такому жизнелюбу, радостному, веселому и открытому человеку сама мысль о том, что он может заболеть и уйти, никаким образом не подходила! Он очень любил жизнь и людей. Они, я уверен, платили ему взаимностью.

И вдруг в одночасье …

Человек предполагает, а Господь располагает.

Может, причина столь неожиданного ухода Коли скрывалась в другом? Мало кто знал, что Колина супруга много лет тяжелой болезнью была прикована к постели. Коля заботился о ней как мог, но она ушла. А через какое-то, совсем короткое время — страшный диагноз у Коли…

От Колиного друга знаю его слова: «Может, так и нельзя, но я очень любил ее, и вот она меня позвала к себе…»

Прощай, Колюнечка! Спасибо тебе за твою честность, за твою верность, за твою любовь!

…И прости нас.

Евгений Репенков

фото автора