ПРЕДИСЛОВИЕ



Трёхлетняя пауза в написании настоящих «Хроник-80-х», отражающих взгляд автора на события афганской войны, возникла в связи с наступлением глобальных событий, связанных возвращением Крыма и города Севастополя в Россию. В этот исторический процесс, начавшийся осенью 2013 года, был вовлечён и я, – автор настоящих «Хроник», и потому времени и сил на окончание своего повествования не оставалось.



Появились мысли - не прекратить ли писать о забытой войне? Кому сейчас могут быть интересны события более чем тридцатилетней давности, после того как новые события затмевали собой всё то, что было ранее? За эти годы распалась большая страна, по окраинам которой прокатился каток кровавых региональных конфликтов, а размеры взаимной ненависти, жестокости, бесчеловечности значительно превышали те, что были в Афганистане.



К сожалению, история повторяется, и теперь не только Афганистан, но и Югославия, Ирак, Ливия и Сирия, а даже некогда благополучная и беспечная Украина охвачены хаосом, растерзаны и ввергнуты в процесс разрушения. Остановить разрушение возможно только решительными, последовательными действиями, что и было продемонстрировано весной 2014 года в Севастополе и Крыму всему находящемуся в прострации, беспечности и оцепенении мировому сообществу. Эти события требуют глубокого осмысления, но сам факт постановки заслона экспансии хаоса на Восток показателен. Всё, что для этого необходимо проявить, - Волю.



Вынужденная приостановка в написании «Хроник» произошла по причине добровольного привлечения автора, а также многих и многих людей, которые ранее даже не знали друг друга, к остановке экспансии хаоса, а также связанной с этим работой по решению большого объёма задач осуществляемого в переходный период вхождения Севастополя и Крыма в правовое пространство Российской Федерации.

Возникшие мысли о прекращении повествования прекратили постоянные читатели и критики моих «Хроник 80-х», которые недавно обратились ко мне с вопросом: «Виктор, а когда появится продолжение?».

Это стало приятной неожиданностью: кто-то следит за моими опусами и желает их продолжения...



Следуя пожеланиям своих читателей, не потерявших интерес к «Хроникам-80-х», а также тому постулату, что начатое дело необходимо обязательно заканчивать, я возвращаюсь в лето 1985 года и приступаю к продолжению.

Афганская война. Хроники 80-х. Июль- август 1985 года

ЭПИЗОД ТРИНАДЦАТЫЙ

Принято решение о направлении нашей роты на Пандшерскую операцию. С получением этого известия всё изменилось, течение жизни возвратилось в привычное русло, когда всё ясно и просто. Два месяца, которые мы находились на заставе, ограниченные в свободе передвижения внутренним периметром минного поля, общаясь с одними и теми же людьми, казалось, прошли бесцельно и тускло. Нам казалось, что «сходим с ума»: раздражение от того, что видишь каждый день одни и те же лица, морально убивало. Возможно, со временем привыкли бы и к этому. Впрочем, всё, даже это убийственное однообразие, когда-то заканчивается, а жизнь - это движение. Не понимаю нынешних добровольных затворников, закупоривающих себя в тесные кельи квартир каменных джунглей городов.

Процесс передачи хозяйства заставы сменщикам занял не более трёх часов, после окончания которого мы выдвинулись в направлении расположения полка. Там нас встретил новоназначенный командир батальона. Кроме этой новости узнали, что в наше отсутствие в части произошла ротация офицеров. Володе Михалёву, нашему боевому комиссару, также пришла замена. Проводов ему, за суетой подготовки к боевому выходу полка, не устраивали, и уехал Володя как-то незаметно. Ррраз, и другой вместо него, как будто так и было всегда. Однако, большинство этого не понимают и считают себя уникальными, не иначе как первыми после Бога. Мечтать не вредно, но не в армии.

На проведение армейской операции в ущелье Пандшер полк уходил без второго батальона, из которого единственная наша рота уходила на операцию с задачей охранять и оборонять артиллерийскую группу, в составе артиллерийского дивизиона буксируемых гаубиц Д-30 и приданной полку батареи систем залпового огня БМ-21 «Град». Решение командования полка о направлении роты для самостоятельных действий мотивировалось тем, что мы, по мнению командования полка, являлись наиболее подготовленным подразделением полка и способны были действовать самостоятельно, что нам польстило. Только взвод Юры Борисенко не сняли с охраны отряда советников, по их настоятельной просьбе, они уговорили командование не менять его другим подразделением, и потому мы выходили на операцию без него.



В один из дней второй половины июля, с рассветом, вытянувшаяся колонна полка вышла из пункта постоянной дислокации в этой общей колонне, и мы заняли своё место. До Кабула дошли без происшествий, переночевали вблизи инфекционного госпиталя. С наступлением утра вновь двинулись в путь, и ближе к полдню колонна полка вошла в жерло ущелья реки Пандшер. Мне ранее не приходилось проходить этим путём, так как год назад я прибыл в Пандшер по воздуху, на вертолёте, и таким же способом покинул ущелье. Потому я с интересом осматривал окружающую местность. Однако осматривать было особо нечего: с одной стороны над дорогой нависала скала, с другой навстречу движению шумел бурный Пандшер. С правой стороны по движению, за рекой, поднимались скалы гор. Дорога была узкой с редко устроенными разъездами.

Дорога при вдоль входе в Пандшерское ущелье

Колонна медленно продвигалась по узкой полке дороги, и проехав до десяти километров, я услышал в шлемофоне радиопереговоры о том, что голова колонны начинает выходить из жерла ущелья, то есть скоро следует ожидать появления кишлака Анава. Я стал всматриваться в противоположный берег, пытаясь обнаружить место на противоположной стороне реки, где коротал июньскую ночь 1984 года. Когда уже потерял надежду найти это место, взгляд упал на то малозаметное углубление в скале, где едва не остался навсегда.

Не останавливаясь, проехали мимо кишлака Анава, за которым вскоре появилась неформальная столица Пандшерского ущелья кишлак Руха, приближение к которому стало заметно по невзрачным с виду фортификационным сооружениям и торчащим из них стволам орудий. Это «вгрызся» в землю героический 682-ой мотострелковый полк. Мы же, не останавливаясь, продолжали движение вдоль Пандшера, который то успокаивался, растекаясь по долинам, то «ужимался» так, что колонна едва протискивалась между очередной скалой и неожиданно становившейся бурной рекой. После прохождения Рухи исчезло немночисленное местное население кишлаков, но дома, в которых не было ни души, не выглядели покинутыми, казалось, что хозяева просто отлучились на время. За Рухой мы остановились на ночёвку.



На следующий день пехота стала готовиться к десантированию в горах, а артиллерия полка и наша приписанная к артиллерии неполная рота оставили бронегруппу полка, продолжив движение самостоятельно вдоль реки, вверх по течению. Этот переход казался долгим, медленным и утомительным. Узкие долины сменяли смыкавшиеся горы, иногда мы «ныряли» в оазисы кишлаков, за которыми вновь продолжался тот же безликий пейзаж реки и голых скал. Только моторы машин натужно гудели, поднимая нас всё выше и выше.

  Типичный пейзаж Пандшерского ущелья

Во второй половине дня я узнал знакомые места, куда судьба меня забросила в июне прошлого 1984 года. Это здесь мы сидели в засаде, перекрыв дорогу, а здесь минировали подходы к мосту, а где-то здесь, вдоль стены этого кишлака, крались к месту засады. Вскоре появилась и поляна, где размещалась бронегруппа полка в июне 1984 года.

Даже представить себе не мог, что придётся вернуться на то же место. Подтвердилась истина о том, что никто не может знать своего будущего.



На первый взгляд мало что изменилось. Тот же пустой кишлак, те же деревья, террасы. На наше прошлогоднее пребывание на этом месте мало что указывали разве что оборудованные ещё тогда огневые точки, которые не были срыты.

Колонна остановилась. Начались хлопоты по размещению артиллерии, тягачей, транспортных машин, наладки хозяйства. Требовалось внимательно проверить места размещения на наличие мин. Артдивизион гаубиц Д-30 разместили непосредственно у реки, на том месте в прошлом году стояла разведрота. Батарею БМ-21 «Град» разместили выше, на террасах. Мы же разместились ближе к горам, по внешнему периметру размещения артиллерии, у тутовой рощи. Там же, в промежутках между нами, разместили Камазы, гружёные боеприпасами для артиллерии.



Середина поля осталась незанятой, но к вечеру и это свободное пространство заняла прибывшая батарея самоходных 152-мм гаубиц «Акация» и батарея 152-мм буксируемых пушек «Гиацинт-Б», со своими машинами с боеприпасами, тягачами, траспортнозаряжающими машинами и машинами управления огнём. Для охраны большого хозяйства артиллерии крупного калибра прибыло два взвода десантников на своих БМДшках. Таким образом на небольшом пятачке относительно ровной поляны, на террасах одна выше другой, разместилось большое количество различных артиллерийских систем самых крупных калибров. Стало так тесно, что между некоторыми машинами расстояние составляло не более 20 метров. Если всё это рванёт, подумал я, то от нас не останется и мокрого места.

152 мм дальнобойная буксируемая пушка «Гиацинт-Б»

С наступлением ночи вся перечисленная «цветочная клумба» начала греметь и грохотать. БТР, в котором находился я с экипажем, оказался не более в 20 метрах от позиции «Акации», которая с периодичностью минуту из поднятого на максимальную высоту ствола запускала очередной снаряд. Грохот стоял неимоверный. Поздней ночью к этому оркестру подключились наш артдивизион гаубиц Д-30 и батарея систем БМ-21 «Град». Казалось, что наступил Армагеддон на земле.

Чтобы звук выстрелов не бил по ушам, я не снимал шлемофон. Но и он не спасал от этого грохота. Офицеры-артиллеристы разместили рабочие столы под деревьями и, получая координаты от артиллерийских наводчиков, которые находились где-то очень далеко, тут же наносили обстановку на карты и отдавали команды по корректировке огня.



Интересно было наблюдать за слаженной работой артиллеристов: всё чётко, размеренно. Только к часам трём ночи артиллеристы успокоились. Но иногда тишина прерывалась командой: «Первое беглым, огонь!». И тогда дежурное орудие выстреливало очередную порцию снарядов. Как правило огонь артиллерии достигал своего пика перед наступлением ночи, видимо, где-то там, в горах, в это время цели были более заметны.



На следующий день, посовещавшись, мы решили не сидеть без дела, а попробовать на удачу «прочесать» ближайшие окрестности. Игорь Батманов пошёл получать разрешение на самостоятельные действия и вскоре получил его. Сборы были недолгими, и, сформировав три группы, мы выдвинусь в горы.



Около двух часов ушло на то, чтобы обеспечить прикрытие работы группы осмотра, для чего двум группам, в их числе и мне, пришлось карабкаться на хребет. Когда заняли высоты, группа приступила к осмотру близлежащих склонов гор. Результаты появились сразу. Неожиданно для нас находки появлялись одна за другой, - то найдут спрятанный ствол от ДШК, то станок к нему, затем услышал, что нашли склад с боеприпасами в «цинках». Возник вопрос, откуда это всё богатство, и почему оказалось здесь и так небрежно спрятано? Сделали вывод о том, что руководство мятежников, получив от своих шпионов информацию о планируемой операции и ожидая занятия ущелья нашими войсками, за дефицитом времени, не имея возможности унести или тщательно спрятать своё вооружение и боеприпасы, переместили всё, что были не в состоянии унести с собой, попрятали в расщелинах и пещерах. Было заметно, что они очень спешили, так как многое было едва замаскировано. Собрав первый «урожай» пулемётов, миномётов и боеприпасов, мы возвращались нагруженные как вьючные лошади.

Трофеи

Последующие дни мы занимались поиском схронов с оружием в близлежащих окрестностях. Иногда попадались смертельные сюрпризы, так как некоторые схроны были заминированы, однако сказался опыт, и минные ловушки обезвреживались. За два дня до отъезда удача улыбнулась старшему водителю роты Гратию, который в одной из пещер обнаружил два ПЗРК «Стрела 2». Как они попали в распоряжение «духов», для нас осталось загадкой, однако на пусковых трубах комплексов имелось прямое указание на разгадку. На пусковых трубах комплексов размещались инструкции о применении их на русском языке с переводом на арабский, что указывало на то, что путь в Афганистан этого продвинутого оружия шёл через одну из «дружественных» Советскому Союзу арабских стран. Обнаруживший ПЗРК Гратий, готовившийся к демобилизации, сделал вывод, что этой находкой спас два дембельских самолёта.

ПРЗК Стрела-2

Кроме такого современного оружия попадались и настоящие раритеты времен англо-афганских войн XIX века. Сабли и ножи с арабской вязью на клинках, кремневые ружья с неимоверно длинными стволами. Для того что бы изготовиться и стрелять из такого ружья, его надо было размещать на специальных высоких сошках. Всё это добро перемещали к базе, где для загрузки понадобились два грузовика «Урал», и то не всё вместилось. С оставшимся не представляющим особой ценности раритетным вооружением сфотографировались на память.

С трофейным оружием

А в это время основные силы полка без особого успеха где-то в горах пытались обнаружить и уничтожить уходящие от них силы противника. Массированное применение артиллерии и авиации не могло принести результат в условиях, когда противник заранее был предупреждён об этом и потому успешно уходил от ударов. В этот напряжённый момент сообщение о том, что выявлены и захвачены склады с оружием пролило бальзам на страдающие от неудач сердца нашего командования. Как говорится, «На безрыбье и рак рыба». Хотя бы какой-то результат многодневных усилий, и там, где результата и не ожидали!

Игорь Батманов после общения по радиосвязи с командованием полка бежал к нам рассказать радостную новость о том, что после сообщения об этих результатах командование приняло решение представить всех отличившихся к наградам, без ограничения - офицеров к орденам, а личный состав к орденам и медалям. Мы удивились такой щедрости, но спорить и отказываться от наград не стали, уже представляя ордена на груди. Видимо, с реальными результатами у полка было очень туго.

Замечу, что Игорь был мастер в нужный момент представить начальству дело именно так как надо. Предваряя события, сообщу, что Игорь и я орденов за этот успех не получили: были наказаны.  За что - расскажу в завершении этой главы.



В тот вечер, когда отправляли трофеи, получив, исполнив и отдав распоряжения, я готовился ко сну в корпусе БТРа. Вечер заканчивался, и наступал тот едва уловимый момент, когда ночь начиналась, но не вступила полностью в свои права. В небе быстро затухала заря от освещённых вершин далеко заходящего солнца. В это время вся наша артиллерия уже полчаса дружно и активно работала. САУ «Акация», пушки «Гиацинт», наши гаубицы Д-30 и реактивные системы залпового огня БМ-21 «Град» дружно отправляли порции снарядов куда-то далеко в горы. Ночь обещала быть шумной. Сняв кроссовки, я растянулся в полный рост. Мне по жребию досталось спать до 3-х часов ночи, потом наступал мой черёд заступать на дежурство в боевом охранении. С другой стороны корпуса растянулся наводчик пулемета КПВТ Юра Николаев. Как только легли, снаружи послышались крики и топот ног. Юра прильнул к триплексу и спокойно, как будто о чём-то обыденном, сообщил: «Товарищ старший лейтенант, «Акация» горит». Я перескочил к его борту и тоже прильнул к триплексу.



Боже мой! Из верхнего люка башни 152-мм самоходной артиллерийской установки «Акация» примерно на три метра вырывался вверх сплошной поток ярко желтого пламени. В сполохах этого зловещего пламени были видны мечущиеся и разбегающиеся в разные стороны люди. Картина была, без преувеличения, завораживающей.

Очнулся от вопроса Юры Николаева: «Товарищ старший лейтенант. Что делать-то? Сейчас грохнет». Я ему не отвечал, так как не знал, что делать. До горящей «Акации» около двадцати метров, и она набита снарядами под завязку. А вокруг очень плотно располагаются на позициях другие артиллерийские системы - за нами «Грады», а чуть далее машины, забитые снарядами, и все это сосредоточено на пятачке 150х350 метров. Если всё это начнёт взрываться, то уже не будет иметь значения, где принять смерть, здесь или чуть дальше, размышлял я об этой печальной перспективе, но всё же натягивал кроссовки.



Размышления прервал огромной силы взрыв и удар о корпус БТРа. Я и Юра Николаев, уже не раздумывая о том, где принять смерь, выскочили пулей из нижнего бокового люка с противоположной стороны наружу. Снаружи творилось что-то несусветное. Началась настоящая паника! Все метались в разные стороны. Краем глаза увидел Игоря Батманова, который бежал и кричал, что бы все уходили, показывая в сторону, куда надо бежать. Мы рванули туда. Когда добежали и вроде спрятались, оказалось, что прятались от взрывов за гружёнными боеприпасами «КАМАЗами». Поняв это, побежали дальше. Взрывы продолжались, вокруг летали, свистели, шелестели и падали осколки.



К чести артиллеристов, паниковали только мы, пехота. В отличие от нас, артиллеристы не стали размышлять как мы о том, бежать или нет, и куда бежать. Как только «Акация» загорелась, расчёты «Градов» не бросили свои установки, а завели двигатели и отогнали машины на относительно безопасное расстояние. Этим они спасли всех и себя, конечно. Попади в снаряжённые направляющие установок «Град» хотя бы один осколок, случилась бы катастрофа, так как детонация распространилась бы на снаряды, находившиеся в открытых укладках, и на автомобили, груженые боеприпасами.



Взрывались снаряды, которые находились рядом с взорвавшейся «Акацией», ещё минут пятнадцать. И наступила тишина. Остаток ночи занимались сбором разбежавшегося по окрестностям личного состава. С наступлением утра посчитали потери. Их оказалось не так много, как ожидалось, исходя из насыщенности боеприпасами и силы взрывов. Без потерь не обошлось, погибли заряжающий и наводчик САУ. Кроме того, погиб прапорщик из боевого охранения приданного подразделения десантников, в него попал осколок снаряда. Из техники была потеряна безвозвратно только сама артустановка «Акация». От неё осталось на месте её последней позиции вдавленное в грунт днище машины.

Батарея самоходных гаубиц Акация

Всё остальное разлетелось по окрестностям. К примеру, большой кусок башни весом, наверное, не менее двух тонн, отлетев на двести метров, ударился в корму одного из наших БТРов, в котором находился Вася Одинцов, снеся кожух глушителя. Но мой БТР, хотя он и находился ближе всех к взорвавшейся «Акации», остался невредимым, его только немного побило осколками.



Причины чрезвычайного происшествия установили сразу. Как правило, у артиллерийских систем большого калибра, в том числе у 152 мм самоходной гаубицы «Акация», применяется раздельное заряжание, при котором снаряд отделён от гильзы с находящимися в ней пороховыми зарядами. Расчёт орудия, поддерживая высокий темп стрельбы, формируя необходимые заряды для выстрела, вынимал их по мере необходимости из гильз, но за недостатком времени скидывал излишние пороховые заряды на дно корпуса. Следует предположить, что после очередного выстрела искра либо окалина от извлекаемой из ствола гильзы упали на скопившийся порох, и он вспыхнул. Далее вспыхнули заряды в гильзах, и после этого произошла детонация находившихся в укладках снарядов. Имело место нарушение расчётом орудия правил безопасности при стрельбе, которое привело к таким печальным результатам. А нам пережитого страха хватило надолго.



На следующий день батареи гаубиц «Акация» и пушек «Гиацинт» со своим боевым охранением покинули позиции и ушли в обратный путь. Мы должны были уходить на следующее утро. Как правило, «духи» не отпускали уходящих просто так, и мы ожидали прощальных "гостинцев" от них. Так оно и произошло. Около двух часов ночи начался обстрел, и в нашем расположении стали рваться мины. В полнейшей темноте начали раздаваться команды на открытие огня, указываться данные для стрельбы, и через одну - две минуты наша батарея гаубиц открыла беглый ответный огонь. Как оказалось - удачно, так как обстрел нас сразу прекратился. Вновь наступила тишина…



С наступлением утра мы двинулась в обратный путь. Вновь горная дорога, вновь проезжаем опустевшие кишлаки. Проехав километров сорок, подошли к бронегруппе полка, которая располагалась в живописном месте долины, в которой расположились и мы, заняв свободную тутовую рощу. Особых событий здесь не происходило, но запомнился мой же неудачный опыт корректировки огня танка. С наступлением ночи мы поднимались на ближайшую высоту, на которой занимали позиции боевого охранения, за которой начиналось предгорье.

Типичный пейзаж Пандшерского ущелья

В одну из таких ночей мы засекли точки ведения огня «духами». До нас они и мы до них не доставали, далековато было, поэтому, чтобы достать точку ведения ими огня, я вышел на экипаж танка, стоящего внизу, и попросил открыть огонь по азимуту. Огонь-то он открыл, но в процессе корректировки огня мною не были учтены особенности ведения стрельбы из танковой пушки, у которой снаряд летит по настильной траектории, почти по прямой. Танк - это не гаубица, у которой есть свои особенности траектории полёта снаряда. Я не учёл то, что угол места цели был ниже нашего места нахождения. В результате танк, повернув пушку, ударил по направлению азимута точно в меня, то есть в корректировщика. Спасло только то, что место попадания снаряда танковой пушки оказалось ниже. Последовал разрыв! Меня осыпало камнями, но повезло, вреда разрыв не принёс, однако ощущение осталось крайне неприятное. «Докорректировался, специалист хренов!» - отругал я себя. Самоуверенность и невнимательность ни к чему хорошему не приводят.



В эти же дни с гор на отдых на вертолётах спустили пехоту. Встретились с уставшими, изрядно заросшими и потёртыми однополчанами, которые показали добытые ими трофеи. Среди которых Юра Лукьянчиков и Сергей Макиев показали захваченные личные документы наёмника из какой-то европейской страны. Мы долго и внимательно по очереди рассматривали их и предположили, что документы принадлежали французу, так как среди фотографий, сделанных в каких-то африканских странах, имелась фотография бывшего владельца документов в форме Иностранного легиона. К сожалению, захватить владельца фотографий, гостя из Европы, им не удалось.



Это была последняя встреча с Юрой Лукьянчиковым. Через несколько дней он погибнет в бою. Обстоятельства его гибели мне известны, но так как этому есть очевидцы, описывать обстоятельства его гибели с чужих слов будет неправильным. Серёжа Макиев чудом выжил тогда. Гибель Юры Лукьянчикова, отлично подготовленного и опытного офицера, являющегося начальником разведки полка, показали, что противник, который воевал против нас, был сильным противником. Даже загнанные в горы «духи», на которых была обрушена вся мощь артиллерии и авиации, тем не менее постоянно маневрировали, выходили из-под удара и даже наносили нам чувствительные удары.



На следующий день после отправки пехоты на десантирование мы снялись со стоянки, направившись в Анаву, где простояли ещё три дня. На этом, во всяком случае для нас, очередная командировка в Пандшерское ущелье закончилась.



Перед покиданием Анавы нам поставили задачу сопроводить колонну, гружённую стрелянными гильзами, к артиллерийским складам, расположенным вблизи города Джабаль-Уссараджа. Таким образом, бронегруппа полка и артиллерия, выйдя из горла ущелья, ушли вперед, а мы самостоятельно довели гружённые гильзами грузовики до складов и поспешили догонять полк. Здесь следует уточнить, что, пока мы находились в ущелье, у нас заболели какой-то разновидностью малярии трое солдат, из которых двое были водителями БТРов. На месте мы вынуждены были искать замену заболевшим, и за руль одной из машин, относившейся в четвёртому гранатометному взводу, был посажен рядовой Макуха, который имел навык вождения в колонне, однако недостаточный для уверенного вождения. Впоследствии это обстоятельство привело к серьёзным неприятностям.



Мы выехали на трассу Джабаль-Уссарадж – Кабул. Я со своей машиной занял место в замыкании колонны, а БТР четвертого взвода, за рулём которого был этот самый водитель Макуха, шёл перед нами. Трасса была отличная, с ровным асфальтовым покрытием, к тому же достаточно широкая. Мы набрали скорость и некоторое время шли компактно. Всё было бы хорошо, если бы параллельно нашей небольшой колонне не вклинилась армейская колонна «зелёных», то есть часть афганской армии на ГАЗах-66.

Колонна афганских военных машин

Этих воинов надо было видеть! Если сравнить этих военных с цыганами, то последние на своих фургонах и кибитках отдыхают. В кузова машин был нагружен разный скарб, в том числе награбленного барахла из опустевших кишлаков в Пандшерском ущелье. Кровати, мебель, ковры, тряпки, ещё непонятно что, поверх всего этого восседали бородатые и небритые мужики с автоматами и гранатомётами.

Мы вышли на параллельное движение. Очень скоро наши машины смешались, и мы оказались затёрты среди этой улюлюкающей и показывающей нам всякие жесты, от приветствующих до неприличных, толпы. Голова и середина машин из нашей колонны вырвались и ушли далеко вперёд, а водитель Макуха на своём БТРе старался обойти и обогнать впереди идущие машины, но это у него плохо получалось. Я по радиостанции пытался давать команды о сбавлении скорости. Да куда там! Меня не слышали, так как всех захватил азарт этой стихийно возникшей гонки. Скорость машин возрастала, и никто не хотел в этой гонке уступать. Улюлюкающая масса, образно говоря, крутила нам дули, а мы пытались не потерять друг друга из виду. Поняв, что ничего уже не сделать, я приказал снизить скорость, надеясь, что и идущий передо мной наш БТР тоже снизит её. Но этого к сожалению, не произошло, и расстояние между нами возрастало. Я чувствовал, что ничем хорошим это не закончится.



Так оно и произошло. Всматриваясь вперёд, скорее почувствовал, чем увидел падающую сбитую кем-то электроопору, поднимающийся столб пыли, переворачивающийся ГАЗ-66 и летящий за ним в кювет наш БТР. Догонялись!



Подъехав к месту аварии, увидели следующую картину: внизу в кювете лежит перевернутый ГАЗ-66, у которого кабина раздавлена всмятку, а из кузова этой перевернутой машины, заполненного хламом, оружием и боеприпасами, издаются стоны и крики задавленных людей (солдат афганской армии), которые находятся в неестественных позах, некоторые из которых не подавали признаки жизни. Но и это ещё не всё. Картина станет полной, если добавить к этому то, что поперёк кузова этой перевёрнутой машины качается вокруг центра масс наш одинадцатитонный БТР, двигатель которого продолжает крутить колёса, которые вгрызаются в борта и раму машины и ещё более вдавливают к земле тех, кто находился внутри кузова. Ещё немного - и всех, кто там внизу, раздавит всмятку.

Было видно, что самостоятельно БТР не съедет. К этому добавим то, что следовавшие параллельным курсом машины были заполнены вооружёнными военнослужащими афганской армии, возвращающимися с операции, которые тоже остановились, и к месту катастрофы бежала масса одетых в серую форму вооружённых автоматами и гранатомётами небритых бородатых мужиков, издающих дикие крики. Ещё немного, и всех наших бойцов, находящихся в БТРе, сожгут на месте, и никто потом не докажет, кто был прав, а кто нет. И тот, кто переживёт всех, - докажет, кто был прав, когда припрут.



Остановившись напротив места катастрофы, я приказал Юре Николаеву срочно связаться с командиром роты и доложить обстановку, а также съехать в сторону и поставить БТР на возвышение, показав рукой куда, двигатель не глушить и быть готовым огнём из пулемётов отсечь «зелёных» от нашего БТРа. Люки задраить, приготовить гранаты и что бы ни случилось со мною, огонь открывать только в случае возникновения угрозы тем, кто находится в БТРе, а далее действовать самостоятельно по обстановке. На большее времени не было, и оставив автомат и сняв подсумок, я побежал выручать своих.



Когда подбежал к месту катастрофы, у перевёрнутой машины уже собралась толпа военнослужащих афганской армии. Все они находились в сильно возбуждённом состоянии, кричали, трясли оружием и направляли его в сторону нашего БТРа, который, покачиваясь, висел над перевёрнутым грузовиком. Из верхних люков БТР высовывались головы наших бойцов с испуганными лицами, и только сержант Богомолов, восседая на месте командира, с невозмутимым видом оглядывал всех сверху. Первое, что я сделал, это приказал ему заглушить двигатель, прикрыть люки и не высовываться, приготовить гранаты и быть готовым отбиваться. Оставалось сделать совсем немного: выиграть время, не допустив использования оружия, хотя бы до прихода помощи. Если это произойдёт, то шансов у нас не будет никаких. О себе же я в тот момент не думал, не было времени. Растолкав толпу, я с видом знающего всё и вся начальства встал между толпой и перевёрнутой машиной. Ни в коем случае нельзя было подать вида, что я испуган или неуверен в себе, толпа это сразу почувствует. И действительно, вооружённые, небритые бородатые и расхристанные мужики немного поутихли, видимо, не ожидая увидеть кого-то из офицеров шурави. В алгоритм обычного поведения, которого ожидала толпа,  это не входило. Мне нужно было своим видом показать спокойствие и уверенность в себе и попытаться взять ситуацию под контроль.

Инстинктивно я понимал, что внимание толпы требуется любым способом отвлечь, направив энергию возмущения и мести толпы на что-то иное, понудив заняться полезной деятельностью. Теперь оставалось выбрать того, через кого это можно было исполнить, то есть определить лидера. Оценив находившихся в первых рядах, тех, кто стоял передо мной, я выбрал самого колоритного и обратился к нему, этому самому бородатому, самому беснующемуся, похожему на рыжего кота мужику, угадав в нём неформального лидера, которого искал. Впрочем, обращаться было более не к кому, так как офицеров среди этой толпы не заметил.



Показываю жестами этому рыжему лидеру, что, пока они тут кричат, в кузове перевёрнутой машины умирают и страдают люди, которым необходимо оказать помощь. Делаю трагическую мину на лице. И, не обращая на реакцию толпы, начинаю ломать борта кузова, пытаясь вытащить кого-то из-под перевёрнутой машины. Одновременно показываю этому рыжему, чтобы он мне помогал. Видя эти полезные действия и то, что обращаются непосредственно к нему, он прекратил трясти бородой и размахивать автоматом, и начал помогать мне.

Какими они ни были, совместная полезная деятельность сплачивает. Самоорганизация человеческого общества находится в подсознании, и это сработало. На несколько минут мне удалось продлить свою жизнь и жизнь подчинённых. Тянули мы, тянули пострадавшего, как репку в сказке, и вытянули. Но вытянутым оказался труп, у которого была раздавлена грудь. Секунд десять все стояли над ним молча. И началось!!! У лидера, выделенного мною из толпы, этого бородатого кота, глаза налились гневом и кровью. Он схватил меня за грудки и начал трясти, что-то крича и истошно обращаясь к окружающим. Его немедленно услышали, как надо, толпа гулко и страшно загудела. На меня и на наш БТР были направлены стволы автоматов и гранатомёты. Всё! Крышка! Пришёл нам конец. Ещё мгновение, начнётся стихийный самосуд, и от нас мокрого места не останется.

Это мгновение затянулось, так как союзнички решили продлить удовольствие: меня трясли, таскали и кидали по толпе, кололи чем-то острым в спину. Подумал, что пора комедию заканчивать, мною сделано всё, что возможно. Сейчас как врежу этому рыжему чёрту в харю со всей дури, а там будь что будет. Хотя бы сгинуть не за просто так.



Кто знает, ещё чуть-чуть, и врезал бы, и тогда всё бы закончилось не только для меня, но и для наших бойцов, запертых в этом БТРе. Но ангел-хранитель не оставил нас совсем, и в этот последний момент решил вмешаться. Когда до окончания трагедии оставалось мгновение, так как я выбирал удобный момент и удачную позицию для удара, по обочине дороги на большой скорости навстречу движению проходил наш родной советский танк Т-62.

Танк резко остановился, и пыль обволокла его. Толпа замерла, и все участвующие в этой "мирной" беседе повернули голову в его сторону. Из-за медленно рассеивающейся поднятой пыли показался вначале силуэт сидящего на башне танкиста. Когда пыль рассеялась, я заметил, что танкист был офицером в звании майора. Наступила пауза оцепенения. Майор мгновенно оценил ситуацию и отчаянное положение, в которое мы попали. Но он был спокоен, как и его танк, как будто ничего не происходит, он только прижал пальцами ларинги шлемофона к шее, что-то сказал, и вдруг пушка башни танка начала поворачиваться в нашу сторону. А танк, не меняя направления пушки, спокойно съехал с дороги, лязгая гусеницами, проехал мимо нас, застыв примерно в ста пятидесяти метрах на пригорке. Пушка танка при этом грозно рыскала из стороны в сторону, явно выискивая цель.



Многое бы отдал, чтобы узнать имя этого незнакомого мне танкиста. Именно тогда я понял истину о том, что русские своих не бросают, эта истина приобрела для меня сакральный и одновременно реальный смысл. Вот она, эта истина, она заключена в этом майоре и его танке.



После появления такой неожиданной поддержки ситуация поменялась кардинально. Окружающая меня толпа явно испугалась, затих и куда-то слинял «рыжий кот». Я же во спрял духом и даже начал командовать, руководить так называемой спасательной операцией. Когда мы вытащили ещё двоих, удачно оказавшимися живыми, подбежал возвратившийся Игорь Батманов. Подбежал и замполит, они взяли на себя руководство разруливанием сложной ситуации, прибежал наш санинструктор Мелкумян, начавший оказывать помощь. Вспоминая этот эпизод после, мы подсмеивались над ним, как он бинтовал пострадавших прямо поверх одежды. Меня же после всего этого ещё долго трясло.



По итогу этого ДТП: четверо раздавленных в кузове и водитель погиб в кабине. Итого пятеро погибших афганских военнослужащих и шестеро травмированных, также ГАЗ-66, разбитый вдрызг. Нам потерь удалось избежать.



Зависший на раме перевёрнутой машины БТР стянули буксирным тросом и сразу отправились в обратный путь, поспешив уехать быстрее от этого проклятого места, помахав на прощанье рукой выручившим нас танкистам. За отсутствием ГАИ на месте произошедшего ДТП разбираться, кто виновен в его совершении, было некому. Но разбирательство всё же состоялось позже, на месте постоянной дислокации полка, где меня заставили писать рапорта, объясняя, что произошло. По результатам проверки наказывать никого не стали, списав произошедшее на несчастный случай. Только Игоря Батманова как командира роты за ненадлежащий контроль и меня как непричастного к этому происшествию наказали, «зарубив» представления на награждение орденами. Но мы были рады тому, что для нас всё обошлось, всё могло бы закончиться гораздо хуже.



На обратном пути встали на ночёвку у инфекционного госпиталя в Кабуле, где случайно встретились с однокашниками Окуневым и Разумовым, которые служили в 56-ой Гардезской бригаде. Они тоже возвращались с операции. Всю ночь до самого утра вспоминали и обменивались впечатлениями, а также помянули как полагается погибших друзей.



По возвращению в полк наш батальон был определён на сопровождение в боевом охранении транспортных колонн и путей их движения. Особенности этой сложной, но крайне необходимой работы опишу в следующей главе.

Виктор Посметный

6 октября 2016 года

Читайте предыдущие главы:

http://sevastopol.su/author_page.php?id=55084

http://sevastopol.su/author_page.php?id=54315

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=54315

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=53956

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=50822

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=50604

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=50291

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=46063

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=45146

http://www.sevastopol.su/author_page.php?id=44117

http://sevastopol.su/arch_view.php?id=40932

http://sevastopol.su/arch_view.php?id=35449

http://sevastopol.su/author_page.php?id=32885

http://sevastopol.su/author_page.php?id=29495

http://sevastopol.su/author_page.php?id=26262

http://sevastopol.su/author_page.php?id=23107

http://sevastopol.su/author_page.php?id=21795

http://sevastopol.su/author_page.php?id=17346

http://sevastopol.su/author_page.php?id=16998

http://sevastopol.su/author_page.php?id=10380