Вторая треть марта-2024 была отмечена кульминацией на одном из многочисленных, но в данном случае временных фронтов СВО, которым стали президентские выборы.
Вал поджогов, погромов, выливаний зеленки на избирательных участках был хорошо организован и скоординирован. Причем украинские "мастера" решили извлечь дополнительную выгоду из давно освоенной тактики – облапошивания доверчивых россиян звонками из «ФСБ», «служб безопасности банков» и т. д. Теперь, обобрав жертву до нитки, жулики открывали карты и предлагали вернуть средства в случае выполнения «задания», в данном случае на выборах.
Даже не нужно уточнять, что это опять был обман.
Еще одним актом, явно приуроченным к выборам, стали очередные украинские нападения на Белгородскую и Курскую области, произведённые под знаменем российских предательских формирований, так называемых «Российского добровольческого корпуса»* и «Легиона Свобода России»*.
В этот раз, однако, это были не относительно мелкие террористические вылазки ради информационного шума, а довольно масштабная по силам и средствам военная эскалация (пусть, опять-таки, и с явным первоочередным PR- подтекстом, «смотрите как настоящие русские патриоты успешны в борьбе за прекрасную Россию будущего»).
Все это сопровождалось и новыми обстрелами Белгорода и Белгородчины с жертвами среди мирного населения.
Сюда же было подверстано увеличение атак беспилотников. Это коснулось как нефтеперерабатывающих объектов к Самарской, Калужской области и на Кубани, так и других регионов и объектов вплоть до Подмосковья.
И ставки, и ожесточенность работы растут, и хорошо, если не опережают наши боевые успехи.
Продолжается и ракетно-бомбовое терроризирование Донецка, что лишний раз подтверждает: с освобождением Авдеевки и Марьинки проблема решена еще не полностью.
Вновь местом главного бедствия становится Петровский район, где происходят трагедии вроде гибели в одном месте 16-летней девушки и детей 9 и 2 лет от роду.
В разношерстной западной группе поддержки Украины (хотя скорее – группе ее использования) не угасает активность Э. Макрона, некогда считавшегося если не голубем, то наиболее умеренным ястребом среди крупных евроатлантических игроков.
Здесь много и странного, и занятного. Например, слова Макрона о российской угрозе Одессе как одном из возможных поводов для прямого натовского вмешательства заставила вспомнить французскую интервенцию в Новороссии времен Гражданской войны.
Вспоминается и то, как идеологи выхода Украины из состава СССР обещали сделать из независимой республики «вторую Францию». А обещание Макрона попросить Путина об остановке боевых действий на время летней Олимпиады, участие в которой России запрещено, заставило вспомнить старое доброе слово «хуцпа».
Что до Одессы, то вполне вероятно обострение в ближайшее время ситуации именно на Черноморско-Причерноморском фронте – территориях, контроль над которыми для России жизненно важен и является одной из обязательных составляющих победы в СВО.
Президент Молдавии Майя Санду долго уклонялась от неприкрытой агрессии против Приднестровья – важнейшего условия черноморского обострения. Сугубо по практическим причинам, хотя она оголтелая западница, картина, схожая с линией властей Грузии. Но стремление «евроинтеграции» и внутреннее сопротивление, заставляющее зачищать политическое пространство до репрессий, толкнули таки ее к готовности отойти от прагматики.
И символом этого стала встреча Санду как раз с Макроном, одним из итогов которой договоренность о создании французской военной миссии в Молдавии.
Фактически речь об узаконенном натовском присутствии.
Россия, несмотря на явные самоограничения в выборе средств и методов противодействия противникам, стремится все-таки реагировать, хотя, к, сожалению, именно реагировать, а не упреждать.
Параллельно с встречей Санду-Макрон прошла встреча Владимира Путина с главой Гагаузии - молдавской автономии, в отличие от Приднестровья, не претендующей на самостоятельность, но столкнувшейся с той же проблемой наката, давления и ущемления со стороны Кишинева, что и ПМР.
Кстати, в большом интервью российского президента он сочетал традиционную внешнеполитическую умеренность с умеренной жесткостью, дав понять, что и черноморские, и другие цели СВО должны быть достигнуты.
Нам по-прежнему далеко до момента достижения этих целей – пока не полностью достигнуты и самые минимальные типа безопасности Донецка, более того – в опасности оказались многие другие наши города, начиная с Белгорода и Севастополя.
Мы все еще ближе не к 1944, а скорее к 1942 году. Но неизменность ориентиров (настоящих, а не тех, что объявят «изначальными и главными» после какой-нибудь «заморозки») – то, что должно помочь нам достигнуть и 1944, и 1945 года.
Мы «на земле» к этому стремимся, и хорошо, если это стремление будет разделяться на верхах.
Станислав Смагин, политолог, публицист, военнослужащий батальона имени Ильи Муромца
Обсуждение (1)
У меня теплится надежда на скорый мир, но боюсь её спугнуть. А потому не буду никому рассказывать.