Настоящий Севастополь. Виктор Посметный: Считаю себя счастливым человеком

Жизнь прекрасна своей непредсказуемостью: у каждого из нас есть о чем сказать «разве мог я подумать пять (десять, двадцать) лет тому назад…?». Правда, внезапные повороты судьбы не всегда бывают приятными. И тут уж все зависит от самого человека.

Одни начинают жалеть себя, но вскоре успокаиваются, другие так увлекаются процессом, что уже не могут расстаться с ролью неудачника и жертвы судьбы, третьи говорят «ну что ж», делают выводы и живут дальше. К числу третьих, как стало понятно из разговора с очередным героем нашего проекта «Настоящий Севастополь», относится и Виктор Посметный.

История страны - история семьи

Будь Виктор Александрович человеком другого склада, поводов озлобиться на судьбу у него нашлось бы немало. Но сначала - несколько слов об истории его семьи, в которой, как в капле воды, отразилась бурная и трагичная история нашей многострадальной Родины.  

Виктор Посметный:

«Прадед мой по отцу Андрей Посмитный родом с Кубани. После гражданской, в которой на стороне красных участвовали старшие сыновья, прадед с супругой своей (девичья фамилия прабабушки - Гетьман), семью сыновьями и тремя дочерьми (причем дети тоже ехали со своими семьями) решили переселиться в Семиречье. Что их к этому подвигло, история умалчивает. Но, видимо, причина была крайне существенная. Сложное было время: расказачивание, раскулачивание…К тому же ближайшие родственники наши воевали и на стороне белых. Вовремя переселиться в Семиречье помог земляк - красный комкор (командир корпуса - ред.). Позже, правда, высокое положение в армии не уберегло его от расстрела. По прибытию на место деда моего, как грамотного человека с соответствующим социальным происхождением, по призыву Сергея Мироновича Кирова направили поднимать сельское хозяйство в Сорокинский район Алтайского края. Он входил в состав так называемых двадцатипятитысячников, о которых писал Шолохов в "Поднятой целине".

Герой «поднятой целины» Давыдов, приехав в деревню, принялся ломать ее через колено, устанавливая новые порядки. Дед же Посметного Иосиф Андреевич, судя по всему, столь радикальных целей не преследовал. Сам он стал работать бухгалтером на созданном МТС, его жена Клавдия (в девичестве Крамарова) освоила профессию комбайнёра.

 Виктор Посметный:

«В начале октября 1941 года деда забрали на фронт, в пехоту. Бабушка его проводить не успела - когда она приехала на вокзал, состав уже ушёл. Возле Киева деду пришлось прорываться из окружения, потом был Харьков, где также было окружение и разгром, потом - Сталинград. Но Бог деда уберёг - он выжил. А вот бабушка его не дождалась, умерла по дороге в Алма-Ату в конце 1941 года. Их детей, будущего моего отца и его брата, до возвращения с фронта деда воспитывала бабушка Гетьман. Все её сыновья - семь человек - и три зятя тоже ушли на фронт, и, что удивительно, все вернулись. Побитые, пораненные, но живые, с ногами и руками».

После войны вся родня Посметного занялась мирным трудом. Один из братьев деда, Николай Андреевич Посметный, стал заслуженным строителем РСФСР, почётным гражданином города Орехово-Зуево. Другие тоже росли вместе со страной, многие, несмотря на трудности, получили высшее образование. Что же касается предков по материнской линии, дед Степан Макарович родился на Северном Кавказе, в городе Моздок.

Виктор Посметный:

«Кроме него, в семье было еще два брата, и все они без раздумий встали на сторону красных. Гражданская война забросила их в Среднюю Азию, где они шашкой и маузером устанавливали советскую власть. Брат деда даже получил наградное оружие за эту компанию и вернулся на Кавказ, где стал начальником отдела по борьбе с бандитизмом. В 1936 году его убили при возвращении из Москвы, куда он ездил на совещание. Дед мой специально ездил разбираться, пытался ускорить следствие, но вернулся ни с чем. Именем прадеда под Моздоком назван хутор. Сам же дед был оставлен в диких краях, между Аралом и Памиром, где стал служить прокурором. Бабушка по матери, Нина Онуфриевна, родом из крестьян Житомирской области, из «миста» Паволочь на границе с Киевщиной. Во второй половине 20-х их семью раскулачили, отобрали всё, а самих отправили в ссылку в Архангельскую губернию. Бабушке в это время 15 лет».

Каково внезапно потерять все, к чему привык, и оказаться на суровом чужом Севере, объяснять вряд ли надо. Вдвойне больно было понимать, что раскулачиванием занимались не какие-то пришлые люди, а свои же - соседи, односельчане. Виктор Александрович, говоря об этом, уверен - последовавший спустя несколько лет после этого голодомор был прямым следствием раскулачивания. Но это - тема отдельного серьезного разговора. Мы же идем дальше.

«Как бы то ни было, надо было жить. Обратно бабушка с семьей не вернулись - с Севера их отправили в ссылку в самую южную точку Союза, в Туркмению, где даже верблюды не всегда выживают. Там-то и положил глаз на бабушку, тогда совсем молодую девушку, дед-прокурор, у которого к тому времени умерла первая жена. Он сделал всё возможное, чтобы "почистить" биографию и ей, и её сестре и брату, снял с них статус ссыльных и женился на бабушке. У них родилось трое детей, в том числе и моя мама. Брак был счастливым, но к сожалению, в 1947 году дед умер во сне от сердечного приступа».

«Долг надо выполнить до конца»

Родители Виктора Александровича встретились в городе Нукус (Каракалпакская АССР), куда отца направили после окончания лётного училища. Там молодой пилот гражданской авиации и познакомился с дочерью репрессированной украинки и родившегося в Моздоке красного конника. А 8 июля 1962 года у них родился сын Виктор.

Виктор Посметный:

«Мы постоянно ездили по стране, точнее, по всей Средней Азии - отца, который постепенно рос профессионально, направляли работать на новое место, и мы, конечно, ехали за ним.  Так и мотались - из пустыни в Казахстан, потом обратно в пустыню, пока отец не закончил летать и не начал работать диспетчером. С тех пор мы жили в Киргизии, в городе Ош. Там я и окончил школу. Хотел поступать в какое-нибудь лётное училище, как отец, но не прошел бы по здоровью. Хотя сказать, что был слабаком, нельзя - я занимался спортом, все детство играл в баскетбол и мотался по соревнованиям. Поступил в Алма-Атинское общевойсковое командное училище - самое близкое от дома. Сейчас, конечно, думаю, что надо было поступать в политех. Были такие мысли - поехать вместе с одноклассниками в Томск, поступить в политехнический. Но военная стезя все-таки перевесила. Воспитание такое было: хотелось защищать Родину».

Училище молодой лейтенант закончил в 1983 году и сразу был направлен в Афганистан. Точнее, сначала в Ташкент, где формировался офицерский резерв для пополнения потерь наших сил в Афганистане.

«Когда мы поступали в училище, война уже шла. Но мы, честно говоря, не думали, что она так затянется. На последних курсах уже понимали, что история это долгая и что нам, вполне возможно, тоже придется пройти через Афганистан. Скажу прямо - большого желания воевать не было, и рапорт с просьбой отправить меня туда я не писал. Но и мысли уйти из армии, чтобы этого избежать, тоже никогда не возникало. И ни один из моих знакомых по таким мотивам из училища не отчислился. Надо - значит, надо».

В Ташкенте лейтенант пробыл три месяца - в августе прибыл, а в конце ноября уже приземлился в аэропорту Кабула. Но рассказа о героических подвигах читатель тут не найдет, хотя я честно пыталась добиться его от Виктора Александровича.

К счастью, еще десять лет назад на нашем портале публиковались его воспоминания о войне под названием «Афганская война. Хроники 80-х». Так что желающие могут прочитать о службе нашего героя в Афганистане там.

Мы же ограничимся скупыми биографическими сведениями: по прилете в Кабул Посметный должен был отправиться в 56-ю гвардейскую десантно-штурмовую бригаду, которая находилась в Асадабаде. Но за время его пути решение командования поменялось: его перебросили в Газни, в 191-й отдельный мотострелковый полк, который как раз в это время понес большие потери.

Виктор Посметный:

«Когда идёт война, каждому кажется, что он находится на самом тяжелом участке. Но тогда 191-му полку действительно сильно досталось. Особенно много потерь было в разведывательной роте, куда я и был направлен на восполнение. Но повторять то, что я уже рассказывал десять лет назад, не хочу. Каждый человек должен жить не прошлым, а будущим. А эта страница перевернута. Она была в жизни многих людей, и там, в Афганистане, было много разного - и плохого, и хорошего. Но жить прошлым нельзя. К тому же нужно понимать, что нам, офицерам, было в определенном смысле легче, чем солдатам-срочникам. Нас четыре года учили воевать, и учили на совесть - преподаватели у нас были очень хорошие. А у меня, помимо прочего, еще и привычка к климату была - я  вырос в Средней Азии, поэтому оказался одним из немногих офицеров в полку, который не заболел ни малярией, ни брюшным тифом, ни гепатитом. Не потому, что знал, как от них уберечься - в тамошних условиях это было невозможно, а потому, что всеми этими заболеваниями переболел в детстве».  

Иммунитет к болезням, которые косили жителей более северных регионов, - лишь один из плюсов, которые Виктор Александрович находит в своем тогдашнем положении. Но главное, конечно, что остался жив - несмотря на многочисленные ранения и контузию. Первое из них он получил в начале 1984 года в «зеленой зоне» в районе Чарикара.

Виктор Посметный:

«Это было довольно серьёзное столкновение в одном из кишлаков, в котором мы хорошо друг друга «пощипали». Там я 13 февраля и получил осколочное ранение из гранатомёта - в голову, в спину, в ноги… Месяц лечился в медсанбате в Баграме, и опять на войну.  Можно сказать, что мы оттуда сбежали - сами просили врача, чтобы побыстрее нас выписал, ну, он и пошёл нам навстречу. Я выписался, еще будучи перевязанным. Зачем просились - сейчас уже и сам не понимаю. Не хотелось отлеживаться в госпитале, пока наши там воюют. Так уж нас воспитывали: свой долг надо выполнить до конца…»

«Война - не прогулка»

Потом было пулевое ранение, потом контузия. Перечислять все поводы, по которым он оказывался на больничной койке, Виктор Александрович отказался категорически. После второго ранения началось осложнение, и бойца вывезли сначала в Ташкент, а затем и в Киев.

После этого он вновь вернулся в Афганистан, хотя вполне мог этого не делать. На мой недоуменный вопрос «зачем?» не склонный к патетике Посметный ответил классическим русским «а х…н его знает!». И рассмеялся, в очередной раз подчеркнув: что было, то было, а жалеть о прожитом - самое худшее, что может придумать человек.

Зато о своем командире Льве Рохлине, тогда уже покойном, Виктор Александрович в свое время рассказал достаточно подробно - хотелось отдать дань уважения человеку, под началом которого выпала честь повоевать.

«9 мая 1985 года произошло знаменательное событие: за достигнутые успехи полк наградили Орденом Боевого Красного знамени…  Поводом для награждения стала без преувеличения исключительная по своей результативности боевая операция в лесистых горах близ Ургуна в октябре-ноябре 1984 года. Операция проходила под командованием командира полка Рохлина Льва Яковлевича. При проведении операции Лев Яковлевич проявил талант военачальника, быстроту реакции и стратегическое мышление. Умело использовав полученные данные авиаразведки, командир полка быстро оценил обстановку, кардинально изменил задачи подразделениям, и…захватил врасплох огромный оборонительный район моджахедов, в котором были сосредоточены склады вооружений и боеприпасов, снаряжения и продовольствия, техники и сопутствующего имущества. Захват был проведен так стремительно и неожиданно, совсем не с той стороны, с которой ждал противник, что находившиеся на этой базе душманы в панике все бросили в нетронутом виде. Спустившись в базу, мы были потрясены масштабом этого оборонительного района и материальных средств, которые там находились. Здесь было все - прорубленные в горах тоннели, оборудованные в них склады, казармы, учебные классы для подготовки, парк машин, радиостанция, типография, множество хозяйственных строений и помещений. Все это было замаскировано в горном массиве под прикрытием кедрового леса и естественных складках рельефа».

Этот успех наших войск, по словам Посметного, надолго выбил противника из колеи.

«Стало понятно, что осень и зима в юго-восточной зоне Афганистана будет спокойной, - продолжает он. - Так оно и произошло. Активизация душманов в зоне ответственности полка произошла только ко второй половине лета 1985 года. Отдавая должное Льву Яковлевичу Рохлину, необходимо отметить, что он был мастером военного дела, это ремесло он знал досконально. Воевать под его началом было легко. Боевые задачи им ставились ясно и четко. Никакой суеты, неуверенности. При самых сложных и опасных обстоятельствах он никогда не выходил из себя. Всегда находился в боевых порядках полка, откуда мог наиболее эффективно руководить боем. Он рисковал, порою серьезно, но безрассудства в этом не было, только трезвый расчет и оправданный риск. Так, на заключительном этапе указанной выше осенней Ургунской операции, вертолет, в котором он перелетал к новому командному пункту, был сбит и врезался в скалы. Но Лев Яковлевич выжил».

Автор книги "Трагедия и доблесть Афгана" Алекандр Ляховский назвал Рохлина истинным рыцарем Афганской войны, и это очень верная и точная оценка, - добавляет Посметный.

И приводит такой случай:

«…Однажды я увидел его с неожиданной стороны. 1 апреля 1984 года разведывательная рота и батальон полка проводили реализацию разведданных к югу от Газни. В кишлаке произошел скоротечный бой с обнаруженной группой душманов. Столкновение было жестокое, дошло до рукопашной. Противник был уничтожен, но и мы понесли потери. В ходе боя погиб командир разведывательного взвода Виктор Чуешов, были ранены разведчики Затолокин и Шукуров, сапер саперной роты, к сожалению, фамилию его не знаю. Был ранен и я. Когда дожидался эвакуации в медроте полка, ко мне в палату неожиданно зашел Лев Яковлевич. Задав обычные вопросы о самочувствии, он стал подробно расспрашивать об этом бое и обстоятельствах гибели Виктора Чуешова. Было заметно, что Лев Яковлевич переживает гибель Виктора как собственную трагедию, вероятно, искал ответы на вопросы о причинах гибели своего офицера и о том, есть ли тут его просчеты. Но его просчетов не было. Война - это не прогулка, и потери на ней неизбежны. В последующем, уже в наше время, это качество - быть ответственным за все - проявилось у Льва Яковлевича особенно ярко… Не буду и хочу вдаваться в обстоятельства, которые привели к преждевременной смерти Льва Яковлевича. Но Россия потеряла сильного, смелого и цельного человека».

Я специально привожу здесь эту пространную цитату: говоря о Рохлине, автор невольно рассказывает и о войне в целом, и о своем отношении к людям.

Своих подчиненных Виктор Посметный тоже всегда старался беречь. Те, кто был на войне, понимают, о чем идет речь: есть командиры, для которых главное - победа любой ценой, а есть те, кто всегда старается обойтись минимальным количеством потерь. В том числе - и готовя солдат к любым ситуациям. Наш герой принадлежал к числу вторых. И тот факт, что почти все его солдаты остались живы, служит для него, как говорили в эпоху позднего социализма,  поводом для глубокого удовлетворения.

Самого Посметного, несмотря на его упорное возвращение в строй, душманам добить тоже не удалось. И через два года после прибытия в Афганистан, в конце 1985-го, для него настала пора возвращаться в Союз.

«Открыл ключом дверь и вошел»

Рассказ нашего героя о возвращении домой тоже звучит максимально буднично: самолетом добрался до Ташкента, оттуда - до Оша, где по-прежнему жили родители. О своем прибытии их не извещал, поэтому дома никого не оказалось.

Виктор Посметный:

«Открыл ключом квартиру и зашёл - вот и все возвращение. То, ради чего меня учили, я выполнил достойно, стыдиться мне нечего, но вспоминаю я о войне, честно говоря, редко. Хотя отношения с сослуживцами мы поддерживаем, вот совсем недавно, 19 мая, встречались в Пятигорске. Приехали ребята из разных мест - из Армении, Дагестана, Калининграда, Краснодара. Собрались, пообщались. Конечно, все изменились. Столько лет уже прошло…»

После Афганистана Виктора Александровича отправили на новое место службы - в Забайкальский военный округ, где в районе Борзи находился так называемый укрепрайон. Вообще укрепрайона в ЗабВО было три. Строить их начали еще в 30-е годы, используя для этого преимущественно пулеметные ДОТы. В середине 70-х, когда отношения с Китаем вновь обострились, укрепрайоны получили второе дыхание. К старым пулеметным ДОТам добавились новые: в основном это были зарытые в землю по самые башни танки ИС-2 и ИС-3.

Назвать такой пейзаж приятным сложно, да и вообще новое место службы, честно говоря, не вдохновляло.  

«Забайкалье было местом ссылки декабристов. Вот я и думал - декабристы хотели царя свергнуть, а меня-то за что? - смеется Виктор Александрович. -  От кого мы там обороняемся, тоже было не совсем понятно: в конце 80-х, когда я там служил, мы уже начали дружить с Китаем, китайцы уже строили у нас какие-то объекты, привозили свои товары… А тут - укрепрайон! Тем не менее в Забайкалье я пробыл до 1989 года, когда в результате перестройки вдруг выяснилось, что армия вообще непонятно зачем нужна. И началось сокращение, под которое в числе других попал и я».

«Старался думать, что ничего страшного не случилось»

Судьба укрепрайона оказалась не менее драматичной: через некоторое время он был ликвидирован, имущество разграблено, а танки местное население, вынужденное как-то выживать, просто резало и сдавало на металлолом.

Но металл металлом, а вот каково было людям, готовившим себя к служению Родине, вдруг оказаться ей ненужными?

Посметный не скрывает - пережить это было непросто.

«Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, - напоминает он. - Вот и я собирался расти, поступить в военную академию. А оказалось, что мы не нужны. Ну, не нужны так не нужны, что поделаешь? И поехали мы домой».

Мы - это сам Виктор Александрович и его семья. Женился он вскоре после возвращения из Афганистана, жена Елена - медсестра. За время службы в Забайкалье у Посметных родились две девочки - Евгения и Ольга. Именно близкие и стали тем спасательным кругом, который помог не погрузиться в обиду с головой, а удержаться на плаву.

Виктор Посметный:

«Я старался думать, что ничего страшного не случилось - я жив, здоров, голова и руки на месте, жена любит, дети хорошие. А остальное приложится. Какой смысл изводить себя и других? Ну, вот так случилось - как говорится, чтоб вы жили в эпоху перемен. Ну, не повезло. Такова жизнь - где-то повезёт, где-то нет. Честно говоря, были люди, которым приходилось намного хуже. Так иногда бывает - обстоятельства оказываются сильнее человека...»

В Оше, куда Посметные вернулись из Забайкалья, тоже пришлось несладко. Жить с родителями было невозможно, поэтому пришлось снимать квартиру. Работать Виктор Александрович пошёл на хлопчатобумажный комбинат - сначала слесарем 3-го разряда, затем - 6-го. Быстро освоился, стал помощником мастера и уже начал подумывать о профильном высшем образовании, но жизнь и тут внесла свои коррективы.

События, происходившие в начале 90-х в Киргизии и других бывших советских республиках Средней Азии, памятны всем, кто в те времена находился в более-менее сознательном возрасте. Поверить в реальность происходящего было страшно, не поверить невозможно: ужасную правду подтверждали побросавшие все и буквально бежавшие в Россию соотечественники.

Уехали и Посметные - в Севастополь, где жили родственники, в том числе переехавшая из Нукуса за несколько лет до этого бабушка Виктора Александровича.

Виктор Посметный:

«В Севастополе я побывал к тому времени несколько раз. Впервые - в 1977 году, потом - в 1978-м, в 1984-м, после госпиталя, потом еще несколько раз. Но окончательно переехать не думал. Как ни странно, для нас ошские события 1990 года стали неожиданностью. Конечно, ничто не случается на пустом месте, наверное, были и предпосылки, и какая-то подготовка. Но мы продолжали жить, как жили, и никаких особенных перемен не чувствовали. Все произошло буквально в течение суток. Сначала в городе пропала вся милиция, потом началась резня. А когда такое начинается, никто уже не разбирает, кто прав, кто виноват, кто плох, а кто хорош. Все покатилось, как снежный ком. И мы на семейном совете приняли решение уезжать - уже понятно было, что ни милиция, ни армия нас не защитят. Мой брат Валерий поехал в Воронежскую область, а мы все - в Севастополь».

Переезжать Посметным было проще, чем многим их землякам: никакого добра недавно уволенный в запас капитан Советской армии нажить не успел. Труднее было родителям, которые прожили в Оше много лет.

В Севастополе всем пришлось начинать с нуля. Посметный работал на стройке бетонщиком, потом штукатуром, жил с семьей на съемной квартире. Причем все находились на нелегальном положении, ибо прописаться в Севастополе было не так-то просто. Помогла, как ни странно, милиция.

Виктор Посметный:

«Дважды на меня составляли протокол за нарушение паспортного режима. Мы пытались прописаться, ходили, объясняли. И тогдашний заместитель начальника милиции Решетняк, спасибо ему, вошел в наше положение и издал распоряжение прописать меня в порядке исключения.  Но с условием, что я пойду работать в милицию».

«Не контингент, а люди»

Понять Решетняка нетрудно: в начале 90-х и на Украине, и в России желающих бороться с преступностью было немного. А тут - целый армейский капитан! Сам же Виктор Александрович, по его словам, большого желания служить тоже не испытывал: удивительный человек, умеющий найти хорошее в любой ситуации, неплохо освоился к тому времени и на стройке и даже подумывал о том, чтобы поступить в какой-нибудь строительный институт. Но отказаться, как вы понимаете, было нельзя. И Посметный пошел в милицию, на должность участкового инспектора. 

Виктор Посметный:

«Хорошо ли я служил? Не знаю, мне трудно себя хвалить. Но мне довольно быстро, года через полтора, дали служебную квартиру - наверное, это можно считать своего рода оценкой моей работы». 

Участок ему отвели непростой - в районе улицы Матюшенко и площади Пирогова. Виктору Александровичу, впрочем, мое предположение о «непростом контингенте» категорически не понравилось. Во-первых, поправил он, не контингент, а люди. А во-вторых, участок как участок - слава «Матюхи» как криминального района, считает он, сильно преувеличена. Вот в новых районах с большими многоквартирными домами, где никто никого не знает, оперативная обстановка была более сложной. А здесь работалось нормально, да и общий язык с людьми всегда найти можно…

Как бы там ни было, участковым Посметный проработал недолго - через три года его перевели в органы дознания. Работал следователем, за десять лет службы дорос до подполковника, начальника следственной части по расследованию преступлений, совершённых организованными преступными группами. Неплохая, согласитесь, карьера!

К «подопечным» он и тут относился не как к «контингенту», а как к людям. Будучи следователем, документы для суда старался подготовить с учетом всех обстоятельств - и смягчающих, и отягчающих, если, конечно, они были.

Увы - попытки добиться от собеседника рассказа о каких-нибудь интересных случаях из жизни криминального Севастополя тоже успехом не увенчались. Хотя некоторых его бывших «подопечных», не скрывает Виктор Александрович, ему теперь приходится наблюдать в совсем ином, часто неожиданном качестве. От моих слов об опасности службы мой собеседник отмахнулся - не же в атаку ходить, просто надо честно пытаться установить истину, и все. А на провокационный вопрос - а пыталась ли мафия его подкупить - ответил неожиданно.

Виктор Посметный:

«Я так скажу - мафия зря предлагать не будет. Они хорошие психологи и чувствуют человека - кому можно предлагать, а кому нет. Если ты даешь повод так о себе думать, тебе обязательно предложат. Поэтому какие-то попытки прощупать поначалу были, но дальше этого дело не пошло. Хотя прослужил я в милиции все самые лихие годы. В 1991 пришел, в 2002-м ушел...»

Последней оценкой его работы в милиции можно считать трехкомнатную квартиру, которую Посметному дали уже после выхода на пенсию. Случай редкий и, думается, весьма красноречивый. За время работы он успел получить юридическое образование - закончил Одесскую национальную юридическую академию.

Так почему же ушел - ведь мог служить и служить?

На этот вопрос Виктор Александрович отвечает честно: чем выше поднимался по карьерной лестнице, тем труднее было ладить с самим собой.

«Я ведь пришел в милицию уже сложившимся человеком с вполне определенными взглядами, - говорит он. - Ломать себя не видел ни возможности, ни необходимости. Поэтому, как только появилась возможность уйти на пенсию по выслуге лет, я ею воспользовался».

«Рыбак рыбака»

После ухода на пенсию Посметный некоторое время работал начальником отдела государственной исполнительной службы Нахимовского района, затем - специалистом по экономической безопасности в банковской сфере. С 2011 по 2014 год был юристом сектора юридического обеспечения севастопольского УМВД. И все эти годы занимался общественной деятельностью, которая в итоге и свела его с людьми, стоявшими у истоков Русской весны.

Тот факт, что он стал одним из учредителей «Республики», подавшей заявку на проведение митинга 23 февраля 2014 года, а затем - членом Координационного совета по управлению мятежным городом, Посметный объясняет просто: рыбак рыбака видит издалека.

Виктор Посметный:

«Я состоял в общественной организации «Союз ветеранов Афганистана», короткое время даже возглавлял ее. Естественно, круг знакомых был широким - я знал, кто в городе чем живет и дышит, и общался с теми, с кем у нас были общие взгляды. С Сергеем Кажановым, который тоже работал в милиции, с редактором ForPost Катей Злобиной, с Сашей Караваевым, потом - со Славой Гореловым и так далее. То есть с людьми, которые в итоге и оказались «зачинщиками» Русской весны. Об Алексее Михайловиче Чалом я от них много слышал, но лично пообщаться с ним впервые смог только в феврале 2014 года».

Сейчас в это сложно поверить, но после митинга 23 февраля новой городской власти пришлось срочно решать вопрос правового обеспечения собственной деятельности. Тут и пригодились юридические знания Посметного. Сначала была работа в Координационном совете, затем - в аппарате губернатора Севастополя, а с сентября 2014 года, когда команда Чалого с триумфом победила на выборах, - во главе комиссии по законодательству и государственному строительству Заксобрания.

Виктор Посметный:

«Во время Русской весны самоорганизация населения здесь, в Севастополе, была такой, что объяснить и убеждать никого не приходилось - каждый знал, что делать, и занимался тем, что умеет. Вот и я стал делать, что умею - писать бумажки…»

«Бумажки» - это нормативно-правовая база, без которой не может существовать ни один город и регион. В Севастополе она была создана заново - конечно, общими усилиями и при всемерной поддержке федеральных коллег, но при активном участии Виктора Посметного.

Однако сказать, что он полностью удовлетворен сделанным, честный Виктор Александрович не может.

«Это не разочарование - у меня вообще нет никаких разочарований, потому что я не жду от жизни ничего невозможного и исхожу из реальной обстановки, а не из своих ожиданий. Но  неудовлетворённость - я бы так это назвал - есть, потому что не все мои задумки исполнены», - признается он.

Заслон подлости

Нереализованной, в частности, осталась мечта о переходе города на полностью мажоритарную систему выборов Заксобрания. Законодательную инициативу, которая позволила бы Севастополю, как и двум другим городам федерального значения, самому  определить, как именно ему выбирать депутатов, Посметный подготовил полтора года назад, в начале 2018 года.  

«В Севастополе все друг друга знают, и прятаться за партию нет никакого смысла. Это нужно лишь тем, кто авторитета среди населения не имеет.

Люди должны иметь возможность видеть, кого выбирают, посмотреть этому человеку в глаза, понять, как он будет решать тот или иной вопрос. Они должны доверять кандидату, а доверять можно только тому, кого знаешь. И партии при такой системе будут подходить к отбору кандидатов более ответственно, потому что за тех, кто авторитетом не пользуется, избиратели просто не проголосуют.

В конечном итоге это поднимет престиж и влияние партий», - пояснил он тогда причины своего решения.

В Москве, кстати, от выборов по партийным спискам отказались в 2014 году: сейчас  Мосгордума формируется исключительно из депутатов-мажоритарщиков. Но  законодательная инициатива Посметного одобрена не была: та часть Заксобрания, которой дирижировали из здания правительства Севастополя, за нее не проголосовала.

Подобных случаев в истории Заксобрания было много - достаточно вспомнить, как не было преодолено вето, наложенное Дмитрием Овсянниковым на поправки к закону «О стратегическом планировании», автором которых был Алексей Чалый.Цель поправок была ровно той, которую спустя короткое время сформулировал перед законодателями страны Владимир Путин - вписать национальные проекты в стратегию развития регионов. Но бывшему правительству Севастополя стратегическое планирование, нацпроекты и прочая «лабуда» были «до лампочки» - гораздо важней для них было насолить Чалому и его команде. Увлеклись настолько, что глава комитета по экономике Татьяна Лобач, поначалу поддержавшая преодоление вето на заседании комитета, оказалась в довольно смешном положении: проголосовала против решения, которое сама же на заседании Заксобрания и представляла.

В таких случаях обычно говорят, что два мнения в одной голове - это шизофрения. Но мы-то понимаем, что дело не в ней: в неудобное положение Татьяну Георгиевну поставило желание угодить начальству.

Говоря об этом этапе жизни Виктора Александровича, мы, конечно, не могли не вспомнить о бывшем губернаторе и его ближайшем соратнике Пономареве, объявивших настоящий крестовый поход против депутатов команды Чалого.

«Мне они были по-своему интересны: я на них смотрел, как следователь на своих подопечных - что еще они выкинут? - смеется Посметный. -  Говорить о них сейчас не хочется, тем более что Вячеслав Горелов в свое время уже сказал то, к чему нечего добавить: выставив этих деятелей из Севастополя, мы спасли от них страну, ибо натворить они могли еще многое».

Больше делать, меньше говорить

Но вернемся к законодательной инициативе Посметного о выборах. Даже если бы она была поддержана Заксобанием Севастополя, ее ждал долгий путь, включающий поправки в федеральное законодательство. Оно вообще не оставляет региональным законодателям большой свободы в законотворчестве, и это для главы комиссии по законодательству - еще один повод, оглядываясь назад, испытывать определенную неудовлетворенность. Точнее, думать о том, что можно было сделать больше. Хотя другой на его месте и мысли такой не допустил бы - шутка ли, вместе с другими депутатами с нуля создать законодательную базу российского Севастополя!

Над этой задачей депутаты работали все пять лет, но самая горячая пора, конечно, пришлась на первые годы, когда работой Заксобрания руководил Алексей Чалый. 

Виктор Посметный:

«Работать с Алексеем Михайловичем, с одной стороны, легко, с другой, крайне сложно, потому что он предъявляет очень высокие требования к людям. Он хочет, чтобы они были порядочными людьми, профессионалами, чтобы у них полностью отсутствовало чванство. Но если порядочные люди у нас есть и профессионалы тоже, то в одном и том же человеке эти качества совпадают не всегда (смеется). Отсюда и проблемы.  Поэтому тот, кто хочет работать с Чалым, должен всегда быть в тонусе и постоянно совершенствоваться, чтобы уметь несколько больше, чем умеют остальные. А это трудно. Но я очень рад, что жизнь свела меня с такими людьми. Я вообще считаю себя счастливым человеком…»

Если бы не события в Оше, жителем Севастополя он никогда не стал бы, уверен Посметный.  Так и продолжал бы приезжать сюда в гости к родным.  Но теперь это его город - здесь прошла значительная и яркая часть жизни, здесь похоронены родители, здесь родились внуки, которых у Виктора Александровича двое - мальчики 13-ти и 2,5 лет. Причем младший, говорят все, вылитый дед. Так что без разговора о Севастополе, конечно же, мы не обошлись. Только разговор этот не был ни простым, ни слишком оптимистичным.

Виктор Посметный:

«Мне больше по душе дикая природа. Всякая: горы, пустыни, леса. Поэтому при первой возможности я стараюсь уехать из города и побродить по окрестностям. К сожалению, возможность выпадает крайне редко, да и нетронутых мест практически не осталось, особенно под Севастополем. Куда не пойдешь, везде натыкаешься на пластиковые пакеты, бутылки, банки. Ужас! Во что же мы планету превращаем? Уверен - надо поменьше говорить о патриотизме и побольше делать. Именно отношение к природе, к родному городу говорит об отношении к Родине, а не слова. Нам же пока похвастаться нечем: ещё немного, и ничего из оставленного нам в наследство богатства не останется ни у нас, ни у наших детей. Вот так мы любим Севастополь…»

О том, что на выборы в Заксобрание следующего созыва он не пойдет, Виктор Александрович заявил еще пару лет назад. Чем планирует заниматься дальше, не говорит, отделываясь фразой «жизнь покажет». Но можно не сомневаться: этот человек, считающий себя счастливым несмотря на все жизненные перипетии, из-за которых другой жалел бы себя до скончания века, обязательно найдет свое место в жизни. Именно этого мы ему и пожелаем. И - до новых встреч.

Ольга Смирнова

Фото из архива героя очерка и открытой сети Internet