На этой войне Анна потеряла близкого человека, а потому не могла остаться равнодушной к происходящему в Донбассе. Федеральное агентство новостей публикует интервью с поэтессой и журналисткой, которая провела в Донбассе несколько лет.
Командировка длиной в три года
— Анна, что вас привело в Донбасс, где удалось побывать?
— Я приехала в Донбасс в начале 2015 года. Там в батальоне «Заря» (самое крупное подразделение «Армии Юго-Востока» в ЛНР), а затем в 4-й бригаде служил капитаном артиллерийской батареи мой любимый человек — Алексей Журавлев. Он погиб. Я приехала к нему на похороны и осталась там.
Была я по всей линии фронта в ЛНР и ДНР. Провела там три года — по сути, безвылазно. Это такая одна затяжная командировка.
— Что до сих пор у вас стоит перед глазами?
— Жестокий обстрел окраин Донецка в начале 2017 года. Я, как фрилансер, моталась на такси, поехала в один из районов, по которому ВСУ нанесли удар. И мне позвонили — в то место, где я была 15 минут назад, прилетел снаряд и убило женщину: «Приедь, проверь!». Я поехала.
Бабушка сидела, вязала носок. Ее убило — в огород прилетел снаряд. И тут же был ее сын — мужик лет сорока, наверное, в дорогой кожанке, видно, что человек успешный. У него еще горя не видно, у него еще слез на глазах нет, потому что это все только-только случилось. Какие-то минуты... Он что-то говорит, в основном слова нецензурные. Все сводится к тому, что в 2014 году у него уже так погибли сестра с ребенком, а теперь вот убита мать.
…Эта бабушка лежит, будто живая. Словно, сидела и только-только прилегла.
Смерть мирных людей… Наверное, это самое яркое впечатление.
— Вы были на позициях ополчения под Луганском. За спинами бойцов — в буквальном смысле — дома, где под огнем пытаются жить люди…
— Однажды я снова приехала к Доброму (позывной Алексея Маркова — командира батальона «Призрак» НМ ЛНР) снимать. И тут Доброму доложили о том, что только что противник ПТУРом (противотанковая управляемая ракета) пальнул по машине с гражданскими. Мы мчимся туда.
…Недалеко — машина. Мужик постоянно ездит по этому селу. Все машину знают, и даже на позициях с той стороны к ней давно присмотрелись. Видно, по ротации на позиции ВСУ новое подразделение зашло. Человек поехал на автобусную остановку встречать сына. ПТУР прилетел сзади, машина сгорела дотла…
— Этот факт попал в отчеты наблюдателей миссии ОБСЕ?
— Больше всего меня поразило то, что сотрудники ОБСЕ были на тот момент на месте, все видели, все зафиксировали. И было совершенно очевидно, откуда прилетела ракета. Но потом в отчете ОБСЕ были внесены размытые формулировки о том, что «машина загорелась» чуть ли по неизвестной причине!
— У миссии ОБСЕ, действующей в Донбассе, недавно поменялось руководство…
— Моя знакомая финская правозащитница написала о том, что «плохо, что Александр Хуг ушел с поста замглавы миссии ОБСЕ», потому что, оказывается, его сменщик — кандидатура намного хуже. И вот от этих слов у меня как-то холодок по спине пробегает. Потому что куда уж хуже?
Инферно в Киеве как оправдание жестокости в Донбассе
— ВСУ проявляют жестокость: сожгли гражданский грузовик у карьера под Докучаевском, расстреляли санитарную машину на южном направлении ДНР…
— Да, погибли Сирена и Скиф.
— Сознательно ведь убивают безоружных, не способных ответить, убивают медиков. Как получилось, что на Украине разверзлось инферно?
— Сначала в СМИ, на украинском телевидении, общественных площадках пошла масштабная кампания обесчеловечивания Донбасса: «по ту сторону нелюди», «по ту сторону мордорские орки», «чеченские, российские наемники», «воплощенное зло, которое пришло захватывать нас, светлых эльфов».
Знаете, я до сих пор не могу понять, как на это могли клюнуть, повестись нормальные здравомыслящие люди — но повелись.
«Война нарушает их картину мира»
— В Донбассе продолжается геноцид. Но его не замечают многие в России, а на Украине так вообще считают геройским делом…
— Когда я только уехала на Донбасс, то своей первоначальной задачей, как человек из творческой богемы, который пишет то, что видит, считала, что буду писать для этой богемы в «соцсеточки». Но зачастую сталкивалась с непониманием.
Многие люди, которые, теоретически, аполитичны, предпочли пафосно обидеться на ровном месте и перестать меня читать — потому что… не могли этого читать. Потому это нарушало их картину мира!
Все то же самое на украинской стороне проявилось еще более очевидно. У них есть хорошая картина мира, где им комфортно быть светлыми эльфами, которые сражаются с темными орками. И если сначала они пытались как-то прикрываться тем, что у этих орков кондиционеры сами собой взрываются, то потом стало очевидно, что не получается дальше выдерживать эту легенду. И они признались: «Да, это мы взрываем эти «кондиционеры», но потому что там — орки и нам все можно!»
К этому времени окно Овертона раскрылось достаточно, и в Киеве почти все дружно согласились: «Да-да, орков можно убивать».
— А почему согласились?
— Потому что на тот момент уже погибло немалое количество бойцов ВСУ, а все они — чьи-то друзья, братья, дети. Вот у них возникает вопрос: кто убил наших хороших друзей, светлых эльфов?
Незаметные герои затянувшейся войны
— Вы бываете в батальоне «Призрак». Чем для вас он отличается от других подразделений сил ЛНР и ДНР?
— Мне кажется, «Призрак» из всех структур, где я была, «задалбывается» больше всех.
Потому что там практически нет ротации с передовой. Просто потому что некому менять этих людей. Эти люди месяцами сидят на передовой, празднуют там Новый год, 23 февраля…
Они рассказывают, как могут нарубить себе оливье, как приготовили курицу в окопах. В принципе они с этим свыклись, привыкли к этой работе.
— Втянулись в окопную войну?
— Да. Многие из них говорят, что им в тылу сейчас сложнее. Потому что когда приезжаешь с передовой в тот же Алчевск, видишь тыловые лица, понимаешь, что гораздо проще вернуться обратно.
Но я считаю, что это, наверное, не нормально. Так не должно быть с людьми. Люди должны гулять в парках с женами и детьми, а то, что происходит, это плохо, это неправильно…
— Согласен, война — зло. Но кто будет выполнять эту работу?
— В случае с «Призраком» на первый план выходит принцип «если не мы, то кто?» Это ребята, которые сидят на передовой и понимают — в буквальном смысле слова — что никто за них здесь воевать не станет.
Да, они выматываются, устают, но они там остаются. В «Призраке» почти полный штат, насколько я понимаю.
— ФАН опубликовало мой мини-цикл интервью с комбатом «Призрака» Алексеем Марковым. Ваша характеристика этого командира?
— Я наблюдала Лешу Маркова за работой, и мне кажется — Леша Марков не спит никогда. Когда я к нему приезжаю, мне каждый раз стыдно у него брать интервью, потому что Леша мог бы в этом время поспать. А тут я приползаю со своими глупыми вопросами.
Я не знаю, когда они в «Призраке» спят, но они выживают!
Единственный вариант для Донбасса
— Анна, какой вариант ты видишь единственно приемлемым для Донбасса, где продолжаются обстрелы и уже пролилось столько русской крови?
— Единственный приемлемый вариант для Донбасса — быть включенным в состав России. Я надеюсь, что рано или поздно это произойдет.
Пока же это такое Междуречье, Приднестровье, застрявшее между времен. Но этот переходной период обязательно должен кончиться — и только включением в состав Российской Федерации. Потому что эта земля так удобрена плотью и кровью людей, погибших за нее, что уже не станет Украиной.
Просто слишком много костей там лежит.
