Фейсбук против мертвых Донбасса

Чем дальше, тем чаще обитатели виртуального мира сталкиваются с вызовами, связанными с тем, что политические баталии мира реального продолжаются и в интернет-пространстве.

В начале 2010-х годов российские пользователи соцсетей – особенно политически активные, любители высказываться на разные злободневные темы – начали массово переходить на Facebook.

Причины для недовольства были, и серьезные. Руководство российских «Живого Журнала» и «ВКонтакте» активно сотрудничало с полицией: выдавало ЦПЭ (Центру по Борьбе с Экстремизмом) без официальных запросов, просто «по звонку», все данные о пользователях. В результате львиная доля дел по печально известной статье 282 УК РФ заводилась не на террористов и экстремистов, а на рядовых граждан, в разговоре в соцсети ляпнувших что-то «неполиткорректное». Американская социальная сеть, принадлежащая частному лицу – Марку Цукербергу, в сравнении с российскими выглядела оазисом свободы.

Вслед за политиками и ЛОМами на Facebook потянулись и простые граждане, как из России, так и из других государств. Сейчас Фейсбуком активно пользуются не менее 6,2 миллиона граждан России, а вместе с русскоязычными из других стран – не менее 8 миллионов.

Но прошли годы. 282-я статья была декриминализирована и перестала угрожать (по крайней мере, так серьезно, как раньше) простым людям. А Фейсбук тем временем развернул собственную «борьбу за чистоту взглядов», и те, кто хотел уйти от репрессий собственной власти, нежданно-негаданно попали под виртуальные репрессии чужой.

Русскоязычный сегмент начал ощущать давление с 2015-2016 годов, в разгар событий вокруг Крыма и Донбасса. С тех пор острый политический и военный конфликт стал вялотекущим, но давление только усиливается.  

Фейсбучная администрация не сажает пользователей в тюрьму – не имеет такой возможности. Однако ее понятия о «недозволенных речах» намного более широки и произвольны, чем у российских ЦПЭ-шников.

Формально в Фейсбуке идет борьба с угрозами, пропагандой терроризма, призывами к насилию и прочими гадостями, которым, бесспорно, не место в добропорядочной соцсети. На деле… просто послушаем, что рассказывают пользователи.

- Я перепостил известную фотографию: стоит девочка с двумя хвостовиками от мин, и подпись: «Донбасс сегодня». За это мой аккаунт был уничтожен. Объяснение? «Ваша публикация нарушает нормы нашего сообщества». Точка.

- А я написал: «У Греты Тунберг украли детство? Посмотрите на детей Донбасса: это у них украли детство!» Пост удален, я получил бан на неделю. 

- Да это что! Меня забанили на месяц за комментарий, написанный пять лет назад!

Заблокированный пользователь теряет возможность не только писать посты и ставить лайки, но и общаться в мессенджере, модерировать свои группы или рекламировать свой товар на бизнес-страницах. Его подписчики даже не могут узнать, что его заблокировали. Он просто «пропадает с радаров» - внезапно, без предупреждения, без возможности кого-то предупредить или привести в порядок свои виртуальные дела. Если же ФБ решает удалить его аккаунт полностью – пользователь теряет все написанные им тексты и все свои контакты.

Это, конечно, не казнь и даже не тюремное заключение. Но для человека, у которого в соцсети бизнес, друзья, деловые контакты, вообще значимая часть жизни – серьезный удар.    

Внезапные блокировки в русскоязычном ФБ стали массовым явлением; почти у каждого активного пользователя уже есть два-три запасных аккаунта на случай, если забанят основной.



Впрочем, иметь «запасные аэродромы» тоже опасно: дублирующую страницу могут удалить за то, что «выдаешь себя за другого». Некоторые известные авторы – как Юрий Ткачев, редактор одесской газеты «Таймер» - были буквально выдавлены с Фейсбука. Хотя вовсе не призывали к насилию и не восхваляли терроризм.

И конституцию, и уголовный кодекс в ФБ заменяют «Нормы сообщества», сформулированные крайне расплывчато. Например, невозможно понять, что именно является «враждебными высказываниями». За соблюдением норм следят анонимные модераторы, реагирующие (так говорят – но процедура непрозрачна, и точно мы ничего не знаем) на жалобы пользователей.



В последний год появилась процедура «апелляции»: бан можно обжаловать, и иногда при повторном рассмотрении его снимают. Но прямой контакт ни с модератором, ни с его руководством невозможен. Ты не получишь никаких объяснений. Не сможешь объясниться или оправдаться. Ты можешь только догадываться о том, что сделал не так.

А практика показывает, что модерация русскоязычного сегмента ФБ явно пристрастна и политизирована.

Еще в 2015-2016 годах, во времена жарких российско-украинских дискуссий, бросалась в глаза неравномерность репрессий. Фейсбук банил за слова «хохол» и «укроп» - даже если укропом называли растение – но пропускал мимо ушей «кацапов», «москалей» и «вату». Бывало и так, что «москаля» в устах свидомого украинца пропускали, но банили русского, иронически называющего «москалем» или «ватником» себя. Сторонники ЛДНР и «крымнашисты» улетали в бан за самые безобидные высказывания – а сторонники Евромайдана без стеснения мечтали о массовой резне русских на улицах Москвы, смаковали воображаемые изнасилования русских женщин, призывали к убийствам или взятию в заложники мирных жителей, называли погибших детей «раздавленными личинками колорадов». Все это проходило безнаказанным.

На жалобы возмущенных читателей у Фейсбука был один ответ: «Эта публикация не нарушает нормы сообщества».

На десятках и даже сотнях примеров за эти 4-5 лет стало очевидно: виртуальная власть ФБ преследует пользователей и затыкает им рот не за грубость, жестокость или призывы к насилию, а, в первую очередь, за определенную политическую позицию – позицию прорусскую и пророссийскую, особенно по отношению к войне на Донбассе.

Под запрет попадает все. Фотографии ополченцев. Некрологи погибшим. Антивоенные плакаты и мемы. Рассказы о том, как живут на Донбассе мирные жители. Некоторых авторов, активно поддерживающих Россию и Донбасс, Фейсбук начинает преследовать «прицельно»: их банят снова и снова, за посты и комменты многолетней давности, иногда по совсем непонятным причинам или вовсе без причин. А иногда «массовым репрессиям» подвергается не человек, а событие.

Так произошло с недавней трагической гибелью на Донбассе ополченца Андрея «Скрипача» Куцкого, добровольца из Одессы.

Красавец, музыкант, любимец женщин – казалось бы, что ему делать на войне? Но после того, как друг Андрея погиб в Доме Профсоюзов, он ушел на фронт.

Четыре года с оружием в руках защищал Донецкую республику, пока не пал под Коминтерновкой от пули какого-то мерзавца, плевать хотевшего на все «перемирия» и «переговорные процессы».

Смерть Андрея стала трагедией для всех, кто его знал. Но то, что последовало за ней в виртуальном мире, скорее напоминало злой фарс.  

Фейсбук внезапно ополчился на мертвого.

Сперва был удален аккаунт его любимой женщины, донецкой журналистки Екатерины Катиной, прожившей с ним последние полтора года. За то, что написала о своем возлюбленном траурный пост.

Блог Катиной не был раскрученным, а ей самой в дни похорон было не до виртуальной жизни, так что это прошло почти бесследно. Но на этом Фейсбук не успокоился – и следующий его шаг вызвал громкий скандал.

Бывшая жена Андрея Анна Долгарева, известный поэт, написала в его память стихи и опубликовала у себя на странице. В стихотворении нет никакой «политики»: оно о любви и скорби. Очень личные строки, дань памяти человеку, который когда-то был близок и навсегда остался дорог.

За публикацию этого стихотворения Фейсбук удалил аккаунт Долгаревой вместе со всем его содержимым. Без объяснений и без возможности восстановления.

Этот аккаунт был публичным, с девятью тысячами подписчиков, так что его удаление не прошло незамеченным. Анна написала о происшедшем с других своих аккаунтов – все они были за это забанены. Дальше начались «веерные» баны тех, кто перепощивал ее сообщение, писал об этом своими словами или просто републиковал «запретное» стихотворение.

Только на моих глазах за стихи про Скрипача были забанены на разные сроки не меньше пяти человек.

К модераторскому произволу фейсбучные обитатели притерпелись. Но эта виртуальная война с погибшим лично и тяжело задела многих – даже тех, кто до сих пор относился к «цукеровским выходкам» с философским смирением. Слишком уж она напоминает старинную легенду о том, как жестокий тиран не только казнил бунтовщиков, но и запрещал вдовам и осиротевшим детям их оплакивать.

Уважение к смерти и скорбь по мертвым священны. Это один из столпов, на которых держится цивилизация. Не случайно такое омерзение вызывают всякого рода «пляски на костях».

Марк Цукерберг, создатель и владелец Фейсбука, позиционирует себя либералом и демократом, поборником толерантности и прав всевозможных меньшинств. Он представляет «самую прогрессивную и демократичную» страну мира. Он в авангарде технического и социального прогресса. Но такие базовые, элементарные нормы ему и его модераторам почему-то недоступны. Для них нормально в запале борьбы с «российской угрозой» охотиться на скорбящих вдов и наказывать за плач у могилы.

Назовем вещи своими именами: русскоязычных пользователей пророссийской ориентации целенаправленно выдавливают из самой массовой международной социальной сети. Им закрывают возможность общаться с людьми из других стран и свободно доносить свою точку зрения. И делает это отнюдь не «кровавый режим». 

Политическая борьба переходит из реального мира в виртуальный и начинает затрагивать простых людей. В российских соцсетях активные пользователи познакомились с темными сторонами отечественного правоохранения и судопроизводства – а теперь узнают, что и за рубежом со свободой слова все не радужно.

Найдет ли простой человек, оказавшийся между двух огней, способы защищать свои виртуальные права в виртуальном мире – покажет будущее.   

Наталия Холмогорова