Пенсионная реформа — еще не прошедшая через парламент, еще не утвержденная президентом, но уже ставшая главной темой лета-2018, оттеснившей на задний план даже Чемпионат мира по футболу — широко шагает по стране.

Несмотря на сопротивление региональных властей, состоялись митинги протеста в нескольких крупных городах — Омске, Новосибирске, Саратове. После окончания Мундиаля, когда будет отменен запрет на проведение массовых акций в городах-миллионниках, ожидается вторая протестная волна, которая будет гораздо выше и мощнее первой.

Особенно остро встанет эта проблема в конце лета-начале осени, когда законопроект о повышении пенсионного возраста будет обсуждаться в Госдуме. Уже сейчас — в период ЧМ-2018 и летних отпусков — соцпросы показывают, что на акции против повышения пенсионного возраста готовы выйти 43% граждан РФ (этот же процент среди граждан возрастом от 46 до 60 лет составляет 57%).

Если вспомнить, какие последствия имело куда менее болезненное для общества решение о монетизации льгот в 2005 г., то можно предположить, что через полтора-два месяца по режиму хрупкого социального мира в Российской Федерации будет нанесен мощный удар.

Одним из самых неприятных последствий решения правительства стало резкое падение рейтинга одобрения его деятельности. По данным вполне прокремлевского ВЦИОМа, за последний месяц уровень одобрения его работы упал с 45,4% до 38,5%.

Сложно сказать, стало ли подобное обрушение рейтингов сюрпризом для власти. Скорее всего, нет — иначе пенсионную реформу не стали бы откладывать на «до после выборов». Что, впрочем, не отменяет необхоимости для правящей элиты искать выходы из положения.

Поиск ведется по разным направлениям.

С одной стороны, запущен маховик пропагандистской машины, которая каждый день объясняет телезрителям и радиослушателям, как замечательно и благотворно решение о повышении пенсионного возраста для граждан РФ.

То главный гериатр Минздрава Ольга Ткачева поразит всех сообщением о том, что неработающие пенсионеры стремительно спиваются — уровень алкоголизма среди них в три раза выше, чем у тех, кто после достижения пенсионного возраста продолжает трудиться. То сама министр здравоохранения Вероника Скворцова порадует известием о том, что у человека есть физический потенциал для того, чтобы прожить 120 лет — из чего можно сделать вывод о том, что в 60 уходить на пенсию просто стыдно. А то глава Федеральной службы по труду и занятости ошарашит заявлением о том, что пожилые работники — это настоящий подарок для предпринимателей (отчего же так сложно найти работу тем, кому больше 45, не говоря уже о представителях группы 50+? вероятно, оттого, что предприниматели сами не понимают своего счастья).

В ближайшее время креативность политтехнологов и копирайтеров, которым правительство платит немалые деньги за то, чтобы они сделали конфетку из некоей совсем не аппетитной субстанции, может побить новые рекорды, и тогда мы услышим о том, что работающие пенсионеры живут на десятилетия дольше неработающих, прочитаем леденящие кровь истории о том, как выход на пенсию ведет прямиком к старческой деменции, инфаркту и параличу, получим обещания, что к 2050 году размер среднестатистической пенсии в стране составит 2000 евро и т. д.

С другой стороны, власть задействовала механизм «административного ресурса».

10 июля министр труда и соцзащиты РФ Максим Топилин с гордостью поведал, что «положительные отзывы на законопроект о повышении пенсионного возраста направили в нижнюю палату парламента органы власти 61 региона». И это только начало - «цифра растет фактически каждый день, это живой процесс», который, к тому же «идет во многом с опережением сроков».

В отличие от проплаченных пропагандистов реформы, министр сказал правду — но, разумеется, не всю.

Далеко не во всех законодательных собраниях, где обсуждалась пенсионная реформа, ее одобрение шло гладко. Там, где кроме единоросского большинства в ЗАКСах была представлена оппозиция, не обошлось без конфликтов. Например, в Волгоградской облдуме во время выступления коммуниста Михаила Таранцова, выступавшего против реформы, единоросс Осипов обложил коллегу матерной руганью, назвав его выступление «идиотничаньем» (при этом Таранцов — доктор наук, а матерщинник Осипов — глава комитета облдумы по культуре).

В Мурманской области от депутатов требовали поименного голосования, но народные избранники не решились на такой шаг — в результате тайного голосвания 21 депутат из 24 выступил в поддержку инициативы правительства.

Единственным регионом, где местный парламент фактически «прокатил» пенсионную реформу, стала Ярославская область. Депутаты Ярославской облдумы не голосовали ни «за», ни «против» пенсионной реформы — а вместо этого приняли обращение к спикеру ГД РФ Вячеславу Володину с предложением о дополнительной проработке решения о повышении пенсионного возраста.

Но даже такой «бунт на коленях» вызвал гнев и немедленные санкции партийного начальства: на заседании президиума генсовета «Единой России» 27 июня в Москве спикера Ярославской облдумы Михаила Боровицкого подвергли настоящей порке. Секретарь генсовета Андрей Турчак заявил, что «партия не может превращаться в балаган публичных мнений своих членов, тем более партийных руководителей».

После этого Михаил Боровицкий ушел в отставку с поста председателя облдумы.

Чем-то очень знакомым веет от этих административных решений и грозных слов о «балагане публичных мнений». Все это мы уже проходили во времена приснопамятной 6-й статьи Конституции СССР.

Похоже, что демократические принципы и процедуры живут в нашей стране лишь до тех пор, пока не начинают вступать даже в самый робкий спор с логикой административно-бюрократического аппарата.

К большому моему сожалению, не стал исключением из этого «парада послушания» и Севастопольский ЗАКС. 10 июля депутаты незначительным большинством голосов (14 из 24) одобрили пенсионную реформу, предложенную правительством.

Нельзя не согласиться с тем, что решение Севастопольского ЗАКСа не торпедировало бы пенсионную реформу, но депутаты могли бы по крайней мере использовать площадку парламента для того, чтобы инициировать дискуссию — сначала в масштабах города, а затем, возможно, и всей страны.

Потому что именно отсутствие нормальной дискуссии и превращает продавливание пенсионной реформы правительством в бесчеловечный, социал-дарвинистский эксперимент над собственным народом.

Представим себе, что без обязательного для всех повышения пенсионного возраста действительно не обойтись.

На самом деле, обойтись, скорее всего, можно - правда, при этом нужно будет следовать не рецептам либеральных монетаристов из МВФ, а рекомендациям сторонников усиления реального сектора экономики — но допустим. И нужно во что бы то ни стало добиться одобрения этой болезненной реформы населением.

Какой может быть, пусть не идеальный, но отвечающий глубинным представлениям о социальной справедливости, сценарий действий власти в этой ситуации?

Власть могла бы сказать: граждане, мы в очень сложном положении, но мы все в одной лодке. Да, Пенсионный фонд разворован, воры сбежали в Лондон и на Лазурный берег, но мы их там достанем и они обязательно предстанут перед судом. Да, без повышения пенсионного возраста экономику страны не вытянуть, а мы только-только начали развивать дорожное строительство, инфраструктуру, производство. Давайте все вместе (это очень важно — чтобы все вместе) напряжемся и поможем нашей любимой Родине, как помогали в годы войны и послевонного восстановления.

Поэтому мы, с одной стороны, поднимаем пенсионный возраст, с другой — вводим ступенчатую шкалу подоходного налога и заставляем олигархов платить реальные доходы в бюджет, с третьей — перестаем списывать долги ближнему и дальнему зарубежью, с четвертой — реформируем механизм распределения природной ренты, принадлежащей всему народу, а не отдельным нефте- и газодобывающим компаниям.

И тогда получится, что недостающие бюджету страны средства взыскиваются не только с будущих пенсионеров, но и со всех без исключения граждан РФ, включая ее элиту.

Конечно, и при таком сценарии нашлись бы недовольные — но градус возмущения в обществе был бы куда меньше.

Но власть этого не делает — по многим причинам.

И потому, что общество у нас давно уже сословное, с четкой социальной стратиграфией, где между «элитами» и «простыми людьми» - пропасть, и потому, что власть привыкла к патерналистскому отношению к народу («простым людям» нельзя позволять влиять на процесс принятие решений «элитой»), и потому, что власти  комфортно чувствовать себя «мудрым отцом» «несмышленых детей», и потому, что «общественный договор», заключенный властью с народом в начале 2000х годов оказался менее значимым в глазах власти, чем ее договор с элитой. И т. д., и т. п.

Отсюда и пренебрежение мнением народа (ведь он уже — до следующих выборов — не электорат, а просто население), и хамская манера давить на (формально) независимые законодательные собрания, и льющееся из каждого утюга вранье про неисчислимые блага пенсионной реформы.

И поскольку такая политика проводится сверху, то нет ничего удивительного в том, что подобные решения на уровне местных парламентов тоже принимаются келейно, аппаратно, без широкой дискуссии, без обсуждения с избирателями, голосовавшими  за тех самых депутатов, которые теперь принимают непопулярные — мягко говоря — законы.

Можно, разумеется, возразить — а что дала бы дискуссия, если депутаты все равно проголосовали бы не так, как хотели бы их избиратели, а так, как велит высокое начальство из центра?

Ответ прост: такая дискуссия сломала бы благостную фальшивую картину всеобщего одобрения пенсионной реформы.

Ведь законопроект еще должен пройти через Госдуму — и чем острее будут споры вокруг него, тем больше вероятность, что он не пройдет ее в том виде, в котором хотелось бы либералам в правительстве.

И нельзя сказать, что это совсем уже несбыточные надежды — если не забота о народе, то хотя бы логика внутриэлитной борьбы может заставить некоторых влиятельных политиков выступить инициаторами пересмотра и коррекции пенсионной реформы.

Однако для этого нужно, чтобы на этот пересмотр и коррекцию был запрос, а это уже проблема обратной связи.

Негативная реакция общества на реформу может быть донесена до власти двумя путями: процедурно-демократическим (неодобрение народными избранниками, которых, в частности, для этого и избирали) и стихийно-популистским (митинги, демонстрации, акции гражданского неповиновения). Второй для власти гораздо более неприятен, но если осенью миллионы протестующих выйдут на улицы и площади российских городов, то виновата в этом будет сама власть — потому что надежно перекрыла первый путь, запретив депутатам выражать мнение, идущее вразрез с мнением начальства.

Кирилл Бенедиктов