Русскость, которая есть в Севастополе, во-многом утрачена в России - протоиерей Сергий Халюта

О предстоящем празднике Пасхи, а также о том, почему Симферопольская и Крымская епархия Московского патриархата относится к Украинской православной церкви? Каковы перспективы создания в Севастополе русской Мекки? Что говорят старцы о будущем России и Украины? Об этом и многом другом мы говорили в прямом эфире с благочинным севастопольского округа протоиереем Сергием Халютой.

Программу подготовил и провёл Сергей Абрамов.

- “Почти полдень” в Севастополе, в студии  ForPost Сергей Абрамов. У меня в гостях благочинный Севастопольского округа протоиерей Сергий Халюта. Отец Сергий, добрый день.

- Добрый день.

- Спасибо, что пришли. Я знаю, что вы сам из семьи священника, я читал в одном интервью, что в советские годы вы видели, ощущали гонения со стороны власти. И на церковь в целом, и на своего отца в частности. Что вы имели в виду?

-  Ну, наверное, нужно говорить о том, в каких условиях жила церковь в годы советской власти, и богоборческая власть, которая совершала гонения, до Великой Отечественной войны это были гонения, связанные с лишением свободы, с уничтожением верующих людей. В том числе и духовенства уничтожение. Мы знаем Бутовский полигон, мы знаем Голгофу русскую - Соловецкий монастырь, нынешние Соловецкие острова. Мы знаем множество мест, Колымские лагеря, где буквально десятки тысяч православных людей только за одну веру, не за какие-то действия, а за отстаивание своей веры, веры Христовой, отстаивание своих убеждений, преследовались властью, практически уничтожались.

Я жил, конечно же, в другие годы - конец 60-х, начало 70-х годов. Конечно же, было давление на церковь. Было давление на духовенство, было давление на людей верующих. Я не был октябренком, не был пионером, не был комсомольцем, поэтому, безусловно, дискомфорт определенный ощущал. Но, сегодня, конечно, я не хочу говорить о том, что это были гонения на конкретных людей, я хочу сказать о том, что это было исповедничество и исповеднический путь всей церкви в целом.

Все люди, которые приходили в церковь,  - о них можно было говорить, что они уже были исповедниками, потому что они отстаивали свои убеждения, отстаивали веру Христову, сохраняли церковь Христову.

- Ваш отец ощутил на себе вот эти притеснения?

- Безусловно. Эти притеснения отец ощущал. Это было на протяжении многих лет жизни.

- Например?

- Это были избиения.

- Даже так?

- Физическое воздействие, это были нападения на церковь. Это были моменты, когда каждый уважающий себя комсомолец, проходя мимо церкви, считал, что нужно разбить обязательно стекло в церкви и так далее. Много таких моментов было. Негативных моментов. Но, в целом, церковь выстояла. Вы знаете, мы благодарны за это Богу. И сегодня  хулить то время я бы не хотел. Благодарю Бога за то время, в которое я жил. В той церкви, в которой я молился. В той церкви, в которой я возрастал, в той церкви, в которой служил мой отец…

- В таком случае, почему вы выбрали путь - пойти по стопам отца, когда вы видели все те противостояния и условия, в которых церковь тогда существовала?

- Вы знаете, ведь когда родитель смотрит на своих детей, когда отец смотрит на своего ребенка, он смотрит в зеркало. Если мы ведем правильный образ жизни, если мы совершаем правильные действия, если мы убеждены в своей правоте, если в нас есть твердая вера, то и дети наши, последуют за нами. Поэтому, я счастлив, что я пошел по стопам отца. Я счастлив, что мои сыновья, пошли по моим стопам. Я счастлив, что я смотрю сегодня в зеркало, вижу себя, человека, который послужил примером , добрым примером, как и послужил для меня мой отец, добрым примером, для того, чтобы я, а сегодня мои дети, пошли и продолжили служение церкви Христовой.

- Может быть, я ошибаюсь, тогда меня поправьте. Это, правда, что вы пошли служить в советскую армию, только для того, чтобы потом поступить в духовную семинарию? Потому, что пути другого не было.

- Нет, не совсем верно. В те годы, поступить в духовную семинарию без служения в армии было невозможно. Но, я пошел служить, потому, что я считал, искренне считал, что каждый молодой человек обязан, это его долг, служить родине, защищать свою родину. Эту любовь к родине привили мне родители. Этот долг привили мне родители, поэтому я по-другому не мыслил. Не было других мыслей, корыстных каких-то. Если я служу в армии, я получу какие-то дивиденды, совершенно, нет. Пошел служить, еще раз повторю, потому, что считал, что каждый молодой человек обязан своей родине, обязан своему государству защищать. Ни одной секунды в моей жизни не было, чтобы я жалел о тех 2-х годах, служения Советской Армии, которые я совершил в свое время.

- Выходит, что если бы, вы даже не планировали,  потом поступать в духовную семинарию, идти по этому пути, вы бы все равно бы пошли в армию?

- Я не планировал поступать в семинарию.

- Не планировали?

- До армии не планировал. Я планировал закончить и получить высшее образование.

- Медиком вы хотели быть, да?

-  Я уже после армии пошел в семинарию. Да, безусловно, в армии я стал иным человеком, более взрослым человеком. Человеком, который уже несколько по-другому смотрел на жизнь. Я после армии понял, что мой путь - это избрание пути священства, избрание пути служения Богу. В любом качестве, ведь, когда человек поступает в семинарию, это же не значит, что он станет священником.

- Ну, конечно.

- Он может быть церковным служителем на различных послушаниях, может преподавать, он может быть просто чтецом в храме. Мое сердце - оно повлекло меня, я поступил, мне уже был 21 год, я был уже достаточно взрослым человеком, принял такое самостоятельное решение.

- И нашим читателям интересно, и мне очень любопытно узнать, почему сегодня симферопольская, крымская  епархия и севастопольское благочиние относится  к украинской православной церкви, а не РПЦ?

- Вы знаете, есть политическая ситуация в тех или иных государствах, а есть каноническая. Церковь живет по каноническим правилам. Каноническая территория русской православной церкви распространяется не только на Украину, Белоруссию, Молдавию, но и на многие страны земного шара.

В 2009 году, когда здесь божественную литургию в день пророка Ильи совершал святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, в Херсонесе на служении присутствовали архиереи, по-моему, из 20 стран мира. Это каноническая территория. Она ни коим образом не привязана к политическим границам государства.

Эта каноническая территория существовала в Советском Союзе, эта каноническая территория существовала в Российской империи. Она не изменяется. Поэтому для верующего человека, собственно говоря, этот вопрос  не является определяющим.

- Вы согласитесь все-таки с тем, что после 14 года, когда произошло воссоединение и возвращение Крыма и Севастополя в состав России, вопрос о принадлежности к украинской православной церкви стал неким и политическим  моментом, который, может быть, оставляет связи – духовные - между двумя государствами?

- Еще раз скажу: это канонический вопрос. Канонические территории многих церквей выходят за рамки государственных территорий. Это касается не только русской православной церкви, это не только касается грузинской православной церкви, это и сербская православная церковь, и болгарская.  И другие церкви, где канонические территории не ограничиваются государством. Ну, скажем, Патриарх Александрийский,  -его каноническая территория - вся Африка. Более того, есть приходы в США, в Канаде и других государствах. Канонические территории церкви - они иные. Это древние территории, древние границы церквей, которые определены и которые неизменны.

- То есть политический оттенок этот вопрос не получил?

- Здесь политического оттенка совершенно нет. В церкви политического оттенка по этому вопросу нет совершенно.

- А вне церкви?

- Давайте все-таки подумаем о тех событиях, которые происходят сейчас на Украине. В том числе в украинской православной церкви. Где заведено уголовное дело СБУ  на именно украинскую православную церковь Московского патриархата. Ведь что такое церковь? Это там, «где двое или  трое во имя моё», - Господь говорит. Это не некие храмы, сооружения, здания, не некая группа людей, а это общность людей в целом. Это тело Христово в целом. Это общность людей, которые объединены чашей Христовой, объединены кровью Христовой. И мы сегодня едины, - люди в Украине, в Белоруссии, Молдавии, в России, в других государствах. Я уже не говорю о канонической территории русской православной церкви. Я говорю о вселенской церкви. Мы все едины, едины во Христе.

 Сегодня, украинская православная церковь - это последнее связующее звено между нашими государствами, если в политическом аспекте говорить об этом.

- А чем вы объясняете уголовное дело, о котором вы сказали выше?

- Ну, вы знаете, это заблуждения людей по отношению к церкви. Ведь Господь еще Пилату ответил, что «царство мое не от мира всего». И церковь, которая служит Христу, церковь, которая живет во Христе и со Христом, - она не от мира всего. Она с Богом. Людям, которые живут политическими какими-то критериями, мыслят политическими критериями, все-таки нужно пересмотреть отношение к церкви. Как к институту духовного спасения. Как к институту душеспасения людского. Я думаю, что это просто заблуждения людей, сегодня есть некая озлобленность по отношению ко всему, что связано с русскостью. К сожалению, это есть на Украине.

Я уверен, твердо уверен, что слова преподобного Лаврентия Черниговского (мы с вами перед эфиром говорили о старцах. Был такой преподобный Лаврентий Черниговский, который отошел к Господу в 1953 году, если я не ошибаюсь. Он говорил о нашем народе еще в те годы, что нам предстоит пройти этим путем, сложным. Нам предстоит разделение, мы пройдем через слезы, через взаимную ненависть. Заканчивал он свое пророчество так: “Троица единосущно нераздельна, так наш триединый народ единосущный, нераздельный”) сбудутся.

Пройдя через эти испытания, мы соединимся, потому что мы один народ. Мы одно древо внутри ветви. И мы по-другому жить не сможем.

- Если вернуться к старцам, о которых вы сейчас сказали, что говорят они о ближайшей судьбе народов  Украины и России?

- Россия – это великое государство, это государство, которое богато, наверное, самым главным богатством  или самой главной ценностью, которая есть у него, - это наше нравственное состояние. Это наше духовное богатство.

И вы знаете, об этом ведь свидетельствуют не внутри России, а извне России. И свидетельствуют об этом богатстве как раз таки, как сейчас называют, наши «партнеры», которые говорят, что Россию сложно победить, сложно понять, потому что та духовная составляющая, которая есть в русском народе, непостижима западному миру совершенно. Западный мир утратил эту духовную составляющую. Он утратил тот путь, тот вектор развития, который был изначально в западном мире, в западных государствах.

Сегодня Франция уже, наверное, только на 50% католическая, Германия – совершенно межконфессиональная, и там тоже очень большой процент ислама. В других христианских государствах (я имею в виду христианские государства) очень часто мы видим такие прискорбные события, когда костелы переделываются в рестораны, в гостиницы, в гаражи, когда просто сносятся храмы ради того, чтобы сделать парковку ля автомобилей и прочее, прочее, прочее.

 Это говорит о том, что они на западе потеряли тот колоссальнейший багаж, который у них был, духовный багаж, а русская земля сохранила. Вот этим мы богаты. Не нефтью, не газом, а духовной составляющей. И Александр Матросов, который лег на амбразуру, и сотни подвижников веры и благочестия, сотни патриотов, которые закрывали своей грудью своих товарищей, были движимы как раз таки патриотическим духом этим.

- Как бы вы простыми словами описали ту духовную составляющую, о которой вы сейчас говорите, которую не может понять Запад?

- Как Западу понять, когда 30 тысяч человек вышло на народное вече в городе Севастополь? Как можно понять единомыслие людей? Ведь на площадь Нахимова вышли совершенно разные люди – и богатые, и бедные, и ученые, и необразованные, и успешные, и неуспешные, и военные, и гражданские – все.  

- В тот день, кстати, в Севастополе не было зафиксировано ни одного правонарушения.

- Это тоже  чем-то говорит. А когда прошел референдум, и когда мы соединились с Россией, вернулись в Россию, вы знаете, по свидетельствам многих людей, которые были на площади Нахимова, людей, которые пережили Великую Отечественную войну, наши ветераны, они говорили, что такое же единодушие и радость были 9-го мая 1945-го года. Это тоже о чем-то говорит.

 Вот наша сила, когда народ просто может собраться и решить, когда народ не боится… Сложно представить себе в других государствах, чтобы народ бескровно, c молитвой, твердо смог отстаивать свои интересы, как это сделали в 14-м году севастопольцы. Вот оно, духовное богатство.

- Вы сказали про костелы, которые переделываются под разные рестораны и так далее. В Севастополе есть здание, где был ранее католический костел, сейчас там кинотеатр. Насколько я знаю, у вас есть позиция, что этот костел нужно вернуть католикам. Так это или нет?

- Моя позиция неизменна. Я уже много раз говорил, отвечал на эти вопросы и на эту тему животрепещущую. Начинаю я всегда говорить о том, что, когда я пришел и стал Благочинным в Севастополе, первое мое деяние для католиков положительное – это было закрытие туалета общественного, - наверное, уже молодежь не помнит, - который был в костеле.

- Да, он там был.

- Это было первое, что я сделал, первое, что меня возмутило. Что касается передачи костела - мне кажется, должны решать люди. Должен решать Севастополь.

- Хорошо, а ваша все-таки позиция?

- Моя позиция – нужно вести диалог, нужно людям разъяснять, для чего это нужно делать. Вот сегодня у нас католиков порядка 150 -200 человек, хотя говорят о 300, но вот на последней мессе, на Пасхальной, было около 100 человек. Безусловно, эти люди нуждаются в помещении, безусловно, эти люди нуждаются в доме, где они могли бы совершать молитву, где они могли бы вести душеспасение. Но при этом такие действия нашей власти все-таки должны быть согласованы с народом.

Вы знаете, что этот вопрос болезненный и не новый для Севастополя. И несколько каденций, если я правильно говорю, городского совета еще в украинское время не принимало решений о передаче костела. И были свои доводы, были поручения Президента Украины в свое время, и сейчас есть поручение Президента Российской Федерации по решению этого вопроса, но, собственно говоря, есть и закон по передаче религиозным организациям коммунального имущества, где ранее располагались культовые здания. Закон нужно, безусловно, исполнять, но опять-таки - надо исполнять так, чтобы народ от этого не пострадал. Это не нужно ни одной религии. Ни одна религия – ни православным, ни католикам, ни иудеям, ни мусульманам не нужно возбуждение каких-то страстей в людских сердцах при каких-то действиях.

- Если идти последовательно по этому вопросу, то, например, здание бывшей кенассы караимов, где сейчас в Севастополе школа бокса располагается… нужно поднимать, по вашему мнению, вопрос о том, чтобы снова это здание стало культовым сооружением?

- Безусловно. Еще раз повторю - есть закон, 328-й Федеральный Закон о передаче культового имущества религиозным организациям, но, поднимая вопрос, нужно понимать, куда перейдет школа бокса, куда перейдут дети, где они будут заниматься, решение этих вопросов все-таки в компетенции нашего правительства.

Несложно, наверное, заложить в бюджет деньги и построить современную школу, потому что явно культовое сооружение не предназначено для школы бокса. Поэтому правильно, наверное, было бы построить прекрасную школу для молодежи, для детей, а после этого вести речь о передаче кенассы караимам. Я думаю, что это справедливо. Ровно и по другим культовым сооружениям, ведь православным-то тоже очень много не передано сегодня.

- Вот, кстати, по поводу объектов – была недавно история, когда крымская Епархия запросила, чтобы Херсонес передал 24 объекта церкви. Был некий резонанс общественный. Насколько я понимаю, тогда все-таки принято решение, вы об этом говорили, пока этот вопрос оставить. Все-таки хотелось бы понять вашу позицию в этом вопросе до конца. Когда вопрос о передаче этих объектов вы, возможно, будете поднимать в очередной раз? Или не вы, а Лазарь?

- Вы знаете, безусловно под названием «объекты» нужно говорить о том, что это культовые сооружения.

- Да, это церкви, это храмы.

- Это храмы, где, по мнению верующих, действительному мнению верующих, происходит  святотатство, когда там находится нечто другое, а не то, что там было изначально уготовлено Богом.

Ведь что такое храм? Храм – это место молитвы, храм – это место престола, храм – это место освящения, храм – это место, где до скончания века будет стоять Божий ангел Господний. Поэтому, безусловно, для верующих это болезненные вопросы, но при этом, нас, наверное, тогда не услышали. Ведя разговор о передаче объектов, - все-таки нужно говорить о том, что, прежде всего, мы просили передать те храмы и сооружения, где мы уже находимся – Владимирский Собор Херсонесский, наш Собор, Храм Семи Мучеников, здания, сооружения нашей воскресной школы, конференц-зал, библиотеки и прочих сооружений, где мы уже находимся, где мы сделали ремонт и реставрацию, и прочее, прочее, прочее. Нас, к сожалению, тогда не услышали.

Но опять-таки церковь – это не институт раздора, а это институт консолидации общества, поэтому мы оставили этот вопрос до решения вопросов с дальнейшим строительством музея ХерсонесаТаврического. И вопрос этот будет решаться. Как мы говорили о Кенассе, что это не место для школы бокса, что школа бокса должна быть все-таки более интересна для молодежи, для детей наших, она должна быть более приспособлена, то же самое здания музея Херсонес Таврический. Конечно, надо строить новый музей, современный музей, музей, который отвечает сегодня веяниям современного времени, чтобы музей был вместилищем нашей культуры, чтобы в музей нам было интересно приходить, и мы черпали действительно ту мудрость, которую оставили наши предки.  И мы к этому стремимся. С Божьей помощью, я думаю, что будет построен музей, и мы вернемся через 5-10-15-20 лет к решению этого вопроса.

- Я не могу вас не спросить о тех вещах, которые меня лично очень интересуют, когда я разговариваю с вами. Вот я ни за что не поверю, что тот жизненный путь, который вы прошли – и служба в армии, и когда вы видели гонения на церковь, связанные с вашим отцом, - что все эти события не формировали у вас некие политические представления вообще об устройстве государства, как должно оно существовать. Все-таки скажите, сформировались у вас политические какие-то убеждения? И какие они? Если можно об этом говорить.

- Любой священник, любой верующий человек является гражданином Российской Федерации.

- Да, конечно, и очевидно, вы принимали участие в недавних выборах.

- И очевидно, что все верующие люди принимали участие в выборах, и решение, которое они приняли – это решение о развитии нашего государства. То есть когда мы голосовали  - голосовали за кандидата, который действительно развивает государство российское. 

Вот, собственно говоря, то сформированное мое внутреннее убеждение, мой стержень – это служение нашему отечеству. Оно неизменно. Оно никогда не менялось. На протяжении всей своей жизни я стараюсь служить нашему государству, государству российскому. Я ведь родился в Брянской области, и формирование мое произошло именно в Брянской области, в Крым-то мы переехали уже в 80-м году.

И говоря о Крыме, о Севастополе, когда мне задают вопрос «Что изменилось после 14-го года?», я говорю: «Севастополь остался русским городом», он не изменился, он никогда не менялся, он всегда был русским городом. И та русскость, которая была в Севастополе, к сожалению, во многом утрачена сегодня в России.

- Почему?

- Вы знаете, для нас было очень важно сохранить наш язык, здесь, в Севастополе, нашу культуру, наши традиции, и мы поддерживали наши чаяния для сохранения нашей культуры. К сожалению, влияние Запада на современную Россию все-таки сегодня принесло некие результаты, и мы видим, что материковая молодежь немножко отличается от молодежи Севастополя, если вы заметили. Нет знания той истории, которая есть в Севастополе. Нет той любви к Отечеству, которая есть в Севастополе. Давайте вспомним, опять-таки, 14-й год – объезжая блокпосты вокруг города Севастополя, я видел там очень много молодежи, и не просто молодежи, а молодежи, которым было 15-16 лет. И это жизнь города Севастополя. Это убежденность города Севастополя.  К сожалению, еще раз повторю, - во многих областях Российской Федерации это утрачено.

- Как вы считаете, народ России заслуживает ту власть, которая сейчас есть в России?

- В России прекрасная власть. Россия развивается. Россия – одно из мощнейших государств мира. Россия – это хранилище того богатства, о котором я уже говорил, хранилище духовных богатств. Поэтому, безусловно, Россия не только заслуживает той власти, которая есть сегодня, но Россия и способна, работая с властью (под Россией я имею в виду русский народ), влиять положительно на развитие мира вообще в целом. Влиять своей добротой, своей любовью.

- А на собственную власть?

- И на собственную власть.

- А в России, как вы считаете, все или многое зависит от одного конкретного человека? В данном случае – президента? Или все-таки от людей в большей степени зависит развитие страны?

- Насколько я помню, в Конституции сказано, что носителем власти является народ.

- В Конституции – да, а в реальности?

- И по сути, я как Благочинный Севастополя в реальности говорю, что носителем власти в Севастополе является народ. Это то, что мы сохранили на протяжении последних 25-ти лет, и во многих моментах нашей жизни, которые происходили за последние годы, за последние пять лет, мы видим именно влияние народа. Не только отдельных личностей (конечно, есть личности, которые возглавляют народ), но именно народ.

- Конечно, народ кто-то должен возглавлять – какие-то герои, личности…

- Совершенно верно, у нас героев в Севастополе достаточно, тех героев, которые учились на примерах героев прошлых лет, на примерах героев Крымской обороны – первой Крымской обороны, Севастопольской обороны, второй Севастопольской обороны, и сейчас наши дети учатся на примерах третей Севастопольской обороны. Поэтому у нас герои, я уверен, всегда будут в городе Севастополе, но носителем власти все же является народ, и принципом демократии является власть народа.

- Вы застали уже двух губернаторов в новейшей истории Севастополя – Сергей Меняйло, Дмитрий Овсянников. С кем вам проще вести диалог?

- Вы знаете, Бог человеку дал разум, Бог человеку дал терпение, кротость, воздержание, смирение, поэтому с любым представителем власти нам всегда комфортно. Когда мы ощущаем некий негатив - надо его в себе искать, в нашей нетерпимости. Власти мы должны транслировать, народ, и в том числе церковь должна транслировать то необходимое, что полезно для развития нашего города, тогда с властью будет комфортно. Не осуждать власть, а помогать власти трудиться на благо города Севастополя.

- Вы с первыми лицами, и тогда с Сергеем Ивановичем Меняйло, и сейчас с Дмитрием Владимирович Овсянниковым встречаетесь, общаетесь, бывают у вас личные встречи?

- Конечно, да, безусловно, бывают. С Сергеем Ивановичем мы были знакомы еще до наших событий Русской Весны. Сергей Иванович служил в Черноморском флоте Российской Федерации, с которым мы очень плотно работали, у нас  был создан отдел по работе с верующими военнослужащими в Черноморском флоте еще в украинское время, это был первый отдел, который был создан вообще на территории Российской Федерации в системе Министерства Обороны Российской Федерации.

 И успешность нашего отдела побудила Министерство Обороны развивать эту структуру, и сейчас отделы по работе с верующими военнослужащими есть практически во всех округах Российской Федерации.  Поэтому с Сергеем Ивановичем мы начинали работать именно как с вице-адмиралом. И наши отношения, в общем-то, претерпели достаточно длительные испытания нашей жизни, поэтому, конечно, я ему благодарен за его работу в городе Севастополе, благодарен за соработничество на благо церкви Христовой.

Дмитрий Владимирович - человек еще достаточно молодой, но перспективный, я уверен, что он многое сделает для Севастополя. И мы видим изменения в Севастополе – видим и дорожное строительство, мы видим и инфраструктурное строительство, мы видим и энергетическое строительство, ТЭС, которая будет скоро запущена, вы видим строительство школ, детских садов и так далее. То есть жизнь народа все же улучшается, действительно постепенно улучшается. Но при этом есть, конечно, какие-то моменты, которые не всегда нравятся гражданам нашего города. Я думаю, что эти моменты, этот негатив будет преодолеваться, и в городе у нас будет мир и порядок.

- В июле 2015-го года Сергей Меняйло вас назначил директором музейного комплекса Херсонес Таврический. Месяца не прошло, и вы ушли с этой должности. Сейчас уже страсти улеглись, условно говоря, но все-таки хочется понять до конца, как так тогда принималось это решение?

- В России есть прецеденты, когда священнослужители являются руководителями заведений культуры.

- Да, есть, конечно.

- Такой пример у нас, прекрасный пример - это Соловецкий монастырь, Ипатьевский монастырь, Троице-Сергиева лавра. И там мы видим развитие, там мы видим соработничество церкви и государства, там мы видим успешную работу как в жизни церковной, так и в жизни музейной. Прекрасный музей - Троице-Сергиева лавра, прекрасный музей сегодня - Соловецкий монастырь. Я знаком с наместником Соловецкого монастыря, мы проводили совместно выставку в городе Севастополь еще в 2013-ом году «Соловки. Золотая цепь времен». Нас связывает, - Соловецкий монастырь и город Севастополь, - первая оборона города Севастополя, Крымская война. Поэтому достаточно много таких прецедентов положительныхт в Российской Федерации.

- С этим не поспоришь.

- Честно говоря, поэтому и принималось такое решение.

- А как оно принималось? Вам предложил Сергей Иванович лично? Расскажите, как это было.

- Безусловно, со мной было проговорено, безусловно, мне было предложено, безусловно, я согласился. Я проработал совсем недолго, когда начались, так сказать, страсть и непонимание. Я уже говорил, что церковь не должна быть институтом раздора, а должна быть институтом консолидации, поэтому, когда я увидел негатив  и противление сотрудников музея, я подал в отставку совершенно добровольно, предварительно проговорив с Министром Культуры Российской Федерации свою отставку. Я об этом не жалею совершенно. И мы продолжаем сегодня плодотворную работу с музеем «Херсонес Таврический», достаточно успешно проводим совместные проекты, совместные конференции, совместное чтение, как было и ранее. И этот негатив ни в коей мере не отразился на наших отношениях и на работе как музея, так и севастопольского Благочиния. Еще раз повторю: церковь не должна быть предметом раздора. Вот, исходя из этого, я и подал в отставку без давления, без убеждения извне со стороны кого бы то ни было.

- Но вы тогда не ожидали, да, что будет такая реакция, иначе бы вы, наверное, не приняли такое предложение?

- Наверное, да, я бы не принял такое предложение, если бы знал, что будет такая негативная реакция, но, в общем-то, мы ее смогли преодолеть. Церковь должна быть объединяющим звеном нашего государства, нашего общества.

- Уже больше года назад Владимиром Путиным было объявлено о планах создания в Севастополе, на территории рядом с Херсонесом, Центра христианства. Этим проектом, я так понимаю, сейчас Министерство Культуры занимается. Вы лично и ваши коллеги, подчиненные, в этом проекте как участвуете? И на каком этапе вообще создание центра?

- Это светский проект. Вы правильно сказали, это проект Министерства Культуры Российской Федерации. Собственно говоря, это проект сегодня и заповедника Херсонес Таврический, это задача генерального директора Херсонеса Таврического. Я думаю, он будет воплощен, и рядом с Херсонесом, на территории нынешнего автобата, будет построен не только музей христианства и  не столько даже музей христианства, сколько будет построен современный музейный комплекс, одним из составляющих которого будет музей христианства.

Нужно вспомнить о том, что христианству на территории Херсонеса почти 2 тысячи лет, и те памятники, которые найдены в Херсонесе, памятники истории и археологии, к сожалению, находятся сегодня в запасниках заповедника Херсонес Таврический. Безусловно, все памятники, все предметы христианского быта, все предметы культовые должны быть явлены свету. И вот как раз таки для этого будет создан музей христианства. Ведь речь не идет о музее православия, а речь ведется о музее христианства в целом, потому что Херсонес – это уникальная земля и уникальная тема, на территории Херсонеса христианство существовало без разделения. То есть это единая церковь от первого века и до сегодняшнего дня. И, конечно, это будет, я считаю, справедливо, потому что еще в 1914-ом году Император Николай Второй планировал создать такой музей, музей христианства, и был подготовлен проект и утвержден, высочайшее утверждение было проекта, но Первая Мировая война и последующая Революция не позволили построить такой объект, как музей христианства.

Сегодня, я думаю, Министерство Культуры с этим справится, и скоро рядом с Херсонесом мы увидим современный комплекс с современной стоянкой, с нормальными конференц-залами и так далее.

- В продолжение такой вопрос – насколько, по-вашему, реально и насколько есть воля разных людей для того, чтобы Севастополь превратить в некую «русскую Мекку», о которой тоже было сказано, если не ошибаюсь, президентом?

- Вы знаете, ведь купель Херсонеса, там, где крестился равноапостольный князь Владимир, - это купель всей Руси, это то место, которое объединяет все наши славянские народы. Более того, давайте вспомним о том, что именно на этой древней земле будущий святой, будущий равноапостольный Кирилл, а тогда Константин-философ впервые увидел Евангелие, описанное русскими письменами. Именно это Евангелие легло в основу создания нашей азбуки, которая сегодня объединяет вообще все славянские народы, не только наши братские славянские народы Украины, Беларуссии, России, а вообще все славянские народы - и Болгарии, и Сербии, и другие славянские народы. Поэтому, конечно, для нас это очень важный проект в целом, и проект престижный. И, конечно же, через реализацию этого проекта, проекта музея христианства, через реализацию проекта «русской Мекки» мы сможем объединять наш народ.

- Это все - один большой комплекс?

- Это все - один музейный комплекс.

- Я имею в виду комплекс – проект?

- Совершенно верно. При этом ведь античная часть Херсонеса богата, и она будет сохраняться, и она необходима для нас. Для нас крайне важно сохранить ту культуру, которая была до христианского времени, в античное время. И для этого тоже будет построен современный зал, в котором будут находиться предметы античной культуры. Из которой, собственно говоря, мы вышли, из которой впоследствии вышло христианство. Поэтому очень важно проследить цепь человеческого развития, и в Херсонесе это вполне возможно в русской Мекке, как вы сказали, и как сказал президент.

- В конце программы я вам задам два вопроса от наших читателей. Вопрос первый такой – имеет ли для вас значение происхождение денег, когда речь идет о пожертвованиях? Условно говоря, есть ли ситуация, когда вы не примете пожертвование от кого-то, зная о происхождения денег?

- Я, конечно, не отвечу, как Диоклетиан, как Император Римской Империи. Безусловно, для меня это важный момент, и, конечно же, есть деньги, которые мы не примем в виде пожертвования.

- Что это за случаи? Когда вы их не примете?

- Здесь смысл даже не в происхождении денег и не в том человеке, который жертвует эти деньги, а в том, как он это делает. Если говорить о том, что происхождение может быть какое-то недобропорядочное, и эти деньги замешаны на крови, - конечно же, они пользу никакую не принесут. Хотя вот читателю и слушателю отвечу: если заболел у него ребенок, и ему даст деньги враг, и эти деньги спасут ребенка, неужели он их не примет?

- Это хороший вопрос.

- Это вопрос тому читателю, который спросил.

- И последнее: какой вопрос от мирянина, человека, который далек от церкви, адресованный вам, был самым сложным?

- Вы знаете, любой вопрос, который задается священнику, всегда сложен, потому что в церковь приходят люди, которые нуждаются в помощи. Крайне редко приходит в церковь человек просто напрасно, из некого любопытства, и общается со священником, чаще это люди, которые ищут ответы на свои жизненные вопросы. Вопросы могут быть совершенно разными, они могут быть далеки совершенно от Священного писания, от церкви. Вот здесь, как раз-таки в этом и заключается ответственность священнослужителя - дать правильный ответ и указать направление пути для этого человека.

Основой нашей церкви, основой нашей веры является свобода, и в церкви вы никогда не услышите такого утвердительного направления, когда вам священник говорит: «Иди, как я тебе сказал. Иди только так», вы услышите совет священника, который скажет: «Знаете, вам неплохо было бы…».

Как мы с вами говорили до передачи, и я вам сказал - «Вам нужно обратиться к такому-то человеку по такому-то вопросу», хотя этот вопрос совершенно не касается церкви. Но при этом, коли священнику был задан такой вопрос, священник должен дать правильное направление ответа. Это направление ответа было вам дано.

Вопросы бывают совершенно разные, но еще раз отвечу: священник должен ощущать ответственность за свой ответ и ответственность за то, что будет делать человек после этого.

- Выходит, у журналистики и у священничества есть общие черты. Вы сказали о том, что священник должен отвечать за свои слова, журналист тоже.

- Священник отвечает на основании той мудрости, которую дал нам Господь, это Священное писание Ветхого, Нового Завета. И священник, отвечая на вопросы, старается привлечь человека к мысли о своем душеспасении.

Журналисты – да, безусловно. Каждый человек вообще должен отвечать за свои решения, за свои действия, за свои слова, за свои поступки, любой человек, живущий в цивилизованном мире, будь это журналист, будь это врач, будь это священник или простой рабочий, или простой прохожий. Он должен нести ответственность, и он будет нести ответственность, самое главное, -  за свои слова. Слова имеют материальный облик, слова – это не нечто, что исчезает в эфире, а слова – это то, что остается в вечности, поэтому каждый человек должен об этом помнить.

- Спасибо, на этом мы завершим. Это был отец Сергий Халюта.

- Спасибо, до свидания.

Беседовал Сергей Абрамов

Программа подготовлена по заказу БФ "35-я Береговая батарея"