Олесь БУЗИНА. Крейсер «Жовто-синя Україна»

Крейсер "Желто-синяя Украина" был стареньким, из советского сторожевика переделанный. При комуняцких временах на нем турецких браконьеров гоняли, что бы они камбалу у советского народа не крали. Потом Советский Союз распался. Появились независимые одна от другой Россия и Украина, и московский президент Ельцин, – тоже переделанный, только не из сторожевика, а из Свердловского секретаря обкома, взялся пропивать бывший союзный флот. И как-то пропил "Желто-синюю Украину", которая еще не знала, что она «Украина», да еще и желто синяя, а называлась просто «СтАрАжевой кАрАбль «Гремящий», украинскому президенту Кучме. Прямо так в Кремле и пропил. Как говорят, не приходя в сознание.

Когда утром он очнулся в луже своей блевотины и коньяке в Георгиевском зале Кремля, то и не помнил, что еще вчера был у него тот «Гремящий». И даже, кому пропил, не помнил. «А с кем мы вчера пили, Виктор Степанович? – спросил он, перепутав Березовского из Черномырдиним. -- С каким-то китайцем?» «Сам ты китаец! - подумал Березовский и еще раз пожалел, что президентом России не может быть еврей. – Это ничего, что он все бы украл, зато ничего бы не пропил».

А у Кучмы в Киеве в Мариинском дворце наоборот было «ликованье». «Видите, что я вам из Москвы привез? – сказал Кучма своей дочери и зятю – А вы говорили, что ваш папа – дурачок! Имеем теперь целый корабль! Нет, даже, флот! Теперь мы – морское государство!» Дочь поцеловала папочку в щеку, а зять сразу стал думать, кому можно такое добро перепродать, оформив его по документам как баркас, а разницу взяв себе черным налом.

В украинском министерстве обороны стратегическому выигрышу своего главнокомандующего тоже очень обрадовались. «Давайте переименуем его в авианосец!» - сказал один из адмиралов, который к независимости был заведующим морским клубом в Севастополе и крутил матросам кино, а за свой «сознательный» переход на сторону украинской власти сразу вырос с мичмана до контр-адмирала и научился не только ковыряться кортиком в носу, а еще и жарить на нем сало.

«Как мы можем его переименовать в авианосец, когда у нас нет ни одного морского самолета? – отрезал ему другой украинский адмирал, который к независимости был не завклубом, а завскладом, где сохранялись тельняшки и спасательные круги, потому он намного лучше разбирался в военно-морских вопросах и относился к своему коллеге с некоторой снисходительностью. – Что на него будет садиться? Вороны?»

Чтобы не производить идиотского впечатления за пределами государства и одновременно поднять патриотические настроения внутри нее, пропитой Ельциным сторожевик в конечном итоге решили повысить в звании к крейсеру и переименовать в «желто-синюю Украину», назначив его флагманом независимого флота.

Долго дискутировали, какой будет форма моряка на новом корабле. Деятели полусдохшего Руха и другие ультра-националисты требовали, чтобы кацапские клеши для украинских матросов обязательно заменили запоржскими шароварами. Но морские специалисты, особенно тот опытный адмирал, который когда-то был завскладом, требовали, чтобы то были именно клеши. «То не кацапски штаны! - убеждал он. - То такие же штаны, что и на прославленном английском флоте! А широкие они снизу, чтобы легче с матросов соскакивали, когда корабль будет тонуть и ребята посыпятся в воду». «Что вы такое говорите, пане адмирал! – гарячился в ответ прежний завклубом. – Наша «желто-синяя Украина» никогда не утонет! Она непотопляема!»

Чтобы не дошло до развала страны на запад и восток, решили к всенародному референдуму не выдавать матросам штанов вообще, потому что так будет и более дешево для государственного бюджета, и страшнее для соседних флотов. Правда, зять президента тихонько добился, чтобы по секретным бомагам выходило, вроде бы каждому матросу заказали сразу по две пары штанов – клеши для повседневной формы и шаровары – для парадной. Но ни тех, ни вторых никто никогда не видел, хотя деньги за штаны на счет зятевского завода по производству газовых труб, которые издалека напоминают надутые ветром штанины, из казны все же перечислили.

После того, как решили вопрос с клешами, наступило время назначить капитана. Сразу нашлось много желающих. Но самыми сильными кандидатами были трое. Один уркаган, который смолоду дважды отсидел за кражи матросских шапок. Второй – прежний бухгалтер, выпускник славного Тернопольского сельскохозяйственного института, который дает образование более высокое, чем в Сорбонне, и право управлять любым транспортным средством от вола до Нацбанка. А третье такое, что и казать страшно – по паспорту, как будто баба, да еще и с косой, а по ухваткам хуже дорогого самого вредного мужика.

Между кандидатами поднялась драка. Уркагана поддерживала Москва, потому что он очень хорошо пел в Кремле «Мурку», и обещал повести «желто-синюю Украину» курсом норд ост. А, если повезут, то даже переименовать ее в линкор «Большая Малороссия».

При бухгалтере стояла горой вся ковбойская Америка. Он был очень близок ей своей высокой культурой – тоже смолоду, как и каждый настоящий техасский парень, крутил хвосты теленкам и вправлял рога коровам. «Vitya is а real cowboy!» - решили в Белом доме и сказали, что будут помагать ему и звездами, и полосами. Единственная проблема была в том, что невзирая на высокую культуру, Витя абсолютно не разбирался в морских вопросах и совсем не разговаривал на родном для каждого настоящего шкипера английском языке. Даже с американским акцентом не разговаривал! И не понимал ни бельмеса, хоть на пальцах ему тот язык показывай. Чтобы смягчить как-то эту неувязку, к нему приставили переводчика – здоровой мордастой бабы из Госдепа, похожу на боцмана, какая должна была разяснять ему сигналы из центра.

А третьего кандидата в капитаны никто не поддерживал. Всю жизнь этот кандидат рассчитывал только на собственные силы и мужской идиотизм. А в науке кораблевождения считал себя большим профессионалом, потому что еще смолоду, когда был не кандидатом, а барышней, ребята катали его по Днепру на лодке, хватая за попу, а один из них даже объяснил, что такое природный газ и что с ним можно делать, хотя сразу после того объяснения почему-то убежал в Америку без газа, но с панамским паспортом.

В результате драки победил бухгалтер. И как только победил, стал ногами спихивать все, что мог, из «Украины» за борт, потому что его руки никогда ничего не крали. Третьего кандидата назначили ему старпомом, чтобы помогала спихивать, и она сразу от нечистой совести стала на глазах стареть на государственной службе, хотя, как и раньше, кокетливо то накручивала, то распускала косу на голове, заверяя, что от этих магических пасов скачет не курс доллара, а наполняется государственный бюджет.

А уркагана загнали в трюм, чтобы он там руководил кочегарами. Бедняга огрызался и время от времени что-то булькав снизу и грозився, что выведет народ на палубу. Но ему никто не верил. Потому что даже сам он, когда выползал из трюма, где крал уголь для старого крейсерского котла, ходил по палубе в крокодиловых туфлях, и все видели, что он не крокодил, а так, только притворяется.

И так бы они плыли и дальше, если бы не стали кончатся матросы. Большинство из них были переведены на «желто-синюю Украину» с другого крейсера – «Красная Украина», который утонул прямо на базе круг стенки причала от скуки. Были это люди простые, трудолюбивые. Правда, очень любили випить. И не только по выходным, но и по будням, что не очень хорошо отражалось на службе.

А вторую, более малую, но очень сознательную (вплоть до безумия!) партию матросов, перевели из подводной лодки «Галичина», которого никто никогда в глаза не видел – такой он был подводным. Деды этих ребят когда-то служили на австро-венгерском цисарском флоте, заваривая кофе господам-офицерам. И этим очень гордились. Хотя брали их на тот флот только потому, что они умели сплавлять лес по карпатским рекам. Но на новом месте службы все они тянулись чем-то командовать и всех учить, даже того адмирала, который был завклубом и сам мог кого угодно всему научить.

Матросы из «Галичины» и из «Красной Украины» немножко недолюбливали друг друга. К драке между ними, правда, не дошло, потому что их объединяло, что в каждом порту, куда заходила с дружественным визитом «желто-синяя Украина», и красноукраинцы, и галичане сразу выскакивали за борт с криками: «Ще не вмерли!» и плыли к берегу, потому что штанов им так и не выдали – лишь по паре казенных трусов, оформленных в сочных национальных красках.

Много их при этом утонуло, потому что трусы те были очень широкими, тяжелыми (похожие на укороченные шаровары) и адски тянули книзу. Но кое-кто все же доплыл и расселился по всему свету от Италии до Аргентины. Один даже устроился показывать боевой гопак в Японии – в Токийском национальном цирке его оформили как клоуна. Самураи аж покатывались от хохота, когда он садился голым гузном на бамбуковое копье, демонстрируя свое искусство и казацкое презрение до боли.

Начальство на то массовое дезертирство не обращало ни малейшего внимания. Бухгалтер крал ногами еще быстрее, чем раньше, чувствуя, что время проходит, как морская вода, и его скоро заменят новым капитаном. Помощница с вечеру до утра лазила по чужим кораблям, договариваясь с чужими капитанами, чтобы международный капитанский профсоюз назначил ее вместо бухгалтера. А уркаган вдруг понял, что море - это не его стихия и просто скис. Одним утром проснулся от вони в трюме, ринулись туда, а там вместо уркагана просто стояла старая бочка с солеными огурцами, которые не годились, даже, на закуску.

И здесь раздался страшный грохот. «желто-синяя Украина» на полном ходу налетела на косу Тузла (точнее, на то, что от нее осталось после того, как ее размыли своей дамбой москали), и стала прямо поперек Керченского пролива. Гору воды поперло на палубу. Бухгалтера смыло за борт. Он выплывал на бочке со скисшими огурцами, держа почему-то в руках пчелиный улей, который неизвестно откуда взялся на боевом корабле, и верещал: «Спасайте!» Помощница, не теряя душевное равновесие, сняла с головы  косу, связанную спасательным кругом, бросила ее в воду и сама прыгнула вслед вместе с корабельной кассой. Матросы, которые еще не успели убежать по заграничным портам, заверещали. Одни кричали: «Сильную нацию!» Другие: «Даёшь федерацию!» Вот-вот могло дойти до драки. У крейсера отвалилась корма, слетела с борта табличка с названием, и от всей этой кутерьмы проснулись в Кремле двое каких-то людей, и один из них (то ли президент, то ли премьер) спросил другого: «Что там гремит в прихожей?» И услышал ответ: «Да это наш «Гремящий» возвращается на базу». «Ну-ну»- сказал премьер-президент и опять завалился спать, укрывшись одеялом с двуглавым царским орлом.